Психопатии
| Категория реферата: Рефераты по психологии
| Теги реферата: курсовые, измерения реферат
| Добавил(а) на сайт: Елпидифор.
Предыдущая страница реферата | 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 | Следующая страница реферата
Ипохондрические опасения, переживания, состояния тревожной тоскливости, указания на частые астенические расстройства постоянно встречаются в записных книжках Дарвина. Ученый замечает, что перед путешествием на «Бигле» (ему тогда было 22 года), «при мысли о предстоящей (...) столь длительной разлуке со всеми родными и друзьями» он «падал духом, а погода навевала (...) невыразимую тоску». «Помимо того меня беспокоили сердцебиение и боль в области сердца, и, как это часто бывает с молодыми несведущими людьми, особенно с теми, которые обладают поверхностными медицинскими знаниями, я был убежден, что страдаю сердечной болезнью». В анкете уже 64-летний Дарвин в графе «Здоровье» написал: «В молодости – хорошее, в течение последних 35 лет – плохое».
В 35 лет, закончив краткий очерк «Теории видов», не прожив еще и половины своей жизни, Ч. Дарвин пишет жене тревожное «письмо-завещание» («на случай моей внезапной смерти»), в котором «выражает желание, чтобы (...) очерк был передан какому-либо компетентному лицу, которое согласилось бы за указанную сумму денег взять на себя заботу об улучшении и расширении очерка».
Френсис Дарвин, сын Чарлза Дарвина, подчеркивает, что у отца «на протяжении почти сорока лет (...) не было ни одного дня того нормального состояния здоровья, которое свойственно большинству людей, и вся его жизнь была наполнена непрерывной борьбой с усталостью и напряжением сил, вызванными болезнью».
Английские врачи кропотливо пытались установить сущность сорокалетней болезни Ч. Дарвина. Из обзора таких попыток следует, что ни один из диагнозов не содержит указания на наличие какого-либо органического расстройства, и современные врачи все более склоняются к тому, что тошноты, головокружения, бессонница и упадок сил, от которых ученый страдал – явления ипохондрического, нервно-психического порядка. (См. Дарвин Ч. Сочинения, т. 9. – М.: АН СССР, 1959. – 736 с.)
Отсутствие острой, яркой чувственности психастеника сказывается и в особенностях его пищевого и сексуального влечения. И нельзя сказать, что у психастеника «деревянные» вкусовые и сексуальные ощущения. Просто нет и здесь той подробной острой чувственности, с которой, например, герои Бунина видят «малиновых червей», «перламутровые щеки селедки» и т. п.
Психастеник способен испытывать сильный сексуальный голод, как и пищевой, но он не гурман своею блеклой чувственностью. В любви его много нежности-лиричности и мало сумашествия-страсти. Для каждого свое.
Тревога, которой постоянно наполнен психастеник, также проникнута подробным размышлением. Психастеник тревожится главным образом за близких и себя самого. Он может быть охвачен сильным чувством жалости к любому человеку, животному, попавшему в беду, но все же тревожность, вообще эмоциональность психастеника не отличается сангвинической всепроникающей естественностью, она сильна, тепла избирательно, в важных для него местах; другие же события жизни психастеник может вовсе не переживать, испытывая защитное душевное онемение, иногда самокритически возмущаясь им. В то же время здесь нет по-шизоидному неестественных, подчеркнутых сверхчувствительных и бесчувственных моментов с их причудливой изолированностью.
Итак, как уже отметил, эмоция психастеника по-своему естественна, тепла, даже горяча, но довольно аккуратно распределена между заботами и тревогами о себе, о своих близких, о касающихся его нравственно-этических проблемах. Душевность психастеника достаточно глубока, чтобы не вместить в себя переживания по поводу всех бед, как способна это сделать сангвиническая естественная, мягкая сердечность, не отличающаяся такой глубиной, но зато обволакивающая всех и вся.
В этом и одна из особенностей психологической защиты психастеника, астеника. Другая, тоже общая, особенность – душевное онемение-окаменение при ясности мысли в обстановке опасности.
Слабость в психастенике тех доставшихся нам в наследство от животных предков мозговых структур, которые участвуют в образовании острой чувственности, от которых зависит яркость в человеке всего, что роднит его с животным («;животная половина»), отражается и в двигательной неловкости, неточности, некоторой неестественности, угловатости движений.
У психастеника нет острого глазомера, интуитивного, «собачьего» чутья на людей, он нередко попадает впросак по своей доверчивости. Толстовский Николенька Иртеньев («Детство, отрочество, юность») говорит о «привычке к постоянному моральному анализу, уничтожившей свежесть чувства и ясность рассудка». Но именно психастеническая слабость чувственной интуиции понуждает психастеника стихийно развивать-усложнять свое аналитическое размышление обдумыванием поступков людей, чтением психологической литературы, дабы восполнить слабое «животное чутье» и лучше приспособиться в жизни среди людей.
В этом еще одна грань психастенической защиты, которая показывает, что психастенику (особенно остро страдающему чувством неполноценности, завидующему другим «смелым», «сильным» людям, теряющемуся в трудностях жизни) прежде всего надобно изучать типы человеческих характеров, дабы научиться предполагать, что от какого человека при определенных обстоятельствах можно ожидать, и вникнуть в свою собственную сложную личностную структуру, чтобы осознать, прочувствовать свои сильные благородные свойства: склонность к нравственно-этическим переживаниям, оригинальность углубленного мышления внутри его тугоподвижности.
