Предыдущая страница реферата | 1  2  3 | Следующая страница реферата

Указанное обстоятельство накладывает существенный отпечаток на мировоззрение средних слоев. Так, если для населения России в целом общество социального равенства предпочтительнее общества индивидуальной свободы в соотношении примерно 2: 1, то в средних слоях это соотношение становится обратным. Представители этой категории россиян явно ориентированы на то, чтобы «делать себя» самим, не ожидая особой помощи от государства. Однако это вовсе не делает их безоговорочными сторонниками политического либерализма. Приверженность данному направлению характеризует не столько средний слой в целом, сколько некоторые входящие в него специфические категории: менеджеров, служащих инофирм и фирм, связанных с финансово-посреднической деятельностью. Что же касается собственно интеллигенции, которая 10-15 лет назад была основным проводником либеральных доктрин, то сегодня она явно переориентируется на идею русского национального возрождения. Ныне доля сторонников этой идеи в составе интеллигенции превышает долю «либералов» примерно в 1, 5 раза. Однако она все же остается заметно меньшей, чем в репрезентативной общероссийской выборке, отражающей социальную структуру населения в целом. Собственная же специфика средних слоев состоит в повышенной склонности к соединению различных социально-политических идей. Эта позиция занимает в среднем классе лидирующее положение: свыше 24% опрошенных (против 18, 9% в среднем по России, где она заняла второе место после идеи русского национального возрождения). Олицетворением такого «сочетания идей», по-видимому, кажутся среднему слою россиян такие политические деятели, как Ю. Лужков, Г. Явлинский и Е. Примаков, являющиеся его безусловными фаворитами (рейтинг этих политиков в среднестатусных группах россиян в феврале-марте 1999 года составлял по совокупности соответственно 19, 1, 17, 9 и 17, 4%).  

В западных демократиях средние слои играют роль социального лидера нации, с мнением которого считаются. Поддержка политика средним классом здесь может рассматриваться как его главный электоральный ресурс. В России значение данного фактора и то влияние, которое средние слои оказывают на политику и общественную жизнь, незначительны. Они далеко не соответствуют не только размерам сосредоточенного в этих слоях «человеческого капитала», но и их арифметической пропорции в общем составе населения.  

И дело здесь не только в фактическом отсутствии инфраструктуры гражданского общества, в том числе дееспособной системы неправительственных организаций, которая служит механизмом трансляции порождаемых социальной активностью целей в политику.  

Как отмечали исследователи, в российском обществе существует значительная масса индивидов, которые по ряду признаков могут быть причислены к среднему классу. Но «нет среднего класса как интегрированного субъекта, выполняющего свою специфическую экономическую и социально-политическую роль» [2]. Включение средних слоев в унифицированное поле экономических отношений не привело к формированию у них сколько-нибудь единой групповой идентичности, а следовательно, и общих интересов, которые необходимо отстаивать.  

Разумеется, и средние классы западного типа не являются внутренне едиными. Внутри них имеются профессиональные, региональные, поколенческие и другие различия. Однако стратификационные критерии здесь увязаны друг с другом. Более высокому уровню доходов соответствует и более высокий социальный статус, что находит предельно сфокусированное выражение в социальном самосознании: отношение «выше-ниже» понимается однозначно, а личная самооценка обычно согласуется с объективными данными и мнением окружающих.  

В России же использование различных критериев социальной идентификации дает статистически значимые расхождения. Так, в нашем исследовании отнесение к среднему классу по объективным показателям и на основе самозачисления практически совпало лишь у квалифицированных рабочих и военнослужащих (в обоих случаях расхождение составило около 1%, что меньше допустимой в массовом опросе погрешности). В остальных социальных группах расхождение оказалось весьма заметным. И если у гуманитарной интеллигенции оно составило"около 3%, то в категории технической интеллигенции - до 8%, у фермеров же разрыв между показателями достиг 21%.  

Очевидно, перед нами нс простая случайность, а отражение какой-то специфической социальной закономерности, в характере которой необходимо разобраться.  

Ключ к пониманию природы данной закономерности, на наш взгляд, дает характеристика смысловых контекстов социальной самоидентификации. Следует, в частности, обратить внимание на то, что для россиян определение места человека на социальной лестнице есть разрешение конфликта разнопорядковых, условно говоря, «материальных» и «идеальных» критериев. С одной стороны, это критерий прагматически понятого успеха («умения жить»), с другой стороны, оценка того, чем является тот или иной человек «на самом деле», какова его «истинная ценность». Специфика российской ситуации по сравнению с обычной практикой западных стран состоит в том, что данные критерии взаимно не конвертируются, а используются независимо друг от друга. Получается не интегрированная статусная шкала (как на Западе), а как бы две раздельные оценочные шкалы и соответственно два типа социальных иерархий.  

