П л а н

1. Введение
Важность умения вести спор

2.Основная часть а) основные аспекты полемики б)как быть убедительным, принцип аргументации в)как выдать желаемое за действительно (софизмы) г)доказательство фактами д)красноречие в полемике е)сокрастический метод ж)когда в споре не бывает победителей з)роль эмоций в полемике

3.Заключение
Культура полемики – одна из важнейших составляющих риторики

Не правда ли, в споре не всегда побеждает тот, на чьей стороне истина?
Почему же правда, справедливость иногда вынуждены отступить перед ложью?
Причиною тому то, что в споре участвуют не понятия, а люди. Правда у каждого своя, и способности у людей разные. Но главное, умение правильно аргументировать свои доводы - большое искусство. В полемике большое значение умение держаться, говорить уверенно и хладнокровно, четко и остроумно. Важно умение слушать и быстро аргументировать речь оппонента и, в свою очередь, удачно организовать свою речь. Здесь можно уже говорить не о «владении словом», а о владении речью.

В искусстве полемики три аспекта оказываются определяющими – логика, психология и язык. Последнее особенно важно, ибо все выражается, все
(доводы, факты, цифры) выступает, все доносится до слушателя языком, посредством речи. Всегда необходимо найти такую форму выражения, которая в желательном направлении действовала бы на слушателя, на того, кого мы стараемся убедить. В этом и заключается искусство речи. Мало просто хорошо высказаться, мало быть убедительным вообще : Сократ произнес прекрасную речь в свою защиту, но афинские матросы и торговцы его не поняли и приговорили к смерти за «неправильные философские воззрения», как заметил однажды Зощенко. Надо быть убедительным для тех или для того, кого убеждаешь.

Так, в рассказе А.П. Чехова «Дома» прокурор окружного суда хочет убедить своего маленького сына в том, что таскать табак и курить нехорошо. Не случайно Чехов выбирает в герои именно прокурора, юриста – профессионального оратора, специалиста, социальное назначение которого и состоит в том, чтобы уметь убеждать. Отец сначала эмоционально осуждает ребенка: «Я тебя не люблю, и ты мне не сын…». Однако это не действует, не кажется ребенку правомерным или справедливым. Мальчик-то знает точно, что он все-таки сын, и отец его любит – на то он и отец. Тогда прокурор переходит на привычные категории судебной речи, использует логику: «Ты не имеешь права брать табак, который тебе не принадлежит. Каждый человек имеет право пользоваться только своим собственным добром». Все справедливо, но не действует. Отец обращается к медицинской стороне вопроса : «Особенно же вредно курить таким маленьким, как ты. У тебя грудь слабая…» Наконец, переводит разговор в морально-психологический план. Не действует, хотя все логически безупречно, сказано совершенно понятно, доступным, казалось бы, языком. И тут уже было отчаявшийся родитель понимает: «Чтобы овладеть его пониманием и сознанием, недостаточно подтасовываться под его язык, но нужно также уметь мыслить на его манер». После этого приходит верное решение:
«Слушай, - начал он… - в некотором царстве, некотором государстве жил-был старый-престарый царь…». У старого царя был единственный сын, который курил. От курения царевич умер. Дряхлый и болезненный старик остался без всякой помощи. На Сережу вся сказка произвела сильное впечатление . Он вздрогнул и сказал упавшим голосом: «Не буду я больше курить…».
Писатель абсолютно верно указал принцип аргументации. Не следует однако думать, что существуют стандартные способы убеждения для всех случаев – панацеи здесь нет – требуется творчество.
Прежде всего нужно знать технику аргументации, особые приемы рассуждения и построения речи. Целенаправленно этому обучали еще древнегреческие риторы. Учили на примерах, казусах. Вот, скажем, такая история. Молодой человек по имени Эватл поступил на ученье к философу Протагору, который согласился обучать его ораторскому искусству. Договорились, что заплатит за науку Эватл после первого выигранного им судебного процесса, т.е. тогда, когда на практике скажутся результаты ученья. Пройдя курс обученья, Эватл заявил Протагору, что денег ему платить не будет. Пусть Протагор подает в суд. И если процесс выиграет Эватл, то не о чем будет говорить: закон есть закон. Если же суд окажется на стороне Протагора, то и тогда Эватл не будет ему платить: ведь он проиграет свой первый судебный процесс. Протагор на это только усмехнулся и возразил, что в любом случае молодой нечестивец должен будет ему заплатить: если решение суда будет в пользу Протагора, то
Эватл обязан будет заплатить: закон есть закон. Если же суд решит дело в пользу Эватла, то придется вспомнить об условии: платить за первый выигранный процесс.