Ипохондрическому психастенику приходится подолгу доказывать, что у него нет оснований бояться той или иной болезни. Разрушая ипохондрические сомнения-тревоги, врач обычно обращает внимание пациента на то, что ипохондричность эта связана с личностными особенностями, с постоянной склонностью к тревожным сомнениям и надо научиться делать на это «скидку» при всякой новой ипохондрической тревоге, уметь сказать себе: «Погоди бояться! Ведь я сколько раз уже боялся «страшной» болезни совершенно зря, потому что склонен к этим тревожным сомнениям, и сейчас это скорее всего опять ложная тревога». Такое саморазъяснение помогает далеко не сразу, так как здесь все же остается какая-то неопределенность, а для психастеника малейшая неопределенность по поводу «страшной» болезни крайне тягостна, и он с нетерпением и страхом добивается врачебных консультаций и исследований.
Однако с годами, благодаря в том числе и приведенному психотерапевтическому объяснению, психастеник становится опытнее, спокойнее в своей ипохондрии, реже ходит к врачам разрушать сомнения. Конечно, при всем этом врачу следует учить психастеника обращать внимание на действительно тревожные симптомы, дабы не просмотреть в борьбе с ипохондричностью настоящего, серьезного заболевания.
Наконец, психастеники, у которых острее всего переживание неизбежной в будущем смерти, поиска смысла жизни, должны понять, вчитываясь в произведения великих психастеников, что единственное спасение от этого тревожно-мыслительного «винта» – устроить свою жизнь так, чтобы сделаться мастером любого своего полезного дела, чтобы сказать себе со всей искренностью: «Я делаю для людей все, что могу. Честно выполняю свой душевный долг. Совесть моя чиста. Остальное от меня не зависит. И, как говорили древние, зачем же бояться того, что от меня не зависит?»
Психастенические свойства обнаруживаются уже даже в раннем детстве, например, тревогами малыша о том, где он там в гостях будет сидеть на горшке, если понадобится. Или тревогами, страхами: языком во рту нащупал что-то такое, где-то что-то так «больнуло», что испугался – не болезнь ли страшная, не отвезут ли в больницу. Однако в сложной своей законченности психастенический характер складывается в юности, когда психастеник мучается своей внешностью (особенно если действительно есть тут какой-то хоть крохотный недостаток), или его одолевают вопросы смысла жизни при необходимости смерти, тревожные размышления о бесконечности черного холодного Космоса и т. п.
Юному психастенику свойственно обычно гиперкомпенсаторное стремление играть свою противоположность, стыдясь своей застенчивости, скромности, «слабости». «Я старался казаться страстным, – рассказывает толстовский Николенька Иртеньев, – восторгался, ахал, делал страстные жесты, когда что-нибудь мне будто бы очень нравилось, вместе с тем старался казаться равнодушным ко всякому необыкновенному случаю, который видел или про который мне рассказывали; старался казаться злым насмешником, не имеющим ничего святого, и вместе с тем тонким наблюдателем; старался казаться логическим во всех своих поступках, точным и аккуратным в жизни, и вместе с тем презирающим все материальное. Могу смело сказать, что я был гораздо лучше в действительности, чем то странное существо, которое я пытался представлять из себя...» Свойственно юному психастенику и болезненное переживание неискренности, неестественности поведения близких ему взрослых людей (как это происходит, например, в чеховском рассказе «Володя»).
С возрастом, особенно годам к сорока пяти, психастеник обычно душевно успокаивается. Смягчается и его вегетативная подвижность-неустойчивость. Если же еще ему удается нащупать в жизни свою «жилу» и раствориться в работе, то он подходит к старости с известным душевным спокойствием и уверенностью.
Френсис Дарвин пишет о своем отце, умершем в 74 года: «В течение последних десяти лет его жизни состояние его здоровья внушало всем нам успокоение и надежду. Во многих отношениях его здоровье обнаруживало признаки улучшения. Недомогания и всякого рода расстройства стали значительно реже, и он мог работать более равномерно».
В течение всей жизни для психастеника очень важны глубокое сочувствие и понимание со стороны близких, сослуживцев, без чего он нередко проводит в остром напряжении дни и ночи, не принося людям той подчас основательной общественной ценности, которую способен принести.
Ананкастические психопаты (ананкасты). Ананке – древнегреческая богиня, олицетворяющая неизбежность, необходимость.
Ананказмы – разновидность навязчивостей. Другое название этого рода навязчивостей – обсессии.
Вообще навязчивостью называется «неправильное», не отвечающее реальности душевное явление (страх, желание, стремление), неправильность, неадекватность которого страдающий навязчивостью отчетливо понимает. Конечно, в случае захваченности острым страхом человек не способен достаточно критически мыслить и, значит, в это время может не понимать нелепости содержания своей навязчивости, но чуть успокоился – и ясно сознает эту неправильность содержания навязчивости, ее «стопроцентное идиотство», как иногда выражаются пациенты.
Ананказмы следует отличать от другой разновидности навязчивостей – фобий. Фобия (от греч. «страх») есть навязчивый страх конкретного содержания (например, страх за сердце, страх открытого или замкнутого пространства), который возникает лишь в определенной обстановке (на открытой площади, в транспорте и т. д.), то есть как бы навязывается этой определенной обстановкой. Вне этой обстановки человек чувствует себя совершенно здоровым.
Фобии порождаются психической травмой и составляют основное содержание невроза навязчивых состояний, о котором уже упоминалось. Ананказмы же не навязываются, подобно фобиям, какой-то определенной обстановкой, они как бы звучат изнутри личности, вырастая на особой ананкастической личностной почве. Например, человек боится числа «13» или буквы «о» (замкнутый круг, конец жизни!) и старается всюду эту букву затушевывать, чтоб на душе стало легче. Или опасается обходить предметы с левой стороны, наступить на черту (а то вдруг плохое случится!).
Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: скачать реферат, реферат данные, лицо реферата.
Категории:
Предыдущая страница реферата | 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 | Следующая страница реферата