Вопросы истории и теории избирательного права

Обычай как источник избирательного права России периода раннего феодализма

Проблема становления российского избирательного права напрямую связана с его источниками.

В настоящее время вопрос об источниках избирательного права не вызывает серьезных разночтений. Это, в узком понимании, "право-вые акты, которые содержат нормы, устанавливающие содержание конституционного права граждан Российской Федерации избирать и быть избранными:".1 В расширенном толковании, "система источников российского права включает в себя нормативные договоры международного и внутригосударственного характера, а также нормативные правовые акты законодательного и подзаконного характера".2 Таким образом, то и другое толкование зиждется на избирательном законодательстве как единственном или основном источнике современного избирательного права.

На раннефеодальной стадии своего развития государство не регламентировало ни субъективные избирательные права своих граждан, ни порядок проведения выборов, несмотря на то, что посредством выборов занимались многие должности центрального и местного управления. В то же время нельзя говорить о полном отсутствии регламентации. Как свидетельствуют летописи, выборы проводились по известным населению канонам, более или менее четко определяющим - кто, кем и как должен быть избран. Самый вероятный ответ на вопрос о природе этих правил - это ссылка на обычаи.

Летописные источники в большинстве случаев, связанных с избранием князя и других высших должностных лиц государства, прямо указывают на обычаи как основание избрания. Так в 6689 (1181) г. ":Новгородци:по своему обычаю Новогородцкому сотвориша вече и даша князю Ярополку Ростиславичю, внуку Мстиславлю, правнуку Владимира Манамаха, градъ Новый Торгъ:"3 ; в 6723 (1215) г. ":новго-родци, по старому своему обычаю, начаша вече творити:".4 Конечно, данные летописи в этом случае не слишком весомый аргумент. Во-первых, содержание, вложенное в понятие "обычай" летописи и современное толкование обычая как источника права могут быть весьма различны. Во-вторых, зачастую летопись вместо обычая упоминает уставы, старину и волю как основание для правомерного замещения должностей (при этом необязательно в Новгороде). По свидетельству Летописца в 6912 г. князь Юрий Смоленский пошел на Москву бить челом в службу, а смольнянам приказал ждать его до трех сроков "а за тъмъ на вашей волъ".5 Великий князь Всеволод Юрьевич, благодаря псковичей и новгородцев за оказанную ему помощь, ":одаривъ ихъ многими дары безъ числа, и вда имъ волю ихъ всю по старинъ, и уставы старыхъ князей:глаголя къ нимъ сице: " что аще есть любезно вамъ, просите у мене:держите себъ князя по своей воли, и аще кто есть къ вамъ добръ, того любите и чтите, и аще кого хощете жаловати, жалуйте, а кого хощете казнити, казните, якоже имате старый уставъ прежнихъ князей въ васъ учиненъ, тако творити".6 В речи Всеволода подтверждено право новгородцев избирать князя по их воле, но нельзя однозначно заключить, на каком основании покоится это право - старине (под которой, видимо, понимается старинное право выбирать, т.е. обычай) или уставах старых князей, т.е. княжеском законодательстве.

Нельзя не отметить еще один вариант правового оформления выборов - договоры или докончания: "В докончаниях второй половины ХШ в. говорится, что князь должен целовать крест Новгороду, как целовали его "отцы и деды". Очевидно, с "отцами и дедами" заключались подобные договоры:".7

Таким образом, вероятными формами регулирования выборов в раннефеодальном государстве могли быть: обычаи, княжеские уставы и договоры.

Думается, что первый вариант наиболее вероятен, т.е. вся процедура выборов, определения их результатов и само субъективное право участия в выборах регламентируется обычаями, "которые служили мощным и основным средством упорядочения жизни древних и средневековых обществ".8 Начнем с того факта, что именно обычай - самый древний из всех представленных источников, а нам известно о том, что выборность вождей практиковалась еще в догосударственную эпоху. Кроме того, полный анализ каждого из оставшихся вариантов, думается, позволит подтвердить мнение об обычном характере регулирования выборов в раннефеодальном государстве.

Вероятность применения уставов, как базовых источников избирательного права в России, основывается, прежде всего, на частом упоминании так называемых "Ярославлих грамот". Начало положили события 6528 г. По свидетельству летописи, после восшествия на киевский стол "Начя Ярославъ делити воемъ своимъ куны: староста по 10 гривенъ, а смердомъ по двъ гривны, а Новгородцемъ по 10 гривенъ всъ, и отпусти а, и давъ правду имъ и уставъ списавъ, глаголюще: " по сей грамотъ ходите; якоже списахъ вамъ, тако дръжите"".9 Некоторые русские государствоведы склонны видеть в упомянутых правде и уставе реальный княжеский закон о праве новгородцев выбирать себе князя. Так, Д.Я Самоквасов считал, что "грамоты Ярослава опредълили не только финансовыя отношен1я Новгорода къ князьямъ, но и льготы политическ1я, между прочимъ, предоставивъ Новгородцамъ и право свободнаго избран1я князя между потомками Ярослава".10

Мнение Д.Я. Самоквасова можно проиллюстрировать неоднократными ссылками летописных источников на грамоты Ярослава: "на всей воле нашей и на всех грамотах Ярославлих ты наш князь"; "и бысть князь у нихъ по ихъ воли во всемъ по старинъ и по уставу пръвыхъ ихъ князей".11

Свидетельства эти, безусловно, имеют большое значение, но можно ли с уверенностью утверждать, что именно грамоты Ярослава были первыми источниками избирательного права в государстве?

Текста грамот Ярослава найти не удалось. Возможно, они утрачены за давностью. Но ведь другие грамоты Ярослава Владимировича, а также списки Русской Правды, древнейшая часть которой также считается законодательством Ярослава, сохранились. Вполне правомерен вопрос - если действительно эти грамоты содержали нормативно закрепленные основания политической самостоятельности Новгорода, почему нет ни оригинала, ни хотя бы копий данного акта? Грамоты на новгородские вольности имели бы значение для всего государства в целом и могли бы служить аргументом в борьбе за самостоятельность Новгорода в период централизации, тогда как нет ни одного подтверждения их использованию.

Факт неоднократного упоминания этих грамот говорит о том, что данные документы действительно существовали, но с другой стороны, описание норм, содержавшихся в грамотах весьма туманно. Думается, что эти акты не затрагивали вопрос о праве новгородцев свободно выбирать князя.

Другим аргументом в пользу нашей точки зрения может служить анализ обстоятельств, сопровождавших дарование грамоты и последовавших за этим.

Во-первых, слова о грамоте и уставе в летописи идут сразу после описания перипетий междукняжеской борьбы за киевский стол, в которых именно новгородцы были главной силой и надеждой Ярослава. Они, по описанию летописи, являлись инициаторами новой попытки Ярослава утвердиться на киевском престоле: "Ярослав же прибъже к Нооугородоу, и хотяще бъжати за море. И посадникъ Костятинъ, сынъ Добрынинъ, рассъкоша лодии Ярославли, ркоуще: "Хощем ся и еще бити по тебъ с Болеславомъ и Святополкомъ... И начаша скотъ сбирати: приведоша варягъ, и вдаша имъ скотъ, и совкоупи Ярославъ воя многи".12 Сподвижниками, которые не утратили надежды даже после поражения, готовыми поступиться своим имуществом и поддержать своего правителя, безусловно, стоило дорожить. Потому, на наш взгляд, трудно объяснить недальновидность обычно называемого мудрым главы государства, дарующего самостоятельность в выборе предводителя своим основным и надежнейшим союзникам.

Может быть, получение политической автономии было поставлено как условие помощи князю в борьбе за Киев? Но нарисованная летописью картина явно не соответствует данному предположению - люди поступились собственным имуществом. Кроме того, решительность, с которой новгородцы остановили своего князя (рассъкоша лодии Ярославли"), вряд ли проистекает из желания новгородцев поскорее избавиться от князя и стать независимыми. Горожане могли просто дать Ярославу "бъжати за море", а с киевскими князьями договориться с помощью тех же денег. Да и трудно представить, зачем понадобилась независимость от князя Ярослава тем, кто так горячо его поддерживал.

Во-вторых, как заметил М. Кочанович, "выбор князя "на всей волъ новгородской" встръчаемъ и раньше Ярослава".13 Вряд ли можно согласиться с автором как в апеллировании к "воле новгородской", так и в том историческом событии, которое он приводит в качестве доказательств. Он почему-то иллюстрирует свое высказывание более поздними событиями 1102 г. (6606 г. по Софийской первой летописи), когда новгородцы заявляют Святополку: "Ты самъ добровольно оставил насъ, теперь не хочемъ ни тебя ни сына твоего. Пусть идетъ въ Новгородъ если у него двъ головы".14 Однако в том, что новгородцы и ранее проявляли инициативу и "добывали" себе князя, можно согласиться. В 969 г. "приидоша людии ноугородьстии, просяще себъ князя: "И аще вы не поидете к намъ, то мы наидемъ себъ князя"".15 Кроме того, оставляя в стороне вопрос о происхождении и полномочиях Рюрика, сам факт его призвания тоже можно рассматривать как пример приглашения князя.

