Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4 | Следующая страница реферата

— к подобным результатам. Завоевание арийцами коренного населения Древней Индии, дорийцами — автохтонного населения Греции, спартанцами — Мессении, римлянами — "своих земель" Италии, испанцами — коренного населения Америки и т. д. вызвали подобное ослабление прежде высоких социальных страт и создание новой знати из людей, которые раньше находились гораздо ниже. Даже если война не закан­чивается завоеванием или покорением, она тем не менее приводит к тем же последствиям из-за значительных людских потерь в высших социа­льных эшелонах, особенно среди политической и военной аристократии, а также из-за финансового банкротства богатых людей или обогащения искусных мошенников-нуворишей. "Вакуум" в знатных слоях общества, вызванный потерями, приходится заполнять, и это приводит к более интенсивному продвижению новых людей к высоким позициям. По этим же причинам происходят и более частые профессиональные перемещения, которые приводят к большей профессиональной мобиль­ности, чем в обычное время. Факты, которые мы привели выше, указы­вают на существование ритмов статичных и динамичных периодов в вертикальной мобильности внутри одного и того общества в разные периоды истории.

Б). Второй ряд подтверждений дает реальная история многих наций.

Историки Индии отмечают, что устойчивая кастовая система не была известна в Индии на ранних ступенях ее истории. "Ригведа" ничего не говорит о кастах. Этот период проявляется в крупных миграциях, нашествиях и мобильности'. Позднее кастовая система вырастает и до­стигает своей кульминации. Соответственно вертикальная социальная мобильность устанавливается на нулевой отметке. Происхождение по­чти исключительно определяло социальное положение индивида; это положение укреплялось и становилось "вечным" для всех поколений одной и той же семьи. В тот период в ведических текстах нет еще примеров того, как вайшья достигает ранга священника или князя"2. Еще позднее, приблизительно ко времени распространения буддизма (VI—V вв. до н. э.), происходит ослабление кастовой системы и растет мобильность. Сам буддизм был выражением реакции против твердого кастового режима и одновременно попыткой нарушить его. Вскоре после III века до нашей эры "выплеснулась" новая волна социальной неподвижности, усиления кастовой изоляции и триумфа брахманов, вытеснившая предшествующую волну социальной мобильности.

Позднее наблюдались подобные волны неоднократно, таким же образом происходило чередование периодов относительной мобильно­сти и относительной стабильности вплоть до нашего времени, когда Индия вновь вступает в период возрастания вертикальной социальной мобильности и ослабления устойчивости своей кастовой системы. Оче­видно, что реальный процесс колебаний куда более сложный, чем тот, который мы только что очертили.

В долгой истории Китая также существовали подобные волны. Они отмечены, во-первых, шахматным чередованием периодов обществен­ного порядка с периодами сильных социальных потрясений преимущест­венно в форме внутренних социальных революций и иностранных втор­жений. Они повторялись многократно; большая их часть проявлялась на стыке конца существования правящих династий и установления новых. Существование подобных изменений отражается и обобщается в "законе трех стадий", приписываемом Конфуцию и приводимом в китайских канонических книгах. Эти стадии следующие: Стадия Беспорядка, Крат­ковременное Успокоение, Великое Подобие или Равновесие. Они следу­ют друг за другом согласно текстам. Характеристика этих стадий предполагает, что на каждой стадии мобильность была разной, а поэто­му их повторение означало повторение статичных и динамичных циклов вертикальной социальной мобильности. В-третьих, на существование этих колебаний, по крайней мере по отношению к политической мобиль­ности, косвенно указывают многие страницы китайских священных книг. В них говорится, что в период правления хороших императоров социа­льные позиции, особенно высшие (даже положение самого императора), распределялись между теми, кто их заслужил своим личным талантом и добродетелью. В такие периоды "каждые три года устраивался эк­замен заслуг, и после трех экзаменов незаслуживающие продвижения разжаловались, а заслуживающие двигались по лестнице вверх. Лишь при такой организации все служебные обязанности выполнялись на должном уровне'". Соответственно "Книга исторических хроник" приво­дит много примеров того, как высшими лицами и даже императорами становились люди из самых низших социальных слоев: Шуи стал им­ператором, придя из орошаемых полей, Фу Ю был отозван на службу, прямо будучи оторванным от своих строительных рам, Као Ки — от рыбы и соли, Е Ин был фермером, Ти Яо определил своего преемника из среды бедных и обездоленных и т. д. Анналы показывают, что в "нормальные" периоды "процветания" китайского общества переме­щения были интенсивными, хотя конечно же история восхождения от крестьянина до императора так же стара, как и вся история человечества. В периоды упадка, однако, мобильность была явно слабее. Это видно из постоянного "плача" свергнутых императоров о том, что в периоды упадка "люди высших классов содержатся в темницах, а худшие занима­ют их места". Такое же обвинение выдвигает император Ио против великого правителя Мяо. Он-де выдвинул людей по наследственному принципу. Таким же было, по словам Ву, и преступление последнего Шана, основателя династии Чу. В текущий момент история Китая, как кажется, вновь страна вступает в период все возрастающей мобиль­ности. Какими бы неопределенными и расплывчатыми ни были все эти исторические свидетельства, тем не менее они подтверждают циклы сравнительной социальной подвижности и стабильности.

