Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4 | Следующая страница реферата

С началом боевых действий в Европе за линией образовавшихся фронтов осталось немалое число россиян. Только на территории Германии отрезанным от родины оказалось множество сельскохозяйственных сезонных работников. Германскими властями им было разрешено вернуться в Россию только в объезд фронтов: через Швецию и Финляндию. В течение нескольких дней эти несчастные ехали в переполненных товарных вагонах через всю Германию, подчас без питья и еды, без денег, документов и вещей; растеряв родных, близких и знакомых. Первые поезда с беженцами, из которых многие были больными, особенно дети, прибыли в Стокгольм 5 и 6 августа. В течение ближайшей недели их скопилось здесь уже несколько тысяч. Для поддержки этих людей был создан специальный Комитет помощи русским беженцам, и в его работе Армия Спасения Швеции приняла самое непосредственное участие. Спасенцы встречали беженцев, прибывавших на вокзалы городов: Раумо, Торнео, Треллеборг, Мальме и Стокгольм. Предоставляли им помещения, снабжали одеждой, лечили, кормили и вручали билеты на дальнейший путь. К примеру, только в Стокгольме такая помощь была оказана не менее 10 тысячам российских беженцев, и благодаря этому люди смогли вернуться домой. А вслед за мирными беженцами в Швецию стали прибывать военные транспорты с русскими ранеными, и члены шведской Армии Спасения встречали их и, как могли, помогали попавшим в беду людям .

Да и в самой России с началом войны резко увеличилось число тех, кто нуждался в срочной и разнообразной помощи: раненые и инвалиды, беженцы и их семьи, дети солдат и резервистов, а также члены семей погибших воинов. Уже в конце лета 1914 г. в крупные города страны в поисках крова, еды и работы хлынул поток беженцев из мест военных действий. Большинство среди них составляли старики, женщины, дети. Спустя год, летом 1915 г., вследствие военных неудач, которые преследовали русскую армию, поток этот неизмеримо возрос. Тысячи и тысячи россиян, опасаясь за свои жизни, уходили из районов оккупируемых немцами. Часть из них направлялась в столицу.

Полковник Ларссон, которому не однажды пришлось наблюдать этот исход, писал: «Грустно было смотреть на эти процессии беженцев. Целые караваны бездомных заполнили петроградские улицы. Большие телеги, запряженные парой лошадей, груженые всевозможной примитивной утварью, а наверху матери с маленькими детьми или больные, причем все, кто мог идти, шли рядом, неся разное имущество. Так они бесцельно брели триста километров, не зная, не прикажут ли им отправиться дальше. Умирали люди, рождались дети, разлучались братья и сестры. Это было частью того ада, который принесла с собой война. Для этих людей, лишенных почти всего, нужно было что-то делать» .

Прежде всего спасенцы стремились оказать помощь детям. Первый детский приют на 250 мест был открыт под Петроградом при поддержке председателя Городской Думы графа И.И. Толстого. Одновременно в поисках средств спасенцы обратились и в Татьянинский комитет для оказания временной помощи пострадавшим от военных действий, созданный в августе 1914 г. и действовавший под патронажем великой княжны Татьяны Николаевны. Любопытно, что департамент полиции на запрос о характере деятельности спасенцев писал: «деятельность этой организации выражается в содержании приютов и убежищ, в борьбе с пьянством и развратом, в духовной и материальной поддержке беднейших и павших, в издании духовно-нравственной литературы и других видах благотворительности» . После такой аттестации Армии Спасения для содержания приюта была установлена значительная ежемесячная субсидия, что позволило уже в конце сентября 1915 г. открыть новый приют для беженцев. В приютах беженцы получали кров, питание, медицинскую помощь, им содействовали в устройстве в дальнейшей жизни.

Для русских детей, чьи отцы были на фронте, а матери либо умерли, либо были не в состоянии их воспитывать, силами спасенцев в 1915 г. в Гельсингфорсе был открыт сиротский приют. В нем жили 28 детей в возрасте от нескольких недель до 14 лет.