Правда, для значительного большинства (примерно для 75%) россиян положение на одной иерархической шкале примерно соответствует положению на другой. Отсюда возникает иллюзия того, что российский средний класс отличается от американского, английского, немецкого лишь количественными значениями конституирующих его критериев (меньший уровень дохода и др.).  

Однако на самом деле вопрос более сложный. Если принять западную модель среднего класса за норму, то российский случай выглядит неклассическим, причем, как будет показано ниже, различия между ними носят структурный характер.  

Теоретическим выражением расхождения между выведенной из западного опыта нормативной моделью и «нестандартной» российской ситуацией стал спор о критериях выделения среднего класса в России.  

Один из критериев состоит в том, что параметры социальной стратификации целиком выводятся из дохода. Средний класс - это те, кто получает от 1000 долл. в месяц и выше. Таких людей в России пока относительно немного, но все-таки средний класс уже формируется и рекрутируется из представителей «новых профессий в рыночной экономике» [З].  

Другой критерий состоит в том, что показатель дохода не является универсальным и определяющим. Ему противопоставляется следующий параметр - стоимость человеческого капитала. С этой точки зрения средний класс в России давно уже налицо и составляет его наиболее квалифицированная, образованная и нравственная часть общества [4].  

Несмотря на то что эти позиции кажутся совершенно противоположными, в определенном смысле они одинаково верные. Все дело в том, что российский средний класс формируется достаточно необычным образом, а именно пут м наложения (суперпозиции) двух субклассов. В результате этого и возникает не учитываемый участниками дискуссии (иначе спор был бы лишен смысла) чрезвычайно специфический феномен удвоения критериев социального статуса.  

Один из образующих среднюю часть социальной иерархии субклассов действительно конституируется на принципе рыночного успеха и ориентирован на «материальную» оценочную шкалу. Его правомерно было бы определить как средний класс «по доходу».  

Респонденты, принадлежащие к этой категории, относят себя к среднему классу, прежде всего исходя из определенного стандарта доходов и потребления. Важный фактор их социального самоопределения - «престижная», «современная» работа, которая достаточно разнообразная и увлекательная. Однако (и это чрезвычайно симптоматично) безусловно интересная работа, но ставшая в современных условиях низкооплачиваемой, представителям данной группы кажется содержательно второстепенной. Таким образом, доходность неявно становится мерилом оценки всех сторон той или иной деятельности.  

Другой подкласс российских средних слоев можно было бы условно назвать средним классом «по личному достоинству». Здесь к среднему классу относят прежде всего на основании традиционно российских представлений о том, какие виды занятий дают на это право, а какие - нет. Например, учительница, с этой точки зрения, скорее всего будет отнесена к среднему слою, а продавщица или автослесарь, зарабатывающие, возможно, в 5-10 раз больше, - нет.  

Какие же показатели играют наиболее важную роль в такого рода базисных оценках? Для того чтобы ответить на данный вопрос, сравним респондентов, придававших уровню материальной обеспеченности ведущее значение при отнесении себя к среднему классу, по степени значимости для них других социальных признаков: должностного положения, образования, образа жизни, престижности профессии, уровня связей и знакомств и др. Анализ выявил, что по части сопоставляемых позиций сколько-нибудь существенных расхождений между двумя рассматриваемыми категориями респондентов не наблюдается (оно составляет не более 2-3%). Однако есть параметры, по которым различия имеются, и весьма существенные. Это - образование, уважение и личная профессиональная квалификация. Первый из них оказался значимым для 16, 3% опрашиваемых с преобладающей «материалистической» ориентацией и для 26, 5% опрашиваемых, для которых материальная обеспеченность, по их словам, не играет решающей роли. По второму соотношению оказалось 9, 6% против 21, 5%. Самыми же значительными оказались различия в оценке такого фактора, как уважение окружающих: 12, 2 и 28, 7% соответственно. Эти три взаимосвязанных и дополняющих друг друга признака составляют, по сути, единую связку и образуют, по-видимому, интегральный критерий, по которому конституирован «второй средний класс» российского общества.  