Нечто подобное мы наблюдаем и в истории Древней Греции. Здесь следует различать переход из слоев неполноправных в слои полноправных граждан, с одной стороны; и из низших слоев пол­ноправных граждан в высшие — с другой. Что касается проникновения неполноправных граждан в ранг полноправных в Спарте, то со времени порабощения илотов у них фактически не было шансов стать полноправными гражданами. Если и были редкие случаи, то их крайне мало. Позднее, после 421 года до нашей эры и особенно после Пелопоннесской войны, илотам начали давать вольную  и они становились неодамодами, то есть вольноотпущенниками.

Такое восхождение к более высокому положению служит конечно же доказательством возрастающей вертикальной мобильности. С другой стороны, если во время войны против Ксеркса спартанцы были равными, то после окончания Пелопоннесской войны, то есть меньше чем через столетие, некоторые из них поднялись до ранга, так сказать, "пэров", а многие, напротив, опустились до уровня подчинен­ных'. Период социальных революций под руководством Агиса IV (242 г. до н. э.) и Клеомена III (227 г. до н. э.) вызвал очередное нарушение в перемещении полноправных граждан и явился периодом ярко выра­женной мобильности. Иными словами, и в истории Спарты мы наблюдаем чередование периодов относительной подвижности и непо­движности.

Наличие подобных циклов в Афинах подтверждается установлением одиннадцати конституций в течение только двухсот лет. Конституции, особенно такие, как конституции Солона, Писистрата, Клисфена, "четы­рехсот", "тридцати" и "десяти" тиранов, знаменовали собой не только простые изменения в формах правления, но и новое фундаментальное перераспределение граждан внутри социального конуса афинского обще­ства. Например, в результате введения конституции Солона большинст­во людей были освобождены от рабства (долгового) и поднялись тем самым по социальной лестнице, а многие их прежние хозяева опусти­лись. Замена наследственной аристократии на плутократию (аристок­ратию по принципу богатства) имела те же последствия. Впрочем, последствия и других конституций, описанных Аристотелем, были сущностно схожими. Среди них тирании "тридцати" и "десяти" были самыми сильными потрясениями. Поэтому в афинской истории периоды отмены старой конституции и введения новой были периодами, за которыми в ряде случаев следовала гражданская война или сильное потрясение, но именно они были периодами особенно интенсивной вертикальной мобильности внутри афинского общества. На основании "Политики" и "Афинской политии" Аристотеля вполне можно сделать такое заключение.

В Древнем Риме на ранних ступенях развития для неполноправных граждан проникновение в слой римских граждан было крайне затруд­нительным. Продвижение стало легче и интенсивнее уже в императорс­кую эпоху. С уменьшением различных социальных препон, однако, привилегии римского гражданства также уменьшились. В 212 году на­шей эры ("Закон Каракаллы") почти все население Римской империи получило статус римского гражданства. Но именно в это время граж­данство практически полностью потеряло все свои особые привилегии.