История человечества – это история находок и открытий, но это также история ошибок и заблуждений. Разве не очевидно: хочешь согреться – двигайся, следовательно: тепло есть движение; тяжелые предметы, естественно, падают быстрее легких; поскольку небесной тверди нет, то лгут те, кто утверждают, будто с неба могут падать камни (метеориты); громоотвод опасен, так как притягивает молнии; каждый знает, что на пригорке весной снег тает быстрее, чем в низине, однако находятся чудаки, уверяющие, будто на высоких горах снег лежит и летом, когда в долинах цветут сады. Любое заведомо ложное утверждение можно выдать за истину с помощью подобных софизмов. Кстати, корень этого слова означает на древнегреческом
«мудрость».

Конечно, самый лучший способ доказательства – доказательство фактами, но факты также нужно уметь подать. В области явлений общественных нет приема более распространенного и более несостоятельного, как выхватывание отдельных фактиков, игра в примеры. Подобрать примеры вообще – не стоит никакого труда, но и значения это не имеет никакого, или чисто отрицательное, ибо все дело в конкретной исторической обстановке отдельных случаев. Факты, если взять их в ц е л о м , в их с в я з и , не только
«упрямая», но и безусловно доказательная вещь.

Об одних и тех же фактах можно рассказать по-разному, по-разному можно раскрыть те или иные понятия. Все зависит от того, какие языковые средства мы отбираем и какие приемы организации речи используем. Это прекрасно показал Л. Н. Толстой на примере объяснения действия паровой машины:

«Положим – мне нужно рассказать, что двигается посредством паров. Своему брату я говорю: сила пара движет поршни, поршни приводят в движение ось, ось поворачивает колеса, а колеса, упирая в воду, движут вперед корабль, называемый пароход…Умный мужик, который езжал на пароходе, вернувшись домой расскажет так: сделан котел, под котлом топка, пар не пущают, а проведен в машину. Машина проведена к колесам – она и бежит. А за нее сколько нужно коляски цепляются. - Всякий поймет из этого то, что ему нежно, и только потому,что это сказано х о р о ш и м р у с с к и м я з ы к о м».

Есть свои примеры и у полемики, например: утрирование, сведение к абсурду. Так, В. Вересаев рассказывал про знаменитейшего русского адвоката
Ф.Н. Плевако. Однажды он защищал старушку, укравшую жестяной чайник.
Прокурор, зная силу Плевако, решил заранее парализовать влияние защитительной речи и сам высказал все, что можно было сказать в защиту старушки: бедная старушка, горькая нужда, кража незначительная, подсудимая вызывает не негодование, а только жалость. Но… но собственность священна, все наше гражданское благоустройство держится на собственности, если мы позволим людям потрясать ее, то страна погибнет. Поднялся Плевако:

- Много бед, много испытаний пришлось претерпеть России за ее больше чем тысячелетнее существование…
Двунадесять языков обрушились на нее, взяли Москву. Все вытерпела, все преодолела Россия, только крепла и росла от испытаний. Но теперь, теперь…
Старушка украла старый чайник ценою в тридцать копеек…Этого Россия уж, конечно, не выдержит, от этого она погибнет безвозвратно.

Старушку оправдали. Кто знает, какое бы решение вынес суд, если б
Плевако не предпринял этот «обходной маневр», а стал бы прямо разоблачать демагогию речи прокурора, его разглагольствования о «священной собственности» и погибели страны.

В истории самодержавной России красноречие не играло большой роли, но это не значит, что у нас не было талантливых ораторов. Их порождала жизнь, что и отразила литература. Далеко не всегда герой литературного произведения подтверждает характеристику, данную ему автором: автор говорит, что герой – человек тактичный, но читатель видит, что герой поступает бестактно, автор говорит, что герой остроумен, но не может этого показать, шутки героя неудачны, остроты плоски, пошлы. И.С. Тургенев выделяет в романе «Рудин» блестящее красноречие героя («Рудин говорил умно, горячо, дельно…»), его умение убеждать. Здесь представлены две манеры, два способа ведения полемики. Первый олицетворяет «озлобленный противу всего и всех» господин Пигасов, о котором сказано: «В споре он сперва подтрунивал над противником, потом становился грубым…» Совершенно иной тактики придерживался Рудин; он возражал со «спокойствием и изящной учтивостью».
Как же учтивость побеждает грубость? (Ведь Пигасов совершенно разбит в споре, уничтожен.)