Судя по всему, описываемые различия в матрицах социальной самоидентификации имеют определенную психологическую (или, точнее, ценностно-психологическую) основу. Те представители средних слоев, для которых основным показателем успеха является материальное благосостояние, очень чувствительны к оценке и самооценке своего социального положения. Их суждения отличаются максимальной определенностью: либо достаточная степень удовлетворения достигнутым, либо неудовлетворенность (хотелось бы большего!). Только 7% респондентов этого типа заявили, что положение в обществе им безразлично или же затруднились с ответом. Более «идеалистически» настроенная часть средних слоев придает формальной фиксации «достижений» значительно меньшее значение и демонстрирует известную степень равнодушия к статусным вопросам. Здесь доля такого рода ответов повышается практически в два раза.  

Сопоставление наших данных с результатами других исследований позволяет говорить о том. что две выделенные в составе российского среднего класса подгруппы не образуют единой интегральной социокультурной среды. Они настолько отличаются друг от друга по своему общему мироощущению, что социальный диалог между ними представляется достаточно затруднительным и проблематичным, вследствие чего, несмотря на общую тенденцию к преодолению квазисословной фрагментации советского периода, российский средний класс остается до конца не консолидированным.  

В частности, респонденты с прагматически-материалистическим мироощущением часто с откровенным непониманием относятся к тем, кто ставит творчество и уважение выше заработка. Иногда они видят в них «людей вчерашнего дня», но еще более они склонны не верить в самую возможность другой, чем у них, ориентации, полагая, что ее представители просто «не умеют правильно жить» и не способны к «более престижным», по их понятиям, видам деятельности. Социально-статусные притязания, не подтвержденные заработком, кажутся респондентам этого типа просто абсурдными, какими бы символами и отличиями (награды, звания, академические степени) они ни аргументировались.  

Оппоненты, в свою очередь, платят им если не моральным осуждением, то отчуждением. Их «бедная гордость» сродни гордости мастера, обладающего умением сделать своими руками то, что не могут сделать другие, какими бы богатыми, знатными и влиятельными они ни были. В «классе доходов» самооценка, напротив, сравнительно редко связывается с уровнем личных способностей. Высоко в принципе оценивая значение интеллектуального уровня человека, респонденты этого типа обычно не связывают более высокое положение (более высокий статус) с уровнем личных способностей, чаще объясняя его возрастом, востребованностью своей профессии, лучшим образованием, благоприятным стечением обстоятельств. Человек оказывается в данном случае более функциональным, «стандартизированным» и потому, в сущности, взаимозаменяемым.  

Возможно, эта ценностная несовместимость и отсутствие пригодного для взаимопонимания социального дискурса дают основание говорить даже не о двух субклассах, а о существовании в современном российском обществе двух различных средних классов. Однако понятно, что столь сильный тезис не может быть принят без всестороннего анализа и дополнительного обсуждения.  

Разительное несовпадение социальных приоритетов, естественно, создает заметную дифференциацию двух субклассов среднего класса (или двух средних классов?) по характеру их жизненных достижений. В частности, тот подкласс (класс?), который ориентирован в первую очередь на материальное благополучие, заметно превосходит в этом отношении своего «двойника». Поэтому, если ставить вопрос чисто формально, можно было бы описать обсуждаемую нами внутреннюю дифференциацию среднего класса в более традиционных терминах «верхний средний», «просто средний» и «низший средний» классы. Надо, однако, отчетливо понимать, что такая трактовка в российских условиях не учитывает ни внутренние, имманентные принципы конструирования различных компонентов российского среднего класса, ни особенности самосознания и самоидентификации его представителей.  

С этой точки зрения примечательно, что среди наших респондентов, относивших себя к среднему слою российского общества, есть такие, чьи доходы превышают уровень среднестатистического россиянина почти на порядок (в отдельных случаях они доходили до 100 тыс. руб. на человека в месяц). Подобные цифры (5 тыс. долларов!) значительны и по западным меркам, для России же они настолько неординарны, что самозачисление обладателей таких доходов в средний класс может вызвать искреннее недоумение. В целом же среди опрошенных, чей душевой доход составляет от 10 тыс. руб. и выше, только каждый восьмой проставил себе высшие «социальные баллы», остальные отнесли себя к средним слоям. Однако, с другой стороны, из числа малообеспеченных респондентов, получающих менее 1 тыс. руб. на человека в месяц, почти треть охарактеризовала свое положение как среднее или даже как более высокое.  

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: дипломная работа по менеджменту, здоровый образ реферат, задачи реферата курсовые работы.





Предыдущая страница реферата | 1  2  3 | Следующая страница реферата