 Перемещения из низших слоев (в том числе и перемещения непо­лноправных граждан) показывают очевидное изменение во всеобщности и интенсивности вертикальной мобильности. До VI—V веков до нашей эры она была слабой, с середины V века до нашей эры и по середину IV века до нашей эры вертикальные перемещения были крайне интенсив­ными. В этот период плебеи получают практически полное равноправие с патрициями. Иными словами, они переходят из низкого в более высокий статус. Хотя стирается одна разница, как бы на смену ей появляется другая. Несмотря на многосторонний характер процесса и многие исторические лакуны, можно все же с достаточной степенью уверенности сказать, что период с последнего века республики и по III век нашей эры был в общем периодом интенсивной мобильности. Вертикальные течения поднимались с самого дна римского общества (от рабов) и до вершин (самые высокие позиции, включая ранг императора) общественного конуса. При помощи денег, грабежа, насилия, обмана, мошенничества, любовных интриг, реже — военного героизма и службы на благо отечества человек без родословной поднимался до командных высот, в том числе и до власти пурпура — монарха'. По контрасту с этим временем период с конца III века нашей эры и до самого конца Западной Римской империи (V в. до н. э.) отмечен резким уменьшением мобильности. Наследование социального положения и прикрепленность "навечно" в позиции родителей стали своего рода правилом. Общество плавно двигалось по течению к твер­дой кастовой системе.

"Любое отступление от наследованной позиции было исключено. Привязанность человека к его заранее заданному положению определя­лась не только статусом отца, но и матери".

Какими бы ни были в деталях эти изменения мобильности в римской истории, существование циклов относительно неподвижности мутаций сомнений не вызывает.

Средние века и Новое время. Изменения мобильности в средние века демонстрирует история высших слоев привилегированных классов. Для краткости изложения возьмем в качестве примера Францию. Последу­ющее изложение можно с соответствующими модификациями отнести и насчет других европейских стран.

На заре средневековья в Европе наблюдается интенсивная верти­кальная мобильность. Среди тевтонцев, франков и кельтов в этот период слой лидеров был открыт почти каждому, у кого обнаруживался необ­ходимый талант и способности. Систематические вторжения готов, гун­нов, ломбардов, вандалов нарушали социальную стратификацию Римс­кой империи. Один аристократический род исчезал за другим, к власти приходили все новые и новые авантюристы. Так были разрушены старо­римские аристократические и сенаторские фамилии. Откровенные аван­тюристы стали основателями новых династий и новой знати. Так появи­лись Меровинги, а позднее Каролинги с их знатью. Из кого же ре­крутировалась знать этого периода, которая вытеснила сенаторские слои Рима? Ответ прост.

"В VI веке еще возможно было встретить некоторые сенаторские фамилии благороднорожденных и богатых благодаря унаследованному богатству. Но в VII веке эта знать исчезла полностью и была вытеснена новой знатью королевских чиновников. Законы франков оценивали выше тех, кто находился на службе у короля, чем представителей старинных аристократических семей. Не длинный перечень выдающихся предков, а государственная служба делала человека благо­родным. В практике общества Меровингов даже высшие ранги знати были настолько открытыми, что даже слуга довольно легко и быстро мог подняться до самых высоких государственных позиций. Знать того времени в своей генеалогии указывала только на дворянство отца и не более"'.

Поэтому среди графов и дворян мы находим таких, как Эбрион, и других, вышедших из слуг, разбойников и прочего способного люда простого происхождения. Это положение сохранялось и при Каролингах, ибо и при них значительное число герцогов и графов вышло из слуг или низших общественных слоев.

В общем, до XIII века не было особых юридических препятствий для социального восхождения. Последний простолюдин, если он смелый и способный, мог стать дворянином - легистом; тот, кому по силам было купить поместье, также мог стать дворянином. Не требовалось никакой санкции короля для признания законности дворянского досто­инства. Но после XIII века появились первые симптомы социальной изоляции и один за другим стали отсекаться пути проникновения в вы­сшие классы. Мобильность, правда, не исчезла вовсе, но она резко сократилась на протяжении XIII и первой половины XIV века.

Столетняя война, крестьянское восстание (Жакерия), парижское восстание 1356-1358 годов, междоусобная борьба бургундцев и арманьяков вновь сдвинули вертикальную мобильность со второй половины XIV века с нулевой отметки. Новые люди опять стали проникать в высшие слои знати, численно сокращалась старая знать. Помимо традиционных каналов социального восхождения стали появляться но­вые: королевские легисты, муниципалитеты и городские коммуны, гиль­дии и, наконец, накопление капитала. С колебаниями этот процесс продолжался до начала XVIII века, то есть до тех пор, пока вновь не появились сильные препятствия мобильности. Великая французская революция и период Наполеоновской империи (когда, "кто был ничем, стал всем" и наоборот) ознаменовали эпоху наивысшей по интенсив­ности вертикальной мобильности. Таковы вкратце основные циклы вер­тикальной социальной мобильности во Франции.