В-третьих, если принять версию о даровании Ярославом новгородцам права выбирать князя, совершенно непонятно, почему они тогда же не воспользовались этим правом, а предоставили Ярославу возможность распорядиться новгородским столом? Ярослав послал сюда своего сына Илью, после его смерти другого сына - Владимира, - считают авторы работы "Новгород. Краткий очерк истории города".16 Летопись, правда, считает Владимира старшим сыном Ярослава, родившимся в 6528 г., но в главном вполне соответствует ранее высказанному мнению - Владимир был посажен на новгородский стол отцом: "Великии князь Ярославъ иде в Новгородъ, и посади сына своего Володимера въ Новъгородъ, и епискупа постави Жирятоу".17 Согласно данным летописи, Владимиру было 14 лет. Ни о какой воле новгородцев, ни о приглашении мальчика летопись не упоминает. После смерти Владимира его место, по-видимому, занял второй сын - Изяслав. Летопись не упоминает когда и при каких обстоятельствах он занял новгородский стол, а просто сообщает, что когда Ярослав "разболъся велми", Изяслав "соущу тогда въ Новъгородъ".18. Неоднократно подобным образом поступали и другие князья. В частности, судьбу новгородского стола загодя решили киевские князья Владимир и Святополк: ":бъ бо Святополкъ с Володимеромъ рядъ имълъ, яко Новоугородоу быти Святополчю и посади сынъ свои в немъ:".19 Правда, в этой ситуации новгородцы, пользуясь молчаливой поддержкой Владимира, отказались принять Святополкова сына. Противореча Святополку, новгородцы могли бы воспользоваться своим козырем - грамотой Ярослава о свободе выбора князя, а они вместо того предпочли долгие споры, "многоу прю" со Святополком. Оценка данной ситуации вполне обоснованно рождает сомнения в существовании этой грамоты.

В-четвертых, версия о даровании Ярославом новгородцам права избирать себе князя совершенно не объясняет того факта, что подобное право неоднократно проявлялось в практике других территорий. В частности, традиционно оцениваемый как монархический Киев в 6654 г. "послаша къ Изяславоу Мьстиславичъ", поскольку севший на киевский престол Игорь оказался не ко двору, или, как говорит летопись это "годно не бысть кыяномъ".20 Объясняя свое присутствие на киевском престоле, Изяслав Давыдович оправдывает свои действия тем, что "не самъ есмь сълъ, но посадили мя кыяне".21 Видимо, он считал, что киевляне вполне вправе поискать себе князя, особенно с учетом политической ситуации. Еще более значителен тот факт, что для Юрия Владимировича этот аргумент тоже имел силу, поскольку он не преследовал Изяслава.

Таким образом, можно согласиться с мнением М.К Каргера, что в ХП в. "...князья, занимая киевский стол, были обязаны не только считаться с мнением Киевского веча, но и порой именно от него получать княжение...".22 И. Линниченко, анализируя мнения нескольких дореволюционных авторов по поводу замещения киевского престола Владимиром Мономахом, писал: "Почти всъ историки, за исключен1емъ г. Самоквасова...видятъ въ приглашен1и Владим1ра осуществлен1е народнаго права призван1я князя, "первую серьезную попытку ръшен1я въча" ( Хлъбниковъ, 266). Дъйствительно, по родовымъ счетамъ Владим1ръ не имълъ на К1евск1й столъ никакого права и не видъть въ приглашен1и Владим1ра народнаго права призван1я князя можно только при полномъ увлечен1и стремлен1емъ доказать во что-бы то ни стало К1евскую монарх1ю въ отлич1е отъ Новгородской республики...".23

Обобщая приведенные выше факты, следует согласиться с М.Н. Тихомировым, что "во второй половине ХП в. окончательно утверждается обычай сажать князя на Киевский стол с согласия киевлян".24

Определенные элементы выборности можно отметить и на примере приглашения полоцкого князя в 6635 (1127) г., когда "...Полочане сътоснувшеси выгнаша Давыда и съ сынами, и поемше Рогъволода идоша ко Мстиславу, просячи его себъ княземъ".25 Это событие и ряд более поздних фактов явно противоречит практике передачи власти по наследству. Несколько переоценив его значение, М.В. Довнар-Запольский писал: "Полоцкъ со своими многочисленными пригородами по отношен1ю къ своим князьямъ занялъ такое же положен1е, какъ и Новгородъ: изгнан1е князей и водворен1е новыхъ было здъсь дъломъ обычнымъ...",26 однако можно согласиться, что некоторое время в середине ХП в. "полоцкие князья уже зависят от веча".28

В 6685 (1177) г. волею горожан были посажены сразу два князя - Мстислав Ростиславич в Ростов и Всеволод Юрьевич во Владимир. Летопись дает довольно подробное описание процедуры посажения на княжение Всеволода Юрьевича владимирцами: "... выидоша к нему предъ Златыа врата, и укръпишася ему и дътемъ его цълован1емъ честнаго и животворящаго креста Господня; онъ же вшедъ во град Владимиръ и сяде на столъ".29 Более того, стремясь разрешить возникшие противоречия с Мстиславом Ростиславичем, Всеволод прямо ссылается на волю горожан, признавая тем самым приглашение князя законной процедурой замещения престола: ":тебе привели Ростовци къ себъ княжити, княжи убо у нихъ въ Ростовъ; а мене привели Владимерци княжити у нихъ, и мнъ буди Владимеръ...".30 Как считал М.В. Довнар-Запольский , "в томъ, что жители сами намътили себъ князя и выбрали, не было ничего необычного: какъ въ другихъ земляхъ, такъ и въ суздальской землъ, народное въче привыкло обсуждать этотъ вопросъ, разъ преемникъ не былъ намъченъ при жизни правящаго князя или если князь оказывался неугоднымъ въчу".31

Практика призвания князя использовалась и другими русскими городами - Галичем, Смоленском.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: налоги в россии, собственность реферат.





1  2  3  4  5  6 | Следующая страница реферата