Предыдущая страница реферата | 1  2  3 | Следующая страница реферата

H. Данилевский был постоянным героем многих работ Сорокина по социальной философии и культурологии. Не соглашаясь принципиально с рядом преувеличений Данилевского (особенно при злоупотреблении биологическими аналогиями в описании “жизненного цикла” цивилизаций), Сорокин высоко ценил в нем остроту ума, дух новатора и умение успешно драться со многими “научными” предрассудками своего времени - европоцентризмом, догматом прямолинейной эволюции и т.п. Он считал, что теоретическая традиция "локальных цивилизаций (О. Шпенглер, А. Тойнби, В. Шубарт и другие) явно началась с трактата Данилевского “Россия и Европа”. Вот почему он смело включал имя этого мыслителя 19 столетия в ряды предшественников сегодняшних “теорий культурных систем”. [2, c.178-187]. Самый лучший знаток концепций Данилевского среди американских социологов - Р. Мак Мастер, автор ряда очень основательных работ о сочинениях русского мыслителя, занялся главной темой своих исследований под прямым влиянием П. Сорокина.

В 1921 г. группа интеллектуалов (II. Бердяев, Л. Карсавин и др.), прочитала в Доме литераторов доклады о социальной философии Ф. Достоевского. Доклад Сорокина, участвовавшего в конференции, назывался “Социология Достоевского”. В нем моральные заветы нашего великого писателя вступали в вопиющее противоречие с реальностью коммунистических буден. Сорокин опубликовал текст доклада под заглавием “Заветы Достоевского”, он солидаризуется с мыслью писателя, неоднократно высказываемой им в “Братьях Карамазовых” (легенда о “Великом инквизиторе”) и “Бесах”: “ там, где пытаются найти спасение в голом насилии, где нет любви и свободы, религии и нравственности, там ничего, кроме крови, убийств и преступлений получится не может… Без любви, без нравственного совершенствования людей не спасет и перемена общественного строя, изменение законов и учреждений”. Без религиозно-нравственной, деятельной любви “борцы за свободу” становится лже-пророками, мнимыми освободителями т. е. тиранами, фальшивомонетчиками, сеющими семена преступлений и зла. [15; c.6-7]. Естественно, доклад вызвал раздражение петроградского начальства, этих патентованных борцов за свободу и народное счастье. Начались гонения, Сорокин, убеждаясь в исторической правоте Достоевского, переходит на полуподпольный вариант жизни [напомним, что Сорокину пришлось побывать в царское и советское время в тюрьме четыре раза].

Уход из дома и смерть Толстого в 1910 г. потрясли многих в России, болезненно остро переживало это драматическое событие большая часть студенчества, намечались и кое-где происходили студенческие беспорядки. Отлучение Толстого от официальной церкви открыто ставилось в упрек правящему режиму. Откликнулся на эти события и студент тех лет П. Сорокин, он написал несколько статей о философских взглядах Толстого и позднее объединил их в отдельную брошюру. Почему молодого Сорокина, жадно поглощающего любую социологическую литературу привлекла философская сторона творчества нашего национального гения. А потому, отмечал он сам, что философия Толстого менее всего походила на обычные онтолого-гносеологические абстракции традиционной философии, а постоянно и органично переливалась в социальную, моральную философию. Надо сказать, что о социальной философии Толстого (о его взглядах на собственность, семью, воспитание, религию, государственную власть и т.п.) у нас писали многие социологические авторитеты той поры - Н. Кареев, А. Исаев, Л. Оболенский, Г.  Плеханов и другие. В частности Сорокин задумал свои публикации на эту тему прежде всего в ответ тем, кто скептически оценивал рассуждения Толстого - прежде всего позитивисту A. A. Исаеву, кстати, друга с гимназических лет Н. Кареева и В. Соловьева. Экономист и социолог А. Исаев в эти годы был популярным профессором Психоневрологического института, “собиравшим переполненные аудитории”, (где Сорокин был студентом) темы его живых и интересных статей об артельном производстве, эффектах переселения, безработице, жизни больших городов привлекали внимание многих, в том числе, как мы знаем, и самого Сорокина. [16, c.11]. Не прошел он и мимо запальчивых замечаний Исаева относительно философии Толстого. Его ответы Исаеву не были просто формальной данью уважения к великому художнику и мыслителю, Сорокин усвоил многие ценностные аксиомы Л. Толстого на всю жизнь и особенно настойчиво пропагандировал их noследнее десятилетие жизни, прежде всего в деятельности возглавляемого им Гарвардского центра, творческого альтруизма и любви. В этой связи показателен некролог на смерть самого Coрокина, подписанный группой его коллег-профессоров Гарвардского университета: многие его взгляды на альтруистическую любовь можно явно приписать “влиянию Толстого”, в течении всей его жизни он постоянно испытывал продолжительную любовь к России [17, c.106].

Третий и заключительный раздел интересующего нас сейчас историко-социологического наследия Сорокина имеет дело с материалом двоякого рода. Прежде всего, он включает в себя два обзора коллективных монографий: “Оствальд Шпенглер и Закат Европы” и “Смена вех”, сыгравших важную роль в становлении русской общественной мысли 20-х годов, и далее рецензии на сочинения отдельных русских социологов. Последний вид научной работы охватывает практически все направления и школы русской социологии той поры: позитивистов разных направлений (субъективную школу в лице Е. Колосова*, Н. Воронова; “биологическую” социологию Я. Новикова; “неопозитизм” Е. Де-Роберти, бихевиоризм или “коллективную рефлексологию” А. Звоницкой, В. Бехтерева; генетическую социологию К. Tахтарева) и их идейных противников, антипозитивистов различных теоретико-методологических и философских вариаций (неокантианство Б. Кистяковского, “метафизическую” социологию С. Франка, марксизм Н. Бухарина и других) [19, c. 139-146]. Этот пестрый материал требует кое-каких пояснений.

*Солидный социологический трактат Е. Колосова “ Очерк мировоззрения Н.К. Михайловского. Теория разделения труда, как основа научной социологии” представляет собой лучшую апологетическую работу о Михайловском на русском языке. Но Сорокин этим не ограничился и оценил зарубежные работы о нашем замечательном социологе, прежде всего, интересное исследование немецкого социолога Е. Франгиана, который доказывал, что многие идеи, доминирующие в начале двадцатого века в сфере социальной и философской мысли, в частности, принцип цености (Риккерт, Виндельбанд, Штаммлер, отчасти Коген) гораздо раньше “были предвосхищены “субъективистской” школой и, в частности, ее главою Н. К. Михайловским” [18, c.58].

Сорокин часто не ограничивал себя жанровыми рамками и требованиями к отзыву, рецензии, реферату. И мог одновременно, хотя и в разных журналах опубликовать две рецензии на понравившуюся книгу, естественно содержательно и повторяясь, но и внося что-то новое в каждой из них. Так было с рецензиями на книгу молодой исследовательницы Агнессы Звоницкой. Часто не удовлетворясь размерами рецензии, он пишет самостоятельную статью по проблемам рецензируемой книги (так было с работой Б. Кистяковского). Смещение жанровых границ демонстрирует и его обзор сборника о культурной морфологии О.Шпенглера, составленного из статей Н. Бердяева, Ф.Степуна, С.Франка, Я. Букшпуна. Напомним, В. Ленин назвал этот сборник “контрреволюционной атакой на социализм”. Свой обзор Сорокин построил не на педантичном рассмотрении и оценке каждого автора, а обратил внимание на более широкий контекст написания известной работы Шпенглера “Закат Европы”, так и его русских интерпретаторов, а именно - на социокулътурный кризис, переживаемый европейским обществом. Между прочим, тема кризиса и человеческих бедствий занимали потом Сорокина долгие годы [20, с.127-154]. Так что и этот ранний обзор не был проходящим, “русский задел” прочно детерминировал творчество Сорокина и в дальнейшем.

Упомянутое выше смещение жанровых требований произошло при оценке знаменитого коллективного опуса теx лет - сборника статей эмигрантов первой волны - К. Устрялова, Ю. Ключникова, С. Чахотина, А. Бобрищева-Пушкина и других, получившего название “Смена вех” (Прага, 1921 г.). Сборник активно обсуждался в официальной печати и оппозиционно настроенных учреждениях типа “Вольной Философской ассоциации”, “Доме литераторов”. На двух вечерах-обсуждениях последнего принимал участие и Сорокин. В итоге появилась его известная статья, в которой “Смена вех” рассматривается как “социальный симптом” смены умонастроений русских образованных людей как у нас в стране, так и в эмигрантских кругах. Отзыв демонстрирует чисто социологическую трактовку идеологии определенной части отечественной интеллигенции, как коллективного сознания приспособления, а не беспристрастного поиска истины. Любопытно, что надежды “сменовеховцев” и Сорокина на буржуазное пepepoждение советского строя оправдались, хотя сроки затянулись на долгое время.