Пятое утверждение. В вертикальной мобильности в ее трех основных формах нет постоянного направления ни в сторону усиления, ни в сторону ослабления ее интенсивности и всеобщности. Это предположение действительно для истории любой страны, для истории больших социальных, организмов и, наконец, для всей истории человечества. Таким образом, и в области вертикальной мобильности мы приходим к уже известному нам заключению о "ненаправленных" колебаниях.

В наш динамичный век триумфа избирательной системы. — промышленной революции и особенно переворота в транспортных средствах такое утверждение может показаться странным. Динамизм нашей эпохи заставляет верить в то, что история развивалась и будет развиваться в направлении постоянного и "вечного" увеличения ве­ртикальной мобильности. Нет необходимости повторять, что многие социологи придерживаются именно такого мнения'. Тем не менее если исследовать все их доводы и обоснования, то можно убедиться, насколь­ко они шатки.

А). Во-первых, последователи теории ускорения и усиления мобиль­ности обычно отмечают, что в современных обществах нет ни юридичес­ких, ни религиозных препятствий к социальным перемещениям, которые существовали в кастовом или феодальном обществах. Если представить на мгновение, что утверждение это верно, то ответ будет таковым:

неправомочно делать подобное заключение о "вечной исторической тенденции" на основании опыта последних 130 лет. Это слишком корот­кий миг по сравнению с тысячелетней историей человечества, которая только и может быть достаточным основанием для признания сущест­вования постоянной тенденции. Во-вторых, даже в рамках этого 130-летнего периода эта тенденция ясно не проявилась у большей части человечества. Внутри больших социальных сообществ Азии и Африки ситуация еще достаточно неопределенная: кастовая система все еще жизнеспособна в Индии, Монголии, Маньчжурии, Китае и на Тибете, среди коренного населения многих других стран. В свете этих уточнений всякая ссылка на феодализм во имя сравнения со "свободным" со­временным периодом теряет свое значение.

Б). Предположим, что уничтожение юридических и религиозных препятствий действительно приведет к усилению мобильности. Хотя и это можно оспорить. Это было бы так, если бы на месте уничтоженных препятствий не возводились новые. В кастовом обществе невозможно быть знатным, если ты не из знатной семьи, но можно быть знатным и привилегированным, не будучи богатым. В современном обществе возможно быть благородным, не будучи рожденным в знатной семье, но, как правило, необходимо быть богатым. Одно препятствие вроде бы исчезло, появилось другое. Теоретически в США любой гражданин может стать президентом. Фактически 99,9% граждан имеют так же мало шансов на это, как и 99,9% подданных любой монархии стать самодержцем. Один вид препятствий уничтожается, устанавливается другой. Под этим подра­зумевается, что устранение препятствий к интенсивному вертикальному перемещению, типичных для кастового и феодального общества, не означает их абсолютного уменьшения, а только замену одного вида помех другим. Причем еще не известно, какие препятствия — новые или старые — более эффективны в сдерживании социальных перемещений.

В). Третий контраргумент гипотезе постоянного направления — са­мо фактическое движение мобильности в истории различных наций и крупных социальных организмов. Очевидно, что наиболее мобиль­ными были первобытные племена с их ненаследуемым и временным характером лидерства, с их легко переходящим от одного человека к другому общественным влиянием, зависящим от обстоятельств и ин­дивидуальных способностей. Если в дальнейшей истории проявится тенденция к усилению мобильности, то и она не может быть оправдани­ем гипотезы о постоянной тенденции, так как на заре истории регуляр­ное социальное перемещение было более интенсивным, чем на последующих ступенях развития. Более того, приведенные выше замечания флуктуации мобильности в истории Индии и Китая, Древней Греции

- Рима, Франции и других упоминавшихся стран не показали никакой постоянной тенденции к увеличению вертикальной мобильности. То, что происходило, суть всего лишь изменения, при которых периоды большей мобильности вытеснялись впоследствии периодами стагнации и если дело обстоит так, то "теория направленного развития" не ос­новывается на исторических фактах. Да и вообще из единичных фактов не следует заключать, что нечто повторится в будущем снова. Но большая ошибка — выводить из неслучившихся в прошлом фактов прогнозы на будущее.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: предпринимательство реферат, производство реферат, скачать реферат человек.





Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4 | Следующая страница реферата