Внимание спасенцев обращено было и на те обездоленные семьи, где помимо скудной еды и невыносимых жилищных условий была и еще одна беда — родители не имели возможности вывести детей в летнее время на дачу. Санкт-Петербургская Армия Спасения стремилась восполнить то, что не могла сделать власть, и летом 1915 г. в деревне Каукъярви в Финляндии была устроена летняя колония, где за одно лето побывало 120 детей резервистов. Сюда же в летнее время вывозили обитателей приюта для беженцев (40 человек), который был создан на деньги живших в Петрограде американских дипломатов и членов их семей и управлялся финским унтер-офицером, русской по национальности, Н.И. Константиновой.

Армия Спасения в Финляндии и в Петрограде поддерживала инициативу отделений Армии в других странах по оказанию гуманитарной помощи воюющей России. В марте 1916 г. Армия Спасения Канады приняла решение о передаче в дар России пяти автомобилей «скорой помощи», оборудованных для обслуживания раненых и перевозки их с поля боя в лазареты. Император Николай II соизволил принять этот дар.

На торжественном собрании, от имени России дар принял советник российского посольства в Лондоне М.К. Набоков. Он зачитал телеграмму российского посла графа Бенкендорфа, в которой, в частности, говорилось: «Я искренне убежден, что этот дар высоко оценится в моей стране как знак братского расположения, связывающего наши страны, и еще больше увеличит наше уважение к великому делу Армии Спасения во всем мире, и к тем великим идеалам, которые она проводит в своих непрестанных энергичных усилиях к облегчению страданий человечества» .

Созданная непосредственно Армией Спасения или при ее участии сеть социальных организаций в Финляндии, в Петрограде и в его пригородах требовала значительных денежных средств. Основная часть из них поступала в виде добровольных пожертвований от разных лиц. В архивных фондах благотворительных обществ, которые поддерживали социальные проекты Армии, в перечне жертвователей можно встретить имена известные всей России. Так, в письме от февраля 1916 г. назначенный послом в Англию (в недавнем прошлом министр иностранных дел) С.Д. Сазонов, обращаясь к одной из самых деятельных членов Татьянинского комитета С.К. Буксгевден, писал: «у меня оказалась немного свободных рублей, которые я желал бы дать на дело призрения семей наших павших воинов» .

Руководители и члены Армии Спасения очень щепетильно относились к расходованию собранных средств. На страницах «Вестника спасения» регулярно публиковалась информация о доходах и расходах организации .

Весной 1915 г. К. Ларссон по приглашению российского солдата Армии Спасения Мари фон Вайсберг побывал в ее имении Толстые под Каширой. В его дневнике остались описания многих событий этой поездки. Одно из них было связано с празднованием православной пасхи. Вот как об этом он пишет: «В пасхальный вечер я провел собрание в маленьком помещении. Оно было полно народа. Я показал несколько световых картин из жизни Христа, а также говорил на тему »Как Христос привлекает к себе людей«. Немного рассказав о работе Армии Спасения в Финляндии и Петрограде, я закончил рассказом о том, как я сам пришел к Христу…Из-за темноты я никого не мог пригласить к скамье для покаяния, а призвал тех, кто хочет отдать свое сердце Господу, поднять руку. Некоторые сделали это, и для них я провел отдельное собрание».

По дороге в Петроград, Ларссон заехал в Москву. В сопровождении своих московских друзей полковник осмотрел Кремль и другие московские достопримечательности, побывал на службах в различных храмах и молитвенных домах. Чтобы составить собственное мнение о социальной работе городских властей и общественных благотворительных организаций, Ларссон посетил и районы, где проживала городская беднота. Московские бараки и общежития, подвалы и трущобы, условия жизни многих десятков тысяч горожан, нищета и бедность произвели тяжкое впечатление. «Здесь я увидел невероятное, — вспоминал он впоследствии. — Что можно сказать о комнате, в которой, согласно решению полиции, висящему на двери, нельзя было размещать на ночлег более одиннадцати человек, но где, по признанию хозяйки, одновременно спали почти пятьдесят человек — мужчин, женщин и детей! Семьи поселялись там за несколько копеек за сутки. Есть несколько подобных ночлежек, некоторые из них предназначались только для женщин, но туда также пускали и мужчин. Мы видели бесплатную раздачу еды, которую сразу захватила шайка мужчин. Они смотрели, чтобы не пропустить никого другого» .

