Виды преступлений

Одна из существенных новелл УК РФ — система норм, посвященных решению вопроса о видах преступления. Что в ней обращает на себя особое внимание? Прежде всего то, что она по месту расположения связывается с понятием преступления и, во-первых, подразделяет все преступления на четыре категории, именуемые преступлениями: небольшой тяжести, средней тяжести, тяжкими и особо тяжкими, а во-вторых, выделяет неоднократность преступлений, совокупность преступлений и рецидив.

Казалось бы, такой подход к решению о видах преступления не должен вызывать каких-либо серьезных возражений. Дело, однако, в том, можно ли считать неоднократность, совокупность и рецидив видами преступления? Вряд ли, поскольку далеко не всякая классификация предполагает выделение лишь видов преступлений. Различая, к примеру, умышленные и неосторожные, простые или сложные, оконченные или неоконченные деяния, мы, безусловно, говорим о видах преступлений. Но такого рода классификацию нельзя ставить в один ряд с выделением неоднократности, совокупности и рецидива, ибо применительно к ним мы имеем дело уже с особенностями не отдельных преступлений, а их множественности, различных ее форм и видов. Логика как местонахождения, так и изучения уголовно-правовых норм, посвященных понятию неоднократности, совокупности и рецидива, требует решения сначала вопросов, связанных с тем, что непосредственно раскрывает общее и особенное в понятии преступления, является обязательным для всякого преступного деяния или, напротив, исключает его преступность, и лишь затем изложения вопросов разграничения отдельного преступления и множественности преступлений, форм и видов такой множественности. Не являясь непосредственно видом преступлений, она лишь предполагает их своим содержанием, вследствие чего множественность может включать в себя умышленные и неосторожные, оконченные и неоконченные и т. п. деяния. Во всяком случае, не видя необходимости рассматривать в данной главе неоднократность, совокупность и рецидив преступлений, авторы настоящей работы руководствовались не малоактуальностью данной проблематики, а тем, что побудило законодателя не рассматривать видами преступления совершение его группой лиц, группой, действующей по предварительному сговору, или организованной группой.

Что же касается вопроса обоснованности признания особо тяжкого, тяжкого преступления, преступления средней тяжести и небольшой тяжести видами преступления, то его решение может быть однозначным. И, действительно, всякая классификация лишь тогда является состоятельной, когда она основана на четко фиксируемом, едином основании (признаке, критерии) деления. Каково оно в данном случае? С одной стороны, законодатель прямо закрепляет, что выделение категорий особо тяжких, тяжких, средней тяжести и небольшой тяжести преступлений производится им "в зависимости от характера и степени общественной опасности деяний, предусмотренных настоящим Кодексом". Исходя из этого следует констатировать, что отнесение каждого преступления к какой-либо из названных в УК категорий должно осуществляться с учетом именно общественной опасности посягательства, ее характера и степени, т. е. с позиций материального, объективного признака преступления. Принципиально важно при таком понимании классификации определить, что влияет на общественную опасность отдельного преступления. Признав целесообразным не ограничиться лишь указанием на количество и наименования категорий преступлений, а указать их отличительные признаки, законодатель установил: "Преступлениями небольшой тяжести признаются умышленные и неосторожные деяния, за совершение которых максимальное наказание, предусмотренное настоящим Кодексом, не превышает двух лет лишения свободы"; "Преступлениями средней тяжести признаются умышленные и неосторожные деяния, за совершение которых максимальное наказание, предусмотренное настоящим Кодексом, не превышает пяти лет лишения свободы", "Тяжкими преступлениями признаются умышленные и неосторожные деяния, за совершение которых максимальное наказание, предусмотренное настоящим Кодексом, не превышает десяти лет лишения свободы"; "Особо тяжкими преступлениями признаются умышленные деяния, за совершение которых настоящим Кодексом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше десяти лет или более строгое наказание" (ч. 2—5 ст. 15 УК).

Поскольку, если не считать умышленность или неосторожность деяния, единственным отличительным признаком каждой категории названо предусмотренное Кодексом наказание, то вполне закономерно возникает вопрос о том, можно ли считать его тождественным указанному законодателем основанию деления: характеру и степени общественной опасности преступления? Ответ более чем очевиден по меньшей мере в трех отношениях: 1) характер и степень общественной опасности преступления есть то, что лишь познается законодателем, но никак не зависит от его воли и сознания, в то время как предусмотренное Кодексом наказание за совершенное преступление обусловлено не только объективными, но и субъективными факторами, в частности целями, которые законодатель стремится достигнуть применением наказания; 2) общественная опасность совершенного преступления ни в коей мере не зависит от тяжести предусматриваемого Кодексом наказания; последнее же, напротив, не может более или менее точно не учитывать первое; 3) какое бы большое значение ни имела общественная опасность совершенного преступления, она не является и не может являться единственным критерием наказания, предусматриваемого законом. Стало быть, не вступая в противоречие с логикой, необходимо заключить, что общественная опасность преступления и предусмотренное за него законом наказание могут рассматриваться как два самостоятельных основания классификации: первое позволяет выделить разные по тяжести виды (или категории) преступлений; второе — разные по тяжести уголовно-правовые санкции, зависящие не только от общественной опасности совершенного преступления.

Не будет лишним подчеркнуть, что идея подразделения преступных деяний на виды исходя из тяжести предусматриваемого за них наказания не нова. Не касаясь доктрин и законодательства зарубежных государств, где она издавна получила весьма широкое распространение, заметим, что еще в Уголовном Уложении 1903 г. преступные деяния подразделялись на: а) тяжкие преступления, за которые в законе определены как высшее наказание смертная казнь, каторга или ссылка на поселение; б) преступления, за которые устанавливалось в качестве наиболее сурового наказания заключение в исправительный дом, крепость или в тюрьму; в) проступки, влекущие за собой наказания, самое суровое из которых — арест или денежная пеня. УК 1922 г. различал две категории преступлений: "а) направленные против установленных рабоче-крестьянской властью основ нового правопорядка или признаваемые ею наиболее опасными, по которым определенный кодексом низший предел наказания не подлежит понижению судом, и б) все остальные преступления, по которым установлен высший предел определяемого по суду наказания". Примечательно то, что об этом делении речь шла в связи не с преступлением, а наказанием. Аналогичным образом решался вопрос и в УК 1926 г. Уголовное законодательство нашей страны 60—80 гг. содержало исчерпывающий перечень лишь тяжких преступлений, но так или иначе упоминало также об особо тяжких; о преступлениях, не являющихся тяжкими; преступлениях, не представляющих большой общественной опасности; малозначительных преступлениях.

Примечательно и то, как воспринимались подобного рода деления представителями уголовно-правовой теории. Пожалуй, в наиболее резко отрицательной форме высказывал свое отношение французский криминалист Росси, который, по свидетельству Н. С. Таганцева, утверждал, что ввести в закон такое деление — значит сказать обществу: не трудитесь исследовать внутреннюю суть человеческих деяний, смотрите на власть: если она рубит голову кому-либо, вы должны заключить, что этот человек — великий злодей. Как полагал Росси, в этом выказывается такое презрение к человечеству, такое притязание на деспотизм во всем, даже нравственности, что можно без особой смелости судить о духе целого кодекса по одной статье. Сам Н. С. Таганцев, хотя и считал деление преступлений в зависимости от предусмотренного за них наказания формальным, тем не менее признавал суждения Росси не совсем справедливыми, поскольку законодатель устанавливает наказание не произвольно, а с учетом существа деяния, и, кроме того, отмечал практическую выгоду использования этого деления в законотворческой деятельности'. В советской юридической литературе многие авторы давали положительную оценку рассматриваемому принципу деления, хотя имелись и другие точки зрения.

Придерживаясь мнения о том, что классификация преступлений по признаку их общественной опасности еще ждет своей научной разработки (кстати, весьма продуктивной для нее может оказаться идея подразделения преступлений по их тяжести раздельно в отношении умышленных и неосторожных посягательств), было бы более правильным при характеристике видов преступления внести определенные коррективы в представления о категориях преступлений. Одна из таких корректив состоит в том, что в основе выделения указанных в УК РФ категорий лежит не общественная опасность содеянного, а особенность его правовых последствий— предусмотренного наказания. Другое уточнение касается наименования категорий: первая категория — преступления, за совершение которых УК РФ предусматривает наказание небольшой тяжести (суровости), т. е. не превышающее двух лет лишения свободы; вторая категория — преступления, за совершение которых УК РФ предусматривает наказание средней тяжести, т. е. не превышающее пяти лет лишения свободы; третья категория — преступления, за совершение которых УК РФ предусматривает тяжкое наказание, т. е. лишение свободы не свыше десяти лет; и, наконец, четвертая категория — преступления, за совершение которых УК РФ предусматривает особо тяжкое наказание, т. е. на срок свыше десяти лет либо иное, более суровое наказание.

Предлагаемое смещение акцентов позволяет не только избежать логического противоречия в характеристике оснований выделения категорий преступления, но и ориентирует практику на то, что отнесение конкретного преступления к той или иной категории зависит лишь от квалификации посягательства, а не от оценки правоприменителем каких-то обстоятельств дела в качестве исключительных или от фактически назначенного судом наказания. Первое — несвязанность категорий преступления с наличием исключительных обстоятельств дела — не лишено актуальности, в частности, по той причине, что авторы модельного УК (кстати, рекомендующие выделять также четыре категории преступлений — особо тяжкие, тяжкие, менее тяжкие и не представляющие большой общественной опасности) предложили сформулировать правовую норму, в соответствии с которой суд, учитывая исключительные обстоятельства дела, может в определенном порядке признать совершенное преступление на категорию ниже, чем указано в законе. "Такое решение,— поясняют разработчики модельного УК, — может быть принято на основе оценки конкретных условий и обстановки совершения преступления, например, при наличии нескольких смягчающих обстоятельств, особых признаков личности виновного, предотвращения тяжких последствий, добровольной явки с повинной и т. д."'. Хотя внесение данного предложения мотивировалось гуманными мотивами — "целью смягчить жестокость законодательного решения о принадлежности преступления к определенной категории для некоторых случаев", законодатель не счел нужным согласиться с обоснованностью принятия такой нормы.

Второе положение — несвязанность категорий преступлений с фактически избираемой судом мерой наказания — следует иметь в виду при решении вопросов толкования названного законодателем признака деления преступлений на категории, которым, как указывалось, фактически является не общественная опасность содеянного, а максимальное наказание, предусмотренное УК. Если исходить из того, что отнесение конкретного преступления к той или иной категории зависит от его квалификации, то можно, например, утверждать: при назначении наказания по совокупности преступлений или приговоров определение категории преступления должно производиться с учетом того максимального наказания, которое предусмотрено за каждое совершенное преступление, а не за совокупность. Несколько сложнее обстоит дело с выяснением того, что понимать под максимальным наказанием, предусмотренным УК в отношении деяний несовершеннолетних. Имея в виду положения Общей части УК, согласно которым лишение свободы назначается несовершеннолетним осужденным на срок не свыше десяти лет, следует заключить: какое бы преступление ни вменялось несовершеннолетнему, оно в любом случае не должно относиться к той категории преступлений, которую законодатель обозначает как особо тяжкое преступление (и связывает с признаком предусмотренности за него максимального наказания в виде лишения свободы на срок свыше десяти лет или другого, более сурового наказания). Можно ли считать данный вывод обоснованным? Надо полагать, что нет, поскольку в главе УК, закрепляющей особенности уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних, речь идет о невозможности назначить наказание на срок свыше десяти лет, а в главе о понятии преступления и видах преступления — о наказании, предусмотренном настоящим Кодексом, т. е. указанном в уголовно-правовой санкции и, стало быть, зависящем от квалификации содеянного. Нельзя сбрасывать со счетов и тот факт, что, подробно перечисляя особенности ответственности и наказания несовершеннолетних, законодатель не упоминает об их "льготе" в интересующем нас смысле. И наконец, учтем и то, что в ст. 93 УК прямо говорится о назначении наказания несовершеннолетнему за особо тяжкое преступление.

Если в части оснований закрепленных в УК РФ видов преступлений позиция законодателя небезупречна, то как обстоит дело с его заключением о необходимости выделять именно четыре, а не больше или меньше категорий преступлений? Рекомендации ученых по этому поводу, кстати, никогда не были едиными: одни из них отдавали предпочтение двучленному делению, другие — трехчленному, третьи — четырехчленному, четвертые — пятичленному. Столь же неоднозначна до настоящего времени была и законотворчес-кая практика нашего государства и других стран. Но подтверждает ли такая ситуация, что законодатель волен по своему усмотрению определяться с числом выделяемых им категорий преступлений? Надо думать, что нет. Если в основе градации преступлений на категории усматривать признак общественной опасности, то решение проблемы состоит в том, чтобы найти соответствующий механизм ее измерения, позволяющий фиксировать переход количественных изменений опасности в качественные. Результаты проведенных в нашей уголовно-правовой науке исследований убеждают лишь в одном: количественная определенность общественной опасности находит свое выражение в ее степени, а качественная — в характере. Все иные суждения носят либо слишком общий, либо дискуссионный характер.

Понятно, что применительно к классификации преступлений исходя из тех правовых последствий, которые с ними связываются, нужно сделать несколько иной вывод. В то же время и она не может быть произвольной, в том числе и в плане выделения количества категорий преступления. Во всяком случае с позиций логики и здравого смысла каждая из категорий имеет право на существование лишь постольку, поскольку она оказывается практически значимой. Но если это так, то особенность категории должна заключаться не только в размере максимального наказания, предусмотренном законом за охватываемые ею преступления, но и в характере правовых последствий, непосредственно связанных с этим размером. Каковы их различия?

Сопоставляя соответствующие статьи УК, можно обнаружить, что они допускают в отношении преступлений, именуемых законодателем:

1) преступлениями небольшой тяжести:

а) освобождение от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием (лица, совершившие преступления иной категории, могут быть освобождены на этом основании лишь в случаях, специально предусмотренных соответствующими статьями Особенной части УК), в связи с примирением с потерпевшим, изменением обстановки, истечением двухгодичного срока давности с момента совершения преступления или со дня вступления в законную силу обвинительного приговора;

б) смягчение ответственности за преступление, совершенное впервые вследствие случайного стечения обстоятельств;

в) применение принципа поглощения менее строгого наказания более строгим; г) право суда на решение вопроса о целесообразности отмены условного осуждения в отношении лица, которое в течение испытательного срока совершило преступление небольшой тяжести (в то время как совершение преступления иных категорий влечет обязательную отмену условного осуждения);

2) преступлениями средней тяжести: освобождение от уголовной ответственности в связи с истечением шестилетнего срока давности со дня его совершения или со дня вступления в силу обвинительного приговора;

3) преступлениями небольшой и средней тяжести:

а) условно-досрочное освобождение от отбытия наказания по истечении половины срока наказания; б) замена неотбытой части более мягким видом наказания; в) применение отсрочки отбытия наказания беременным женщинам и женщинам, имеющим малолетних детей (за тяжкие и особо тяжкие преступления отсрочка возможна только при назначении наказания менее пяти лет); г) погашения судимости в отношении лиц, осужденных к лишению свободы, по истечении трех лет после отбытия наказания, а применительно к несовершеннолетним — одного года; д) освобождение от уголовной ответственности или наказания несовершеннолетних с применением принудительных мер воспитательного воздействия; е) применение условно-досрочного освобождения по истечении одной трети срока наказания, назначенного судом за преступление;

4) тяжкими преступлениями: а) признание рецидива в случаях совершения лицом умышленного тяжкого преступления, если ранее оно было осуждено за такое преступление; б) условно-досрочное освобождение от отбытия наказания по истечении не менее двух третей его срока, а в отношении несовершеннолетних — не менее половины срока;

в) освобождение от уголовной ответственности в связи с истечением десятилетнего давностного срока с момента совершения преступления или со дня вступления обвинительного приговора в силу; г) погашение судимости в отношении лиц, осужденных к лишению свободы, по истечении шести лет после отбытия наказания;

5) тяжкими преступлениями и преступлениями средней тяжести: а) признание особо опасного рецидива при совершении лицом умышленного преступления, за которое оно осуждается к лишению свободы, если ранее это лицо три или более раза было осуждено к лишению свободы за умышленное тяжкое преступление или умышленное преступление средней тяжести;

6) особо тяжкими преступлениями: а) признание особо опасного рецидива в действиях лица, если такое лицо ранее было осуждено за умышленное тяжкое или особо тяжкое преступление; б) применение пожизненного лишения свободы и смертной казни; в) лишение свободы с содержанием только в исправительных колониях строгого режима; г) отбытие части срока назначенного наказания в тюрьме; д) условно-досрочное освобождение от отбытия наказания по истечении трех четвертей его срока, а в отношении несовершеннолетних — двух третей; е) освобождение от уголовной ответственности в связи с истечением пятнадцатилетнего давностного срока с момента совершения преступления или вынесения обвинительного приговора; ж) погашение судимости в отношении лиц, осужденных к лишению свободы по истечении восьми лет после отбытия наказания, а применительно к несовершеннолетним — трех лет;

7) особо тяжкими или тяжкими преступлениями: а) осуждение за приготовление к преступлению; б) квалификация действий в качестве преступления, совершенного преступным сообществом; в) установление и применение за содеянное таких видов наказания, как конфискация имущества и лишение специального, воинского или почетного звания, классного чина и государственных наград.