Сорокин много рецензировал с 1910 по 1922 гг. и зарубежных социологов - В. Парето, Э. Росса, Э. Хейса, А. Ксенопля, Э. Дюркгейма, A. Навилля, P. де Трассери и других. Тут были неизбежные сопоставления зарубежных и русских авторов в одной публикации, особенно, если книги тех или других совпадали по времени выхода тематически. Этим Сорокин подчеркивал мысль - мы идем нога в ногу с западной социологической мыслью, если не в организационной, то в теоретической части. Сорокин в это постоянно верил. Так, в одной из рецензий он сравнивает взгляды К. Каутского и М. Лазерсона на проблему наций, в другом - взгляды своего учителя по Психоневрологическому институту Е. Де-Роберти и В. Козловского на природу социальной реальности. Кстати, хотя поляк В. Козловский был российским подданным, ввиду того, что Царство Польское было частью империи, но в отличие от некоторых польских социологов (Л. Крживицкого и др.), и постоянно печатавшихся в российской прессе он, как и молодой Ф. Знанецкий, ориентировался на Америку и печатался в западной прессе на польском языке. На русском языке мне попалась только одна его социологическая статья “Огюст Конт и позитивизм” (1911 г.).

В 20-е годы в стране произошел взрыв социологической литературы марксистской ориентации, как отмечали наблюдатели этого процесса, появились учебные пособия, библиографии, тематические сборники и монографии [8, гл. 7]. Из всего этого потока литературы Сорокин выделил только учебник Н. Бухарина и по-деловому его оценил. Однако, эта критика была одной из последних капель, переполнивших чашу неблагожелательного терпения правительства и подготовившая высылку Сорокина за пределы России. Став эмигрантом, он не забыл ни отечественную общественную науку, представителем которой он всю жизнь себя считал, ни свой дорогой Санкт-Петербургский университет, которому, перед смертью завещал часть своих сочинений из зарубежного наследия [22, c. 30-31].

Длинной вереницей тянутся десятки имен русских социологов, сочинения которых привлекли внимание Сорокина, здесь встречались начинающие ученые и уже стяжавшие себе научную славу. Имена эти не должны быть забыты в истории отечественного просвещения. Вот почему я полагаю, что русские темы в историко-социологическом наследии П. Сорокина будут информационно полезными для тех, кто основательно изучает его творчество и более широко - изучает историю русской социологии в целом.

Список литературы

Sorokin P. A. Contemporary sociological theories. NY.: Harper and Row, 1928

Sorokin P. A. Sociological theories of today. NY.; London. Harper and Row, 1966.

Sorokin P. A. Sociology of yesterday, today and tomorrow //American sociological rev. 1965. Vol. 30, №. 6.

Голосенко И.А. Основоположник русской традиции историко-критического анализа социологических учений //Социологические исследования. 1985. № 3.

Sorokin P.A. Integralism is my philosophy // This is my philosophy. Ed by W. Burnett. NY._ 1957. Cp.: Sorokin P.A. Society, culture and personality. NY.: Cooper Square Publisher, 1962.

Сорокин П. А. Русская социология в ХХ веке //Рубеж. Альманах социальных исследований. 1992. № 4.

Дело. 1913. № 313.

Кареев Н.И. Основы русской социологии. СПб: Изд-во Ивана Лимбаха, 1996.

Сорокин П.А. К основанию социологической секции Историч. общества при СПб. университете // Запросы жизни. 1912. № 18.

Сорокин П.А. Состояние русской социологии за 1918 - 1922 годы //Новая русская книга. Берлин. 1922. № 10.

Тахтарев К. Н. Наука об общественной жизни, ее явлениях, их соотношениях и закономерности. Опыт изучения общественной жизни и построения социологии. Пг.: “Кооперация”, 1919.

Сорокин П. А. Теория факторов М.М. Ковалевского //М.М. Ковалевский. Ученый, государственный и общественный деятель и гражданин. Пг.: Т-во А.Ф. Маркса, 1917.

Сорокин П. А. Законы развития наказаний с точки зрения психологической теории права Л. И. Петражицкого //Новые идеи правоведения. Сб. 3. СПб.: Изд-во “Образование”, 1914.

Сорокин П. А. Основные проблемы социологии П.Л. Лаврова //П.Л. Лавров. Статьи, воспоминания, материалы. Пг.: “Колос”, 1922.

Сорокин П. А. Заветы Достоевского //Артельное дело. 1921. №17-20.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: новые конспекты, реферат на тему россия, шпорі по философии.





Предыдущая страница реферата | 1  2  3 | Следующая страница реферата