Министерство общего и профессионального образования Российской Федерации

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ

ИНЖЕНЕРНО-ЭКОНОМИЧЕСКАЯ АКАДЕМИЯ

Кафедра истории и политологии

КОНТРОЛЬНАЯ РАБОТА

по дисциплине

СОЦИОЛОГИЯ

ТЕМА:

ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКАЯ ТЕРИЯ

З.ФРЕЙДА.

(ПСИХОЛОГИЯ МАСС)

Санкт-Петербург

2000

Противопоставление индивидуальной и социальной, или массовой психологии, которое, на первый взгляд, может показаться столь значительным, многое из своей остроты при ближайшем рассмотрении теряет. Правда, психология личности исследует отдельного человека и те пути, которыми он стремится удовлетворить импульсы своих первичных позывов, но все же редко, только при определенных исключительных обстоятельствах, она в состоянии не принимать во внимание отношений этого отдельного человека к другим индивидам. В психической жизни человека всегда присутствует "другой". Он, как правило, является образцом, объектом, помощником или противником, и поэтому психология личности с самого начала является одновременно также и психологией социальной в этом расширенном, но вполне обоснованном смысле.

Отношение отдельного человека к его родителям, сестрами и братьям, к предмету его любви, к его учителю и к его врачу, т.е. все отношения, которые до сих пор были, главным образом, предметом психоаналитического исследования, имеют право считаться социальными феноменами и становятся тогда противопоставленными известным другим процессам, названным нами нарцистическими, при которых удовлетворение первичных позывов от влияния других лиц уклоняется или отказывается. Итак, противопоставленность социальных и нарцистических душевных процессов, несомненно входит в область психологии личности и не может быть использована с целью отделить психологию от психологии социальной, или массовой.

В отношениях к родителям, сестрам и братьям, к возлюбленной, к другу, учителю и к врачу отдельный человек встречается с влиянием всегда лишь одного лица или очень незначительного числа лиц, из которых каждое приобрело очень большое для него значение. Если речь идет о социальной, или массовой, психологии – эти отношения перестали принимать во внимание, выделяя как предмет особого исследования одновременное влияние на одного человека большого числа лиц, с которыми он чем-то связан, хотя они во многом могут ему быть чужды. Таким образом, массовая психология рассматривает отдельного человека как человека как члена племени, народа, касты, сословия, институции или как составную часть человеческой толпы, в известное время и для определенной цели организующейся в массу. Такой разрыв естественной связи породил тенденцию рассматривать явления, обнаруживающиеся в этих особых условиях, как выражение особого, глубже не обоснованного первичного позыва, который в других ситуациях не проявляется.
Наши ожидания обращаются на две другие возможности: что социальный первичный позыв может быть не исконным и не делимым и что начала его образования могут быть найдены в кругу более тесном, как, например, в семейном.

Либидо есть термин из области учения об аффективности. Мы называем так энергию тех первичных позывов, которые имеют дело со всем тем, что можно обобщить понятием любви. Мы представляем себе эту энергию как количественную величину, хотя в настоящее время еще неизмеримую. Суть того, что мы называем любовью и что воспевается поэтами, - половая любовь. Мы, однако, не отделяем всего того, что вообще в какой-либо мере связано с понятием любви, т.е. с одной стороны – любовь к себе, с другой стороны – любовь родителей, любовь детей, дружбу и общечеловеческую любовь, не отделяем и преданности конкретным предметам или абстрактным идеям.
Любовные отношения (выражаясь безлично – эмоциональные связи) представляют собой также и сущность массовой души.

Наши ожидания пока основываются на двух мимолетных мыслях. Во-первых, что масса, очевидно, объединяется некоею силой. Но какой же силе можно, скорее всего, приписать это действие, как не эросу, все в мире объединяющему? Во-вторых, когда отдельный индивид теряет свое своеобразие и позволяет другим на себя влиять, в массе создается впечатление, что он делает это, потому что в нем существует потребность быть скорее в согласии с другими, а не в противоборстве, т.е., может быть, все-таки "из любви" к ним.

Две искусственные массы: церковь, войско. Припомним из мифологии масс, что можно наблюдать различные виды, а также противоположные направления в развитии масс. Есть очень текучие массы и в высшей степени постоянные; гомогенные, состоящие из однородных индивидов, и не гомогенные; естественные и искусственные, которым для сплоченности нужно также внешнее принуждение; примитивные и высоко организованные, с четкими подразделениями. По некоторым основаниям – мы хотели бы особо отметить различие между массами, где вождь отсутствует, и массами, возглавляемых вождями. Наиболее интересными примерами таких массовых образований являются церковь, объединение верующих, и армия, войско.