И Тургенев показывает нам это на первых же страницах. Пигасов резко выступает против «умствований», «убеждений», «рассуждений», ему нужны факты, голые факты:

- Общие рассуждения! – продолжал Пигасов, - смерть моя эти общие рассуждения, обозрения, заключения! Все это основано на так называемых убеждениях; всякий толкует о своих убеждениях и еще уважения к ним требует, носится с ними…Эх!…
- Прекрасно! – промолвил Рудин, - стало быть, по-вашему, убеждений нет?
- Нет – и не существует.
- Это ваше убеждение
- Да.
- Как же вы говорите, что их нет? Вот вам одно на первый случай.
Все в комнате улыбнулись и переглянулись.

Оригинальное и сильное средство использовал Рудин. Но не он его придумал. Древнегреческие софисты, видя слабость человеческих чувств и разума и не видя их силы в познании мира, провозгласили: «Истинных суждений не существует». Им возразили: утверждение «истинных суждений не существует» само по себе является суждением. И если верно другое, противоположное – истинные суждения есть. Говорят: нет правил без исключения. Это стараются выдать за всеобщее правило. Но если это так, то само это правило не имеет исключений, и, следовательно, вот одно правило без исключений, на первый случай.

Действительно, у древнегреческих философов и ораторов есть чему поучиться людям любой эпохи. Сократ, этот великий философом, умел своим искусством убеждать в споре любого собеседника.

Его подход, известный сейчас под названием «сократического метода», основывался на стремлении получить от собеседника утвердительный ответ. Он задавал такие вопросы, которые заставляли его оппонента соглашаться с ним, и все снова и снова добивался признания своей правоты, а тем самым и множества утвердительных ответов. Он продолжал задавать вопросы до тех пор, пока, наконец, его оппонент, почти не отдавая себе в этом отчета, приходил к тому самому выводу, который яростно оспаривал бы несколькими минутами раньше.

Бывают ситуации в споре, когда фактического победителя нет, и не может быть. Ведь нередко люди так далеко заходят в споре, что из-за ничтожного пустяка могут расстаться врагами или, по крайней мере, поссориться.
Победивший в споре докажет не только свою правоту, но и (а это самое страшное) неправоту собеседника, выставляя поражение последнего на всеобщее обозрение. Не всегда можно считать победителем в споре (особенно с друзьями) человека, доказавшего свою исключительную правоту. Возьмем пример
Дейла Карнеги из его книги «Как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей»:

«…во время обеда мой сосед по столу рассказал забавную историю, основанную на следующей цитате : «…божество намерения наши довершает, хотя бы ум наметил и не так…»

Рассказчик упомянул, что это цитата из библии. Он ошибался… Я знал это точно. Тут не могло быть ни малейших сомнений. И поэтому, стремясь утвердиться в сознании своей значительности и проявить свое превосходство, я сам назначил себя непрошенным и нежеланным арбитром, сочтя нужным исправить его. Он твердо стоял на своем. Что? Из Шекспира? Не может быть!
Абсурд! Это цитата из Библии. И это ему твердо известно!

Он сидел справа о меня, а слева сидел мой старый приятель Фрэнк Гэммон.
Гэммон посвятил много лет изучению Шекспира. Поэтому мы с рассказчиком договорились передать вопрос на решение Гэммонда. Гэммонд выслушал нас, толкнул меня под столом ногой и сказал: «Дейл, вы действительно ошибаетесь.
Этот господин прав. Цитата действительно из Библии».

Вечером, когда мы ехали с ним домой, я сказал Гэммонду: «Фрэнк, вы ведь знали, что это цитата из Шекспира».
«Ну конечно, - ответил он. – «Гамлет», действие пятое, сцена вторрая. Но мы с вами были гостями на праздничном вечере, дорогой Дэйл. Зачем же доказывать человеку, что он не прав? Разве он станет из-за этого к вам относиться? Почему бы не дать ему возможность спасти свой престиж? Он не спрашивал вашего мнения. Он не нуждался в нем. Зачем же с ним спорить?
Всегда избегайте острых углов».