Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4 | Следующая страница реферата

Концептуальная линия «ангелы» представлена в тексте Библии компонентами два Ангела, гости, люди, (те) мужи. Инна Лиснянская вводит в эту концептосферу такие компоненты, как падшие ангелы («Падшие ангелы в новом Содоме, Если не воры и не убийцы, – Сущие агнцы»); серафим с обгорелой ключицей (и с увечным пальцем) – вечное напоминание о трагедии Содома («В пригороде Содома»); ангел в лиловом смоге, стоящий на

обочине автотрасс вместе с дьяволом в смокинге. «Триста ангелов», стерегущих сад Света, – текстообразующий концепт стихотворения «Четыре руки»: «Крыльями светел сад <...> Господи, твоя власть! Не гордый я человек, – Пусть делают ангелы обыск <...>. Не взвесить души одной и на крылах трехстах!» и т.д. При внешнем совпадении данной когнитивной линии, представленной в тексте Библии и в стихах Лиснянской, очевидно, что концептосферы «ангелы» почти не пересекаются: в Библии это именно те люди, «гости», на которых посягают погрязшие в разврате содомляне; поэт вкладывает в это понятие иное содержание (ангел = свет) и, безусловно, инвертирует всю ПС его (серафим, пострадавший от содомской катастрофы, ангел в смоге – аллюзия на содомский дым).

Начиная рассмотрение концептуальной линии «грех», можно предположить, что наложение концептосфер даст больше совпадений.

Действительно, в цикле-поэме Инны Лиснянской это понятие «уточняется», происходит осовременивание Библейского концепта. В Библии многократно говорится о том, что жители Содома были злыми (=грешными), творили зло (= предавались греху), Лот предлагал им не делать зла; содомляне же (все, от молодого до старого!) выражали желание познать гостей, приступали к Лоту и угрожали ему поступить с ним хуже, нежели с ними (с гостями), и, наконец, подошли, чтобы выломать дверь...(Быт. 19). Тот грех, который принято считать содомским, вполне отчетливо концептуализируется И. Лиснянской в стихотворении «Карнавал»: «В паре с бабой баба идет, А мужик идет с мужиком». При этом в концептуальной картине мира поэта с понятием «грех» соотносится пьянство («Не минуй мои ворота, заходи, я накормлю, Даже водкой напою <...> А Содом стоит на месте, хоть оброс железным мхом, Да стеклом из-под вина, не допитого до дна» – «При Содомских воротах»), наркомания («В волосах серпантин цветет Наркотическим лепестком» – «Карнавал»), вообще многогрешие (упоминаются воры, убийцы – «В пригороде Содома», многогрешный Содом – «При Содомских воротах»). Особое значение приобретает концепт ‘грех’ при обращении к прецедентной ситуации «Жена Лота». Поэт моделирует собственную ситуацию спасения из Содома: «Я была служанкой в доме Лота (Но об этом умолчал историк). Лот мне указал не на ворота, А на сточный выход через дворик». Как уже отмечалось, в этой точке происходит несовпадение представлений о грехе: «Неужели на семьдесят градусов поворот Головы неповинной – великое ослушанье?» («Где стена крепостная...») – и даже: «На кой мне ляд, однако, та страна, Иль град, где пощадили только Лота?» («Вдали от Содома»). Одновременно содомская (т.е. в целом греховная) ситуация проецируется на современность и, что особенно существенно, на жизнь и внутренний мир лирической героини, при этом обнаруживается актуальность данной ПС: «Разве лучше содомских грядущие горожане? <...> Я греховней супруги Лотовой в тыщу раз» («Где стена крепостная и где глашатая медь...»); «Я содомских грешников грешней» («Дым») и т.д. Иными словами, концепт ‘грех’ как ментальное образование шире, чем в Библейской ПС «Гибель Содома», и связан с мотивами личного греха, раскаяния и покаяния.

Наконец, содомских грешников постигает Библейская кара, эксплицированная в компонентах концептосфер «гибель» и – конкретно – «пожар»: Господь истребит сей город <...> и, наконец, И пролил Господь на Содом и Гоморру дождем серу и огонь от Господа с неба. И ниспроверг города сии, и всю окрестность сию, и всех жителей городов сих, и произрастения земли ... И посмотрел (Авраам) к Содому и Гоморре... и увидел: вот, дым поднимается с земли, как дым из печи (Быт. 19, 13–28). Образы пожара, горения, дыма пронизывают весь цикл Лиснянской, они не менее концептуально значимы, чем понятие «грех»: «никак я не спалю память бедную мою»; «не спалилась, а спаслась»; [в Содоме] «сгорела

вся родня»; «след от праведника глубже, чем от гневного огня» («При Содомских воротах»); «где горит без пламени Содом» («Театр одного актера»); «Дым один шел впереди меня В неизвестность нынешнего дня»; «Только дым, отброшенный пожаром, Тенью стал и совестью моей» («Дым»); «Память – горящая спичка в соломе»; «Бог увидал, что пожар – не в науку» («В пригороде Содома»); «снаружи пламенем

ползущим Пахнет почва...» («Меж прошлым и грядущим»). Эти образы актуализируются за счет пересечения с современными концептосферами («взрыв»: «Так разрушена Троя и взорвана Хиросима» («Где стена крепостная и где глашатая медь...»); «И пусть я еще посплю в убогой своей квартире В еще не взорванном мире» («Четыре руки»); «ты – один из пророков Той земли, чей Содом в одночасье взорван» («Правда»); «Будет в

небе тебе салют, Будет память на черный день!» («Карнавал») и, что особенно существенно, путем включения в вербализацию концепта ‘пожар’ лексики, семантически связанной с пожаром в современном южном городе (экспликация индивидуально-авторской концептосферы): «За спиною полыхало море И земля пожаром нефтяным» («Дым»).

Как уже говорилось, прецедентная ситуация актуализируется в значительном количестве художественных текстов, в том числе прозаических, и служит для них важнейшим текстообразующим фактором. Рассмотрим основные когнитивные линии романов Руслана Киреева «Лот из Содома» и Бориса Литвинова «Она не узнала о своей смерти». Оба текста моделируют ПС «Гибель Содома» в двух уровнях: в реальной и в художественной действительности (у Р. Киреева это письма главного героя, содержащие вольное изложение Библейской ситуации, у Б. Литвинова – рассказ о съемках фильма «Содом»).

У Р. Киреева. («Лот из Содома») границы Библейской прецедентной ситуации расширены, текст Библии осовременен, что связано с художественными задачами автора, с размышлениями о том, как остаться честным в порочном кругу лжи, с общей стилистикой текста и ситуацией его создания. Ключевое слово, помогающее спроецировать Библейскую ПС на современную ситуацию околонаучных интриг, – город (=«Содом»; ср. пригород Инны Лиснянской):

«– Что общего у вас с этим хлюстом?

– Богато чего, – сказал он с улыбочкой.

– А именно? – Профессор хорошо понимал по-украински.

– В один час живемо, Алексей Алексеевич.

У одному мисти.

В одно то есть время... В одном городе.

– Это не делает чести ни мисту, ни часу. Ни вам тоже».

Далее: «Что заставляет вас играть в их подлые игры? Живете, как вы изволили выразиться, в одно время с ними? В одном городе?.. Пусть все вокруг – Содом и Гоморра, но будьте, в таком случае, Лотом».

И, наконец: «– Пока существует хоть один порядочный человек, надежда есть.

– Надежда на что? На то, что грешный город не будет истреблен? Или на то, что этот единственный праведник сумеет свою порядочность сохранить?»

Прецедентное имя «Лот» образует субконцептосферу «праведник» (Благочестивец – персонаж

Саниных писем; праведник, Саня возвышался, как чужестранец, лица детей, общающихся с ним, сияли от любви и благоговения, боготворимый Саня и т.д.; отчество его – Богданович). Содержание Библейского текста искажено, в частности, юный аспирант-праведник трагически погибает («Тщательно сличая письма с каноническим текстом ..., я не мог не видеть, как вольно обошелся с ними мой кумир»). Однако когнитивная матрица текста Руслана Киреева имеет общие ячейки с матрицей текста Библии, значительно отличается лишь вербализация общих концептосфер. Так, концептосфера «грех» эксплицируется широким кругом компонентов, однако слово-имя концепта употребляется крайне редко (грешный город). Ср. также: (дети должны) «видповидать за грехи дорослых» (т.е. ответить за грехи взрослых; a propos, важнейший признак речевой характеристики главного персонажа – Сани-Лота – обилие украинизмов) не относится непосредственно к моделированию Библейской ПС. В то же время концептосфера «грех» не включает понятия собственно содомского греха, понятийный вектор указывает в большей степени на лживость (и развратность) современных мастеров интриги, вовлеченных в Игру (так у автора). В письме Сани, косвенно воспроизводящем Библейскую ПС и содержащем аллюзии на современность, эта концептосфера включает такие элементы, как пьют, бузят, сквернословят, занимаются черт знает чем, грешный город, лагерь бездельников, вертеп интриганов, логово мошенников и т.п. В текстовых пластах, относящихся к современности, в концептосферу «грех» включается экспликация концепта ‘ложь’ и вербальные компоненты, связанные с развратом (ситуация соблазнения пожилым профессором одной из участниц Игры): похотливый самодержец, оскалился, плотоядно любуясь Тонечкой, позорная связь с когда-то могущественным старцем и т.д. Понятие «пожар» вербализуется во вставных текстах писем. Поскольку, как отмечалось выше, Библейская ПС достаточно сильно искажена, и причиной пожара в грешном городе является извержение вулкана, часто упоминается сера и ее запах (одновременно важнейший признак концепта ‘ад’), огонь, очень страшный огонь, спалим все. Там же – в тексте писем – эксплицируется концептосфера «ангелы» (гости) и «любовь» (аромат любви, возлюбленная и т.п.). Последняя связана с авторским истолкованием ситуации «Жена Лота»: в эту женщину влюблен один из жителей «грешного города».

В романе Б. Литвинова «Она не узнала о своей смерти» предпринята попытка воспроизведения Библейской прецедентной ситуации, ее художественного переосмысления и соотнесения с современностью. Герои книги, многие из которых погрязли в «новом содоме», – члены съемочной группы фильма «Содом». Концептосфера «грех» включает такие компоненты, как разврат, грязь, низменные инстинкты, порок, блуд, грязная похоть, скотоложство, гомосексуализм, безобразные, грязные люди, пьяные негодяи, воровать, насиловать, убивать и т.п., – иными словами, вербализация художественного концепта обнаруживает чрезвычайную близость к концепту Библейского истока, ср.: Эти трое были самыми известными в городе смутьянами и безобразниками. Ничего святого за душой у них не было <...>. Старшая (дочь) была похожа на мраморное изваяние. Она стояла, гордо подняв голову и бесстрашно глядя на извращенцев и негодяев <...>. А в это время находившиеся в доме Лота с волнением вслушивались в крики безобразных людей <...>. Толпа начала заводиться на неистовство, теряя остатки человеческого облика <...>. Еще секунда – и вакханалия крови и похоти захлестнет город и погубит островок доброты и святости.

Обычно в современных текстах непослушание жены Лота толкуется весьма своеобразно (женщина имела любовную связь с содомлянином и с тоской обернулась на пылающий город), поэтому понятие о грехе супружеской измены, предательства включается в когнитивное поле «грех». Более того, в концептосферу «грех» автор включает компоненты, связанные с прецедентной ситуацией, следующей непосредственно за сожжением Содома – «Лот и его дочери» (блуд, грех, ужасный грех, в котором погряз в конце жизни Лот, т.е. инцест в современном понимании). Заметим, что эта линия отнюдь не номинируется в Библии как грех, однако неофитское ее прочтение достаточно часто вызывает у современных авторов иные ассоциации, ср.: «А кто не слишком любит пролетарского писателя (Горького. – Н.О.) и потому не ставит его себе в пример, может вспомнить библейскую историю Лота и его дочерей, родивших от родного отца, что послужило начало целым племенам, – и ничего» (М. Чулаки. Примус).

В тексте вербализованы также концепты: ’ангелы’ – три человека, ангелы, посланники Божии, гости, такие гости и др.; ‘пожар’ – предать огню, Содом должен сгореть, сожжение города, истребить Содом, трагическая развязка, кара небесная; Господь пролил над Содомом и Гоморрой дождь из огня, дождь огненный и т.д.; ‘ужас’ – ужас, были слышны страшные крики, ослепленные содомляне метались, страшная смерть.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: конституция реферат, курсовая работа по психологии, тарас бульба сочинение.





Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4 | Следующая страница реферата