В церкви, как и в войске – как бы различны они не были в остальном, - культивируется одно и то же обманное представление (иллюзия), а именно, что имеется верховный властитель (в католической церкви – Христос, в войске – полководец), каждого отдельного члена массы любящий в равной любовью. На этой иллюзии держится все; если ее отбросить, распадутся тотчас же, поскольку это допустило бы внешнее принуждение, как церковь, так и войско.
Об этой равной любви Христос заявляет совершенно определенно: "Что сотворите единому из малых сих, сотворите Мне". К каждому члену этой верующей массы Он относится как добрый старший брат, является для них заменой отца. Церковь проникнута демократическим духом именно потому. Что перед Христом все равны, все имеют равную часть Его любви. Нет никакого сомнения, что связь каждого члена церкви с Христом является одновременно и причиной связи между членами массы. Подобное относится и к войску; полководец, - отец, одинаково любящий всех своих солдат, и поэтому они сотоварищи… Если каждый отдельный индивид в такой широкой степени эмоционально связан в двух направлениях, то из этого условия нам нетрудно будет вывести наблюдаемое изменение и ограничение его личности.

Сущностью массы являются его либидиозные связи, на это указывает и феномен паники, который лучше всего изучать на военных массах. Паника возникает, когда масса разлагается. Характеристика паники в том, что ни один приказ начальника не удостаивается более внимания и каждый печется о себе, с другим считаясь. Взаимные связи прекратились, и безудержно вырывается на свободу гигантский бессмысленный страх. Панический страх предполагает ослабление либидиозной структуры массы и вполне оправданно на это ослабление реагирует, а никак не наоборот, т.е. что будто бы либидиозные связи массы гибнут от страха перед опасностью. Страх у индивида вызывается или размерами опасности, или прекращением эмоциональных связей
(либидиозной заряженности). Последнее есть случай невротического страха.
Таким же образом паника возникает при усилении грозящей всем опасности или из-за прекращения объединяющих массу эмоциональных связей, и этот последний случай аналогичен невротическому страху.

Типичный повод для взрыва паники приблизительно таков, как его описывает Нестрой в пародии на драму Гебеля "Юдифь и Олоферн". Воин кричит:
"Полководец лишился головы", и сразу все ассирийцы обращаются в бегство.
Потеря, в каком-то смысле, полководца, психоз по случаю потери порождает панику, причем опасность остается той же; если порывается связь с вождем, то, как правило, порываются и взаимные связи между массовыми индивидами.
Масса рассыпается, как рассыпается при опыте болонская склянка, у которой отломали верхушку.

Не так легко наблюдать разложение религиозной массы. Возможность такого разложения описана в английском романе "When it was dark". Он повествует, как заговорщикам, врагам имени Христова и христианской веры, удается якобы обнаружить в Иерусалиме гробницу со словами Иосифа
Аримафейского, сознающегося, что из благоговейных побуждений на третий день после погребения он тайно извлек тело Христа из гроба и похоронил именно здесь. Этим раз и навсегда покончено с верой в воскресение Христа и Его божественную природу, а влечет это археологическое открытие за собой потрясение всей европейской культуры и чрезвычайное возрастание всякого рода насилий и преступлений, что проходит лишь с раскрытием заговора фальсификаторов.

При этом предполагаемом разложении религиозной массы обнаруживается не страх, для которого нет повода, а жестокие и враждебные импульсы к другим людям, что раньше не могло проявляться, благодаря равной ко всем любви
Христа. Однако вне этой связи взаимной любви и во времена царства Христова стоят те индивиды, которые не принадлежат к общине верующих, которые Христа не любят и Им не любимы; поэтому религия, хотя она и называет себя религией любви, должна быть жестокой и черствой к тем, кто к ней не принадлежит.
Если в наше время эта нетерпимость и не проявляется столь насильственно и жестоко, как в минувших столетиях, то все же едва ли можно увидеть в этом смягчение человеческих нравов. Скорее всего следует искать причину этого в неопровержимом ослаблении связей. Если вместо религиозной появится какая- либо иная связь, объединяющая массу, как это сейчас, по –видимому, удается социализму, в результате возникает та же нетерпимость к внестоящим, как и во времена религиозных войн.

По свидетельству психоанализа, почти каждая продолжительная интимная эмоциональная связь между двумя людьми, как-то: брачные отношения, дружба, отношения между родителями и детьми – содержит осадок отвергающих враждебных чувств, которые не доходят до сознания лишь вследствие вытеснения. Это более неприкрыто в случаях, где компаньон не в ладах с другими компаньонами, где каждый подчиненный ворчит на своего начальника.
То же самое происходит, когда люди объединяются в большие единицы. Каждый раз, когда две семьи роднятся через брак, каждая из них, за счет другой, считает себя лучшей или более аристократической и т.д.