В Москве же Ларссон познакомился с популярным и авторитетным в московских кругах ученым, богословом и руководителем студенческого христианского кружка профессором В.Ф. Марцинковским. Между ними сразу установились добрые отношения, что позволило в ходе долгих и откровенных бесед обсудить вопросы о положении религиозных организаций в России, о возможности налаживания отношений между Русской церковью и Армией Спасения. С разрешения Марцинковского, Ларссон выступил перед группой студентов из различных учебных учреждений Москвы, которые с интересом восприняли информацию об Армии Спасения и задавали множество вопросов. Из этих встреч и обсуждений Ларссон вынес твердое убеждение: наличие государственной церкви в России, ее диктат и монополия в духовной, да и в других сферах, является проблемой не только для Армии Спасения, но и для всех иных, прежде всего, протестантских объединений, которые, по мнению властей и церкви, «не подходили для России».

Под впечатлением от увиденного и услышанного в поездках по России, Карл Ларссон вновь и вновь в своих раздумьях обращался к вопросам, которые он ставил перед генералом Бутом в письме в феврале 1914 г. Прошло два года, многое изменилось и в Европе, и в России, но оставался актуальным призыв развернуть де-факто широкую социальную деятельность в России. В этот раз Ларссон свои наблюдения, предложения и выводы облек в форму записки, которая предназначалась для руководства Армии Спасения. Она имела символическое название «Россия и Армия Спасения. Открытые двери и призыв России к Армии Спасения» .

Почему же должна Армия Спасения придти в Россию, задается вопросом Ларссон? И сам же приводит многочисленные к тому основания: глубокая религиозность населения и одновременно духовный голод, который оно испытывает; стремление значительного числа людей приносить пользу ближним каким-либо конкретным делом; отсутствие достаточного количества социальных учреждений; детская беспризорность; пьянство и проституция, захлестнувшие большие города; низкий уровень жизни большей части населения.

«Позвольте мне сказать прямо и откровенно, — писал он, — Армия Спасения не может быть теперь признанной официально или получить официальное разрешение работать в России….Единственно, что нам следует делать, это идти прямо и начать работу без официального разрешения. Разрешение для всякого рода работы, кроме митингов, может быть легко добыто неофициальным путем, и позволение для митингов может быть добыто позднее. Власти, включая правительство, два года уже были осведомлены о нашей работе, и если бы оно хотело избавиться от нас, ничего не было бы легче, как выслать нас. Поэтому, вероятно, что мы должны сначала вступить с социальной стороны, а не с духовной, как обыкновенно».

Вместе с тем, Ларссон не считал, что вхождение Армии Спасения в Россию влечет для нее забвение «духовных вопросов». Нет, утверждал он, солдаты и офицеры должны жить по вере и свидетельствовать о своей вере. Но при этом, они не должны «вступать в борьбу» с государственной Православной церковью или какими-либо другими российскими церквами и вероисповеданиями. Ларссон предлагает иной путь: не «отделять» народ от национальной церкви, а самой Армии Спасения «приспособиться» к религиозным традициям и особенностям духовной жизни многомиллионного народа. И потому — разрешить своим православным членам сохранить некоторые, дорогие им, обряды и таинства (исповедь, крещение, венчание, отпевание, крестное знамение), отмечать православные праздники, носить нательный крестик, размещать в домах иконы.

Судя по архивным источникам, Ларссон работал над этим документом в течение нескольких месяцев. Но сделать окончательно вывод, был ли он завершен и отправлен в Штаб-квартиру Командования Армии, мы пока не можем. Ясно одно, что Ларссон придавал особое значение записке, и она постоянно находились на его рабочем столе.

Социальная и благотворительная работа Армии Спасения проходила на фоне сложной политической обстановки военного времени как в России, так и в Финляндии.

С началом Первой мировой войны в финском обществе заметно активизировалась борьба между сторонниками различных политических партий. Часть общества надеялась, что демонстрацией лояльности к России можно вернуть себе автономные права и поэтому выступала за поддержку русской администрации в Финляндии. Другая часть высказывалась за большую ориентацию на Англию и Францию, надеясь, что в послевоенных условиях такая позиция скажется самым благоприятным образом на отношениях Финляндии с западными странами.

Но имелась группа политических деятелей и их сторонников, считавших, что именно в условиях войны создаются наиболее оптимальные условия для полного отделения Финляндии от России. Стоит признать, что такие настроения, антирусские по своей направленности, имели широкое распространение. Они могли выражаться по-разному, в пассивном неповиновении, демонстративном безразличии, неприятии и неучастии в каких-либо акциях и мероприятиях, организованных русской администрацией. Или, напротив, в призывах к активным действиям против русской администрации. Последнее было характерно для многочисленных студенческих кружков, призывавших к организации вооруженного восстания и одностороннему выходу из состава России. О реальности подобных настроений свидетельствовало и командование Северного фронта, когда указывало в своих донесениях в течение 1915–1916 гг.: «в Финляндии под личиной спокойствия и лояльности подготовляется вооруженное восстание с целью отторжения ее при помощи Германии от России».

Со стороны властей в качестве своеобразной «предохранительной меры» выдвигалось предложение об ограничении ввоза продовольствия в Финляндию. Результат не заставил себя ждать. К началу 1916 г. стал ощущаться недостаток продовольствия, вводилась нормированная выдача масла и сахара. К этому добавлялись набирающая высокие темпы инфляция, недостаток промышленных товаров. В сообщениях Финляндского генерал-губернатора Ф. Зейна председателю Совета министров Б.В. Штюрмеру неоднократно сообщалось: «в крае явный недостаток предметов продовольствия, а искусственное их скопление нигде не наблюдалось». Даже в докладах начальника Финляндского жандармского управления генерал-майора А.М. Еремина отмечалась острота «продовольственного вопроса» и необходимость «энергичного вмешательства властей» в улучшение тяжелого положения «неимущего класса» дабы не спровоцировать взрыв недовольства населения. Из архивных документов этого периода складывается впечатление, что ни местная, ни центральная власти не только не стремились что-либо предпринять для ликвидации «продовольственного кризиса«, но и преднамеренно преступно бездействовали. Можно предположить, что рассчет сводился к тому, чтобы волнения и недовольство населения подавить с помощью уже имеющихся и при необходимости дополнительно вводимых в Финляндию русских войск.

С начала войны на Финляндию распространялись законы военного времени и цензуры. Тогда же здесь, как и на других прифронтовых территориях, активизировались действия российских спецслужб, и тотчас же жандармские управления были буквально завалены доносами по обвинению разных лиц в шпионаже, политической неблагонадежности или сочувствии к воюющим странам.

В атмосфере всеобщего психоза подозрительности Департамент полиции МВД обратил внимание и на Армию Спасения. В срочном запросе он потребовал от Финляндского жандармского управления информации о ее деятельности. Однако в ответной шифрованной телеграмме генерал-майора А.М. Еремина каких-либо компрометирующих сведений не содержалось. Генерал писал: «Во главе отделения стоит шведский подданный, оратор и поборник трезвости Карл Ларссон; деятельность заключается в благотворении, содержании приютов, убежищ, борьбе с пьянством и развратом, в духовной и материальной поддержке павших, в издании духовно-нравственной литературы. Члены обоего пола носят форму - подобие военной, собираются для духовно-нравственных бесед, пения псалмов под аккомпанемент духового оркестра, маршируют по улицам. С началом войны собрания допускаются только в закрытых помещениях, хождение по улицам воспрещено. Никаких неблагоприятных сведений об обществе не имеется ни в управлении, ни в полиции» .

Летом 1916 г. всем жандармским управлениям в Финляндии, Лифляндии, Эстляндии и Петербурге было дано распоряжение усилить наблюдения за Армией Спасения, дабы выяснить и пресечь ее «противозаконную деятельность». Сигналом к началу этой акции послужили представленные начальником Свеаборгской крепостной жандармской команды сведения о задержании военной цензурой послания из Германии в Гельсингфорс на имя Карла Ларссона. Подозрение вызвала содержащаяся в письме фотография немецкого солдата. Это было воспринято как доказательство связи с иностранным государством и шпионажа в пользу воюющего противника. Тотчас Штаб Армии Спасения в Гельсингфорсе и квартира К. Ларссона, были подвергнуты обыску. Был собран материал, указывающий, по мнению спецорганов, «на крайне вредную и опасную деятельность этой организации» и на необходимость ее «немедленной ликвидации распоряжением департамента полиции».

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: конспект статьи, ответы по биологии класс, экзамены.





Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4 | Следующая страница реферата