Мир фразеологии: попытка пересмотра некоторых традиционных понятий

Е.В. Бизунова

Фразеологические сочетания чаще всего описывают не абстрактные понятия, а вполне локально определенные культурные конструкции – идеологически построенные и коллективно присвоенные представления о “невидимых вещах”, идеях и ценностях времени и культуры. Идеологическая компонента в составе такого рода значения практически не описана, не теоретизирована и не представлена в лексикографической практике.

Эта идеологическая компонента всегда имеет свою историю, и ее следует эксплицировать. История фразеологии (вернее, ее археология, поскольку в этом плане сочетаемость оказывается, по выражению В.В. Виноградова, “культурно-исторической вещью”), с одной стороны, связывает нас с историей идей, но в еще большей степени – с историей моды, стилей жизни, повседневных практик, а также с историей эстетических суждений вообще. То, как политические устремления времени и его эстетические поиски иногда пересекаются в истории самого банального фразеологизма, поражает воображение исследователя. Это чрезвычайно важно для понимания идентичности. Идентичность – это прежде всего поэтический продукт, форма коллективного воображения, и лишь в силу этого – идеологическая конструкция.

Фразеологическое сочетание можно рассматривать как след ушедшей или “спрятавшей” свои корни в коллективное бессознательное культурной практики. Выявить этот след и связать с родственными следами – значит описать синхронное состояние фразеологии. Родственные следы часто обнаруживаются в неречевых практиках, что вызывает необходимость привлечения к описанию фразеологии как можно более обширного материала и методов анализа культуры [2, 33-46].

Для определения способов выражения культурно-национальной, культурно-истори-ческой специфики во фразеологии важно исследовать динамику общеязыковых фразеологических систем, характер ее проявления в узусах разных типов, в идиостилях, в идиолектах.

В соотношении инвариантной структуры фразеологических единиц (ФЕ) и ее видоизменений в разнообразных дискурсах находит отражение взаимодействие постоянной и переменной составляющих языковой картины мира как личности, так и социума в пределах исторической эпохи.

Рассмотрим особенности функционирования ФЕ с культурно маркированной семантикой и формирования культурно маркированных употреблений идиоматических выражений в системе русской речи по материалам словаря “Фразеологизмы в русской речи”, фиксирующего идиомы и пословицы в речевой динамике, в системе употреблений.

Употребление ФЕ часто сопровождается актуализацией определенных культурно маркированных семантических компонентов посредством включения в их состав слов, эксплицирующих и уточняющих эти компоненты.

ФЕ на авось осознается носителями русского языка как выражающая некоторые особенности национального менталитета. Интуитивное восприятие национальной специфики концептуального содержания этой ФЕ отчетливо передают вводимые в ее состав метаязыковые уточнители: “понадеялