Религия и модернизм в Алжире

| Категория реферата: Рефераты по религии и мифологии
| Теги реферата: теория государства и права шпаргалки, открытия реферат
| Добавил(а) на сайт: Kurbonmamadov.

Существует три сценария возможного развития событий в будущем. Первый - это продолжающееся подавление. Второй - это экономическое развитие, призванное модернизировать страну и обособить от сферы социального конфликта призывы исламистского толка, что придает этим призывам политическую силу. Наконец, существует сценарий, по которому исламисты приходят к власти в процессе выборов. С первым сценарием мы знакомы на сегодняшнем примере всех мусульманских стран. У него нет будущего, и он не предоставляет никаких перспектив для демократии. Второй реализовывали прогрессивные арабские режимы насеровского толка и его также постигла неудача. Это поражение даже усилило лозунги исламизма, которые сильнее звучат в Египте или Алжире, чем в странах с более традиционными режимами, как Саудовская Аравия или Марокко. Третий сценарий стал предметом серьезной полемики вслед за победой ИФС на выборах в Алжире 26 декабря 1991 г. Отвергать подобный сценарий равносильно тому, чтобы обречь мусульманские общества на будущее без свободных выборов, а следовательно - без демократии. В этом сценарии присутствуют очевидные элементы риска, однако нет иной альтернативы этому. В конечном итоге исламисты едва ли смогли бы преодолеть те самые противоречия, присущие алжирскому обществу, благодаря которым они и пришли к власти (9).

Принципиально важным было предотвратить приход исламистов к власти посредством насильственной революции, что дало бы возможность их собственной легитимности возобладать в обществе на неопределенное время. Если им и суждено прийти к власти, то лишь через выборы, что узаконит их правление только на ограниченный срок. Они, безусловно, будут помышлять об отмене следующих выборов, но если они не смогут сдержать свои обещания относительно оживления экономики, создания новых рабочих мест, строительства жилья и улучшения насущных условий существования, тогда любая попытка сорвать выборы приведет к конфликту с избирателями, которые привели их к власти. Это противоречие будет нарастать, пока исламисты, мирным или насильственным путем, не отступятся от власти, узурпированной ими далеко за рамки их выборных полномочий. Их провалы в области экономического и социального развития содействовали бы усилению демократической альтернативы, которая нарастала бы по мере убывания исламистской утопии.

Но стоит ли постановка исламистского эксперимента того, чтобы платить за него такую цену? Я бы ответил, что этого нельзя избежать. Исламистская утопия не случайный феномен момента; она имеет глубокие исторические корни. Как таковой он не может быть уничтожен ни путем военного заговора, ни посредством политических уловок. Армия в Алжире в любой момент может перейти в лагерь исламизма.

Тем не менее ясно, что пока ИФС пытался воспроизвести политическую и экономическую модель прежнего ФНО (т.е. модель, которая закреплена в социалистической Национальной Хартии, только в религиозном трактовании), он был обречен на скорую утрату власти по той же причине, по которой ранее ее лишился ФНО. Алжир построит демократию только после того, как исламистская утопия исчерпает себя, а это произойдет лишь в результате пребывания у власти. Потеря власти будет неизбежной, так как в политическом Исламе отсутствуют идеологические средства разрешения социально-экономического кризиса, выражением которого он сам является и из которого может извлекать выгоду, только находясь в оппозиции.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. О различных исламистских партиях в Алжире см. Arun Kapil, "Les partis islamistes en Algerie," Cahiers de l'Orient (Paris), July-September 1991.

2. Jurgen Habermas, Strukturwandel der Offentlichkeit: Untersuchungen zu einer Kategorie der burgerlichen Gesellschaft. (Darmstacht, Germany: Luchterhand, 1962) [published in English as "The Structural Transformation of the Public Sphere: An Inquiry into a Category of Bourgeois Society", Thomas Burger, trans., (Cambridge: MIT Press. 1989)].

3. См. мою статью, "Vers un nouveau contrat social," в Cahiers de l'Orient (Paris), July-September 1991, 21.

4. В результате ретроспективной иллюзии может показаться, что Христианство выработало политический модернизм, а следовательно и демократию, исходя из собственных теологических ресурсов. Эта иллюзия, которая, например, присутствует в: "Le desenchantement du monde" Marcel Gauchet, (Paris: Gallimard, 1985), недооценивает стремлений церкви осуществлять светскую власть, а также те конфликты, к которым это приводило. С исторической точки зрения внутри Христианства не велось борьбы между мирской властью и властью духовной, которые соответственно себя таковыми полагали. Борьба между духовенством и Империей, а также полемика об инвеститурах выражали, с одной стороны, теократические претензии церкви, а с другой - претензии королей и принцев на власть в сфере духовной. Церковь никогда не отказывалась от своей политической роли, так же, как короли никогда не переставали претендовать на представительство духовной власти. Эти схватки, продолжавшиеся на протяжении столетий, завершились победой светской власти и деполитизацией религии в том смысле, что она больше не могла служить основанием легитимности.

Ислам никогда не сталкивался с опытом таких взаимоотношений между светской и духовной властями. И все же здесь мы рискуем попасть в теоретический тупик из-за желания "прочитать" Ислам через призму Христианства и наоборот. Ислам не знал исторического процесса разделения светского и духовного, поскольку вопрос о таком разделении вообще не стоит для Ислама. Говорить об Исламе в контексте разделения светской и духовной сферы - значит предположить, что его догматы имеют такую же теологическую структуру, что и Христианство, и что политическая история мусульманских обществ является, или должна быть, сходной с историей христианских обществ.

5. Cf. Lahouari Addi, "Islamist Utopia and Democracy," Annals of the American Academy of Political and Social Science 524 (November 1992, forthcoming).

>6. Elle Kedourie, "Concluding Remarks," in G.R. Warburg and U.M. Kupferschmidt. eds.. Islam, Nationalism, and Radicalism in Egypt and the Sudan (New York: Praeger, 1983).

7. Отрицание политики (или до-политическая ситуация) не означает, что мусульманским обществам не знакома политическая напряженность. Эти выражения означают лишь то, что категория "политического" остается в некотором роде "немыслимой". Cf. M. Arkoun, "L'Islam, morale et politique," (Paris: Desclee de Brouwer-UNESCO, 1986).

8. Louis Dumont,"Essais sur l'individualisme" (Paris: Seuil, 1983).

9. Иран часто приводят в качестве примера исламистского режима, который существует продолжительное время и может иметь долгое будущее. В смысле продолжительности режима, будь то в Иране или Алжире, никакое предсказание невозможно, поскольку может возникнуть слишком много непредвиденных факторов. Однако между двумя этими случаями можно обнаружить по меньшей мере три фундаментальных различия. Первое - это то, что иранские исламисты пришли к власти на улицах, не посредством выборов, и пришли они к власти, заплатив за это дорогую цену, то есть пройдя через тюрьмы, пытки и казни. Таким образом они сформировали свою собственную политическую легитимность параллельную религиозной легитимностью. Второе отличие заключается в том, что в Исламе шиитского толка существует особый иерархический слой, который и призван быть хранителем религиозной власти, тогда как в сунитской ветви Ислама любой верующий может претендовать на власть. Третье отличие - это то, что война, развязанная Саддамом Хусейном против Ирана, позволила муллам уничтожить своих противников под предлогом сохранения священного единства, а также - обрести для себя "националистическую" легитимность.

Со времени смерти Хомейни в 1989 г. фракция "реалистов" в Иране, похоже, получила перевес над сторонниками жесткой линии. Фракция, которая может согласовать свою практику с реальностью лишь таким образом, что эта практика будет напоминать правление в любой другой мусульманской стране (с обычной практикой подавления), однажды будет сметена в результате того же социального конфликта, который привел ее к власти.