Учение и духовное просвещение. История Русской Церкви.

Знаменский П.В.

Влияние веры Христовой на пробуждение и развитие любви к учению.

Начало образования на Руси положено было одновременно с введением христианства, которое пробудило в русском обществе первую потребность книжного учения, принесло с собой и первые книги. Учение книжное прежде всего потребовалось для приготовления самих русских пастырей; затем желание учиться божественному писанию не могло не проявиться и у лучших из мирян. Пастыри церкви, древние грамотники и списыватели книг постоянно старались внушать всем и каждому мысль о важности "почитания (чтения) книжного" и о великой пользе божественных книг как для спасения души, так и для здешней земной жизни. Первый же христианский князь св. Владимир, вскоре после крещения народа, стал заводить училища и насильно отбирать детей лучших граждан в ученье книжное; "матери, - рассказывает летопись, - плакали по них, как по мертвым." Учителями в новых школах были лица духовные. В религиозном просвещении русского народа наибольшее значение имела не столько Греция, сколько Болгария, которая, будучи просвещена православной верой раньше России, по своему родственному с русским языку и по своей славянской письменности, сделалась естественной и лучшей посредницей между русскими и греками; из нее явились к нам и первые христианские учители, и первые церковные книги, и сама славянская грамота. Первое грамотное поколение русских христиан образовалось еще при Владимире. Сам он остался неграмотным, но дети его Ярослав, Мстислав, Изяслав, Борис и Глеб были уже люди книжные.

Ревнители духовного просвещения, первые училища и библиотеки.

Дело Владимира поддержал Ярослав, еще более распространивший грамотность в России и умноживший число школ. Строя церкви по городам и селениям, он велел священникам везде обучать народ. В Новгороде он велел собрать у старост и духовенства до 300 детей и учить книгам. Сам он, по отзыву летописца, читал книги и день и ночь и собрал около себя писцов многих, которые, по его распоряжению, одни книги переписывали, а другие даже вновь переводили с греческого языка; книги эти он положил в святой Софии, которую сам создал. "Владимир, - говорил летописец, - распахал я умягчил сердца людей, просветивши их крещением, а Ярослав насеял их книжными словами, а мы теперь пожинаем, принимая книжное учение." При преемниках Ярослава средства к образованию еще более умножились. Сын Ярослава Святослав Черниговский имел у себя полны клети книг, из которых до нас дошли два сборника, известных под его именем, один, переведенный с греческого языка в Болгарии для болгарского царя Симеона в 1073 г., другой - составленный в 1076 г. Любовью к образованию известны так же Всеволод Переяславский и сын его Владимир Мономах. Есть известия, хотя и не вполне доказанные, что дочь Всеволода Янка (Анна) завела при Андреевском женском монастыре в Киеве училище для обучения девиц, что во Владимире Волынском в конце ХI в. были училища, ради "смотрения" которых был назначен некто Василий, повествователь об ослеплении князя Василька, что Роман Ростиславич Смоленский, строя училища, держал при них учителей даже греческих и латинских и истощил на них все свое имение, что Галицкий князь Ярослав Осмомысл распорядился, чтобы школы и учителей содержали на свой счет монастыри, что Константин Всеволодович Ростовский постоянно держал при себе ученых людей, покупал греческие книги и составил у себя библиотеку, в которой было до 1000 книг. Некоторые из князей сами лично занимались перепиской книг, например Владимир Василькович Галицкий и княжна Ефросиния Полоцкая. Но главными ревнителями и распространителями христианского образования были, конечно, люди духовные, между которыми всего более было людей, по выражению летописей, "хитрых книгам и учению." Оттого и самые средоточия образования - школы и библиотеки - были при церквах и монастырях. Кроме упомянутых школ в Киеве, Новгороде и на Волыни, в житиях Авраамия Смоленского и Феодосия Печерского упоминаются еще школы в Смоленске и в Курске; наверное, были они и в других местах, где были церкви и монастыри. Духовные же лица заботились главным образом и об умножении книг, усердно занимаясь их перепиской. Книги в то время были еще великой редкостью и стоили очень дорого. Собирание их по своей трудности и ценности, кроме князей, доступно было только богатым владыкам и монастырям. В монастырях на это дело смотрели, как на великий богоугодный подвиг, и некоторые иноки посвящали книжной переписке все время, остававшееся у них от молитвы. Для списывания и собирания книг некоторые монастыри иногда нарочно посылали своих иноков на восток в Константинополь - в монастырь Студийский и на Афон.

Характер книг, употреблявшихся в древней России. Переводная письменность.

Само собой понятно, что, будучи всем обязана церкви, древнерусская книжность вся носила религиозный характер. Раньше и более всех стали умножаться, разумеется, книги, необходимые для совершения христианского богослужения, затем уже и другие вероучительного и нравственного характера, преимущественно в болгарских, а позднее и в русских переводах. Переводная письменность была преобладающей за все описываемое время. Книги священного писания употреблялись в древнем переводе свв. Кирилла и Мефодия болгарской редакции. Впрочем, полного кодекса Библии в употреблении у нас еще не было; из нее употреблялись только отдельные книги, и то одни канонические, потому что неканонические не были переведены самими славянскими первоучителями. Вместе с книгами священного писания в переводах распространялись творения святых отцов, жития святых, хронографы, Палея, сборники в роде Святославовых, Златоструя, Пчелы и др. Влияние Болгарии на нашу письменность не обошлось и без вреда. Православие болгар много страдало тогда от примеси к нему остатков язычества и сильно распространенной по всей Болгарии ереси павликиан. В Х веке поп Богомол выработал из этой ереси особый болгарский и богомильский толк, проповедовавший дуалистическое учение о создании тела и материи сатанаилом, отвергавший всю иерархию и обряды и отличавшийся крайней строгостью в нравственных требованиях. Богомильство усвоило себе между прочим множество еврейских и христианских апокрифов или отреченных сказаний, всегда имевших большой успех в простом народе и в Греции, и у славян. Собиранием этих апокрифов и лживых молитв сделался особенна известен другой болгарский поп Иеремия. Из Болгарии отреченные сказания или книги вместе с некоторыми богомильскими мнениями занесены были и в Россию. В 1004 году в Киеве учил богомильской ереси монах и скопец Адриан, митрополит Леонтий заключил его в тюрьму, где он скоро раскаялся. Потом в 1123 году явился было здесь другой еретик Дмитр, но митрополит Никита тоже посадил его под стражу. Апокрифические сказания распространялись в русской письменности с очень раннего времени. Летописец Нестор в своей летописи пользовался уже сказаниями из Палеи, в которой наряду с истинными библейскими рассказами помещены рассказы апокрифического характера; видим у него ссылку на апокрифическое слово о последних временах Мефодия Патарского.

За переводами следуют сочинения наших митрополитов-греков, написанные на греческом языке и делавшиеся известными русским грамотникам тоже в переводах. Таковы: сочинение против латинян об опресноках митрополита Леонтия, полемическое послание митрополита Иоанна II к папе Клименту III и его же церковное правило, два послания к русским князьям митрополита Никифора о латинах, его же послание к Мономаху о посте и поучение к народу в неделю сыропустную. В послании к Мономаху доказывается важность поста и между прочим высказывается замечательная в историческом отношении похвала Владимиру Мономаху, простоте его жизни, ласковости, щедрости и другим качествам. Поучение к народу тоже о посте между прочим вооружается против господствовавшего зла русской жизни - больших ростов и пьянства.* Замечательно начало, из которого видно, что митрополит не говорил поучения сам по незнанию языка, а поручал читать его другим.

Русские писатели в своих сочинениях старались подражать греческим образцам и подвергались немалой опасности усвоить те же недостатки, какими страдала тогдашняя греческая литература, - хитросплетения диалектики, пышное и многословное риторство, скудное живой практической мыслью. Их выручали из этой опасности: добрый обычай подражать не столько новым греческим авторам, сколько древним отцам церкви, а также сама новость образования в России, еще не успевшего войти во вкус византийской диалектики и риторства, живое религиозное чувство, которое так свойственно юным христианам и которое само собой оживляло бездушную форму риторской речи, если и успевало облекаться в нее, наконец, слишком много важного дела в современной обстановке русской жизни, дела, которое естественно одушевляло древнерусское поучение и давало ему современное и практическое значение.

Первое место по времени между русскими произведениями занимает поучение новгородского епископа Луки Жидяты (1036-1060 г.), в безыскусственном перечне излагающее главные обязанности христианина. Митрополит Илларион еще в сане пресвитера написал замечательное по своему одушевленному витийству слово, содержание которого определяется заглавием: "О законе, Моисеем данном, и о благодати и истине, Иисус Христом бывших, и како закон отыде, благодать же и истина всю землю исполни, и вера во вся языки простерлась и до нашего языка русского, и похвала кагану нашему Владимиру, от него же крещены были, и молитва к Богу от всея земли нашей." Особенным одушевлением проникнуто изображение плодов крещения на Руси и похвала Владимиру. Эта похвала очень нравилась в старину, так что летописцы часто целиком заимствовали из нее разные черты и прилагали их к другим князьям, которых думали похвалить. Заключительная молитва к Богу от лица новопросвещенного народа была принята даже в церковное употребление. После Иллариона осталось еще "Исповедание веры," образец православного изложения главных догматов, написанное им, вероятно, при возведении в сан митрополита.

Преподобный Феодосий.

Он был известен своей учительностью не только среди своей братии, но и за стенами Печерского монастыря, оставил несколько поучений инокам и мирянам. Из поучений к инокам узнаем темные стороны тогдашней монастырской жизни, о которых не говорят ни Нестор, ни Печерский Патерик, занимавшийся исключительно прославлением знаменитой лавры. Феодосии обличает иноков за леность к богослужению, несоблюдение правил воздержания, собирание имения в келии, недовольство общей одеждой и пищей, ропот на игумена за то, что он на монастырские средства содержал странных и бедных. Два поучения Феодосия обращены ко всему народу, одно - "о казнях Божиих" за грехи - замечательно изображением остатков языческих поверий в народе и господствующих пороков времени, грабежей, своекорыстия, мздоимства и пьянства; другое направлено против пьянства, кроме того, содержит краткие наставления не петь на пирах множество тропарей и не пить за каждым тропарем особой чаши, не считать кутью яством во оставление грехов, не прикладывать к ней по языческому обычаю воды и яиц, не вносить в церковь пищи и питья в виде приношений. Два послания к великому князю Изяславу отвечают на другие вопросы, - одно о посте в среду и пяток, решающее этот вопрос согласно с Студийским уставом, другое - о вере варяжской или латинской, где исключаются отступления от православия и обычаи латинян, запрещается всякое с ними общение в пище, питье и браках.

Кирилл Туровский.

Во второй половине ХII века у нас явился проповедник, который прославился, как русский Златоуст - святой Кирилл Туровский. После него осталось 12 слов, 3 послания к инокам, 30 молитв и молебный канон. Название Златоуста к нему, впрочем, мало идет; он даже не столько проповедник, сколько религиозный поэт. В его словах мало общедоступной учительности; это скорее отвлеченные, восторженно витийственные размышления о предмете того или другого праздника, чем поучения. Форма представлений оратора большей частью символическая и аллегорическая, изобилующая картинами, олицетворениями, разговорными эпизодами и т. п.; аллегорически объясняются иногда даже простые евангельские повествования. Для большинства тогдашних слушателей все эти слова были малопонятны. За то святой Кирилл, по характеру своего таланта, является безусловно хорош в своих церковных молитвах и каноне. Его аскетические произведения - "Сказание о черноризническом чине" и послание к печерскому игумену Василию, излагают разные правила монашеской жизни; например: "будь, как одежда, не заботься, если разорвут тебя и на тряпки; имей свою волю только до вступления в монастырь; принимай, как манну, хлеб, над которым ты не трудился, от руки келаря" и проч. В последнем послании автор мимоходом касается непостоянных иноков, которые рады всякому случаю ослабить строгость жизни ради праздника, ради друга и т. п. Объясняя значение монашеских одежд и обетов, святитель и здесь впадает в любимую аллегорическую форму представлений. Третье послание - "О белоризце человеце" - все состоит из аллегории и называется притчею.

Иоанн II, архиепископ новгородский.

Был избран на кафедру в 1164 году из белого духовенства (был священником при церкви святого Власия) и пользовавшийся общим уважением, известен своим соборным поучением приходскому духовенству. Оно предложено им в первый год святительства (1165) на епархиальном соборе в неделю православия и представляет собой первый известный и замечательный образец этого рода учительства древних архипастырей. Содержание его составляют разнообразные, отрывочные наставления и правила, изложенные в случайном порядке, вероятно, в порядке разновременных наблюдений святителя над жизнью духовенства и народа; между прочим обличаются в нем ростовщичество между духовными, участие их в народных игрищах, пьянство, даются увещания о благоговейном обращении со святынями, о наблюдении за ослаблением языческих обычаев в народе, против невенчанных супружеств и проч.

От описываемого времени до нас дошло несколько поучений безымянных авторов. Особенно замечательны поучения против остатков язычества. Таково "Слово некоего христолюбца и ревнителя по правой вере" (в сборнике Златая Цепь). Ревнитель, как Илия Фесвитянин, вооружается против христиан, двоеверно живущих, верующих в Перуна, Хорса, Мокошь, Сима и Регла* и в Вил; требы им кладут невегласы** и кур им режут; молятся огню, зовут его Сварожичем; и чеснок богом творят. Так поступали, по слову христолюбца, даже попы и книжники, по крайней мере соизволяли творящим так и не хотели их поучить. Не подобают христианам игры бесовские, плясанье, гудьба, песни, жертвы идольские; не подобает молиться под овином, молиться огню, Вилам, Мокоши, Перуну, Волосу скотью богу, Роду и Рожаницам.

Игумен Даниил.

Кроме поучений, до нас дошли назидательные творения и в других родах. Игумен Даниил, ходивший в Иерусалим, составил для любителей святых мест любопытное описание своего паломничества, бывшее самым употребительным чтением благочестивых людей. Даниил был в Иерусалиме вскоре после первого крестового похода, был обласкан королем Балдуином, видел там много русских путешественников, в течение 16 месяцев осмотрел все святые места, видел в Пасху чудесное схождение огня ко гробу Господню, молился о русских князьях, боярах и своих духовных детях, записал их имена при гробе Господнем и повесил здесь лампаду от русской земли.

Писатели в повествовательном роде.

Из повествователей древнейший (ХI века) Иаков мних, от которого остались: житие святого Владимира, сказание о святых Борисе и Глебе и нравоучительное послание к великому князю Изяславу. В конце ХI и в начале ХII века Печерский монастырь воспитал знаменитого летописца - отца Русской Истории - преподобного Нестора; 17-ти лет пришел он (1073 г.) к преподобному Феодосию, при игумене Стефане был пострижен и поставлен диаконом, скончался около 1114 года. Летописи древней Руси, кроме своего исторического значения, всегда имели еще значение религиозно-поучительное. Летописец искал в событиях нравственного смысла, предлагал свой труд, как поучение. От того рассказ его постоянно прерывается назидательными размышлениями, в которых проводятся обычные мысли современной ему морали. Такова летопись преподобного Нестора; таковы же труды и других летописцев как этого времени, так и позднейших. Кроме летописи, преподобный Нестор написал повествование о святых Борисе и Глебе и житие преподобного Феодосия.

После Иакова и Нестора, как жизнеописатель, известен еще святой Симон Владимирский (1215-1226 г.). Он написал обширное послание к Поликарпу, печерскому иноку, который, будучи обладаем страстью почестей, два раза уходил из монастыря для занятия игуменских мест и домогался даже епископского сана. В послании Симон увещевал его твердо стоять в монашеских обетах послушания и смирения, не искать высших санов, а главное - не оставлять своего монастыря. При этом Симон описывает славу Печерской обители, выражает горячую любовь и благоговение к ней и, чтобы сильнее подействовать на Поликарпа, представляет целые рассказы о святых подвижниках лавры и о некоторых иноках, погубивших души страстями, наконец подробно передает историю создания печерской церкви. Поликарп продолжал труд Симона в своем послании к печерскому архимандриту Акиндину, который просил его рассказать о печерских угодниках. Ссылаясь на устные рассказы Симона, Поликарп написал еще 11 рассказов о печерских святых, о которых не сказано в послании Симона. Из этих посланий Симона и Поликарпа, с прибавлением к ним известий об Антоние, Феодосие и некоторых других подвижниках из Нестора, составился печерский Патерик.

Из житий русских святых к описываемому времени принадлежат еще: житие Антония Римлянина, написанное преемником его по игуменству Андреем, житие Авраамия Смоленского, написанное учеником его Ефремом, и жития Леонтия и Исаии ростовских.

4. Богослужение.

Общий взгляд на богослужение.

Христианская письменность была доступна, разумеется, только людям грамотным; народная же масса, как и везде, особенно в новопросвещенных странах, училась вере и приобретала христианское настроение главным образом через церковное богослужение. Богослужение это, совершавшееся у нас с самого начала на родном славянском языке, было самым могущественным миссионерским и просветительным орудием православной церкви и более всего способствовало водворению ее в русской земле. Действие его на народ было тем сильнее, что до введения христианства русские славяне почти вовсе не имели у себя общественных богослужебных обрядов; оно было для них в собственном смысле первым общественным богослужением и, будучи принесено из Греции уже в полном развитии всех своих обрядов, до того поражало их своим благолепием и величием, что все старые народные игрища и обряды сразу получили пред ним значение одной только игры и пустого народного увеселения. Не мудрено, что первые просветители русских славян, иерархи и князья, заботились о размножении храмов Божиих еще более, чем о размножении школ и книг. Построение церквей и снабжение их иконами, сосудами, облачениями, книгами и всякими необходимыми принадлежностями поставлялись в числе особенно важных подвигов благочестия, которые современные летописи восхваляли при воспоминании почти о всех более замечательных духовных и светских лицах.

Первые храмы.

Первым строителем церквей является первый русский князь-христианин, святой Владимир, повелевший по крещении народа "рубить церкви по градам." В Киеве он сам поставил церковь во имя святого Василия (своего ангела по христианскому имени) на холме, где стоял идол Перуна. Другую церковь каменную во имя Успения Богородицы он построил на месте убиения варягов Феодора и Иоанна с помощью греческих мастеров, которые строили ее 5 лет (до 996 г.), украсил ее серебром и златом и назначил на содержание ее десятину от своего имения и своих городов, от чего она и была названа Десятинной. Осталось после него несколько других церквей, - в Берестове, в Василеве, Вышгороде и проч. После Владимира усердными строителями церквей явились его дети - Мстислав и Ярослав. Первый выстроил собор Спаса в Чернигове, второй - богатую киевскую Софию наподобие Софии цареградской, церковь Благовещения на Златых вратах Киева, "да радость будет граду тому всегда святым Благовещением," церкви в киевских монастырях святого Георгия (ангела великого князя) и святой Ирины (ангела его супруги). Сын его Владимир построил Софию новгородскую. Владимир Мономах построил соборы в Ростове и Смоленске, сын его Юрий - в Суздале, Андрей Боголюбский - богатейший собор Успения во Владимире и монастырь Боголюбов и т. д. Много церквей построено нашими архипастырями, частными лицами и целыми народными общинами. С течением времени церквей, особенно по городам, стало очень много, о чем можно судить по известиям летописей о разных городских пожарах; например в 1124 году в Киеве сгорело до 600 церквей, во Владимире в 1185 году - 32, в Новгороде в 1217 году - до 20 только в одной половине города и т. д. Церкви, впрочем, были большей частью деревянные. Каменных было немного, для постройки их обращались обыкновенно к помощи греческих или немецких мастеров. При известии о возобновлении суздальского собора в 1193 году летописец, как о чуде, замечает, что епископ Иоанн не искал для того мастеров от немцев, а довольствовался своими русскими.

Святыни храмов - святые иконы.

Первые святыни храмов - святые иконы - были тоже не русского мастерства, а получались из Греции или Болгарии. Много принес их с собой еще святой Владимир из Корсуня и царевна Анна из Царьграда. Древнейшие иконы у нас так и называются доселе общим именем корсунских и цареградских. Подвижные иконы выписывались из Греции, для расписывания храмов неподвижным стенным письмом вызывались оттуда сами мастера, например, для расписания киевского, новгородского и владимирского соборов, Киево-Печерской церкви и др. Потом от греческих мастеров иконописное искусство стали принимать и русские. В ХI веке в киевопечерском монастыре встречаем первого, известного по имени иконописца, преподобного Алипия, который из безвозмездного писания икон для церквей и частных лиц сделал для себя христианский подвиг. Житие его рассказывает, что ангел писал за него иконы, когда он был болен, что иконы его оставались целыми во время пожаров украшенных им церквей. Издревле существовал обычай украшать иконы богатыми ризами.

Особенно украшались и чествовались иконы чудотворные. Самыми замечательными из них были: 1) икона Богоматери Печерская, принесенная из Царьграда греческими мастерами; 2) икона Богоматери Смоленская (Одигитрия), присланная из Царьграда к Всеволоду Черниговскому, потом (в 1111 году) перенесенная в Смоленск Владимиром Мономахом; 3) Владимирская, бывшая прежде в женском монастыре в Вышгороде, потом перенесенная во Владимир князем Андреем Боголюбским; 4) икона Знамения Божией Матери в Новгороде; 5) святителя Николая Зарайского, в 1224 году принесенная из Корсуня в Зарайск Корсунянином Евстафием, которому трижды являлся святитель, повелевая нести свою икону в Рязанскую землю. Почти каждый город имел свою чудотворную икону, которую считал своей славой и утверждением. На чествовании святых икон отразилось большое влияние удельного духа. Святыня являлась местной, покровительствующей своему краю исключительно. С такой местной точки зрения рассказывались и чудесные действия от местной святыни. О Владимирской иконе летопись рассказывает, что, когда вышегородскне клирики рассказали князю Андрею, как икона несколько раз оставляла свое место в храме, князь убедился, что ей угодно перейти в Ростовскую землю, и тайно унес ее с собой. На пути в Ростов сама Богоматерь повелела ему нести икону не в Ростов, а во Владимир, который Андрей хотел сделать своим стольным городом вместо Ростова. Поставленная во владимирском соборе, святая икона сделалась местной святыней города. Каждое замечательное событие края в местной летописи рассказывается, как чудо Богородицы. Возникла, например, борьба между Ростовом и Владимиром о первенстве, кончилась в пользу Владимира, и летописец объясняет, что в этом споре городов ростовцы были правы, но они хотели поставить свою человеческую правду, а забыли о правде Божьей, воспротивились Богородице, которая избрала не Ростов, а Владимир. В 1170 году Андрей Боголюбский послал в Новгород войско в наказание за нарушение крестного целования. Владыка Иоанн вынес на стены местную святыню Новгорода - икону Знамения Богоматери. Осаждавшие не переставали стрелять и одна стрела попала в чудотворный образ; он сам собой обратился ликом к городу и испустил слезы. И вот тьма покрыла полки Боголюбского, как некогда полки Фараона, и они потерпели страшное поражение. Так рассказывает новгородская летопись; но владимирский летописец, разумеется, не считает своего святого князя за Фараона и рассказывает, что войска его с помощью Владимирской Богоматери достаточно наказали клятвопреступников новгородцев, бедственное же возвращение Андреевых полков приписывает только трудности пути и голоду. С чужой святыней часто обращались без подобающего уважения. В 1169 г. полки того же князя Андрея и его союзников взяли Киев и разграбили Софийский, Десятинный и др. храмы и монастыри, взяли с собой ризы, колокола, иконы и всякую утварь, вероятно, для украшения своих церквей; некоторые церкви даже сожгли.

Святые мощи.

Другой чтимой святыней были святые мощи. Их доставлял в Россию Царьград, бывший тогда хранилищем мощей из разных мест востока, захваченных мухаммеданами. Открывались мощи и русских святых: в 1007 году были открыты мощи святой великой княгини Ольги, в 1020 году - святых Бориса и Глеба, в 1091 году - преподобного Феодосия Печерского, в 1164 году - святых Леонтия и Исаии Ростовских, потом - Авраамия Ростовского, в 1192 г. - князя Всеволода Псковского. Удельный дух проявлялся и в чествовании святых мощей. Когда открыты были мощи святого Леонтия, Андрей Боголюбский благодарил за них Бога и говорил: "теперь я уже ничем не охужден" пред другими князьями, у которых в уделах были свои мощи. В сказании об открытии мощей князя Всеволода в укоризну Новгороду говорится, что новгородцы выгнали от себя этого князя при жизни, а теперь прислали протопопа во Псков за его мощами, но что святой сам не восхотел идти к ним (рака с мощами не сдвигалась с места) и только в знак примирения своего с Новгородом отдал на благословение этому граду ноготь со своей руки.

Общественное значение храмов.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: 6 класс контрольные работы, ответы 2011, реферат влияние на человека реферат древняя культура.





1  2  3 | Следующая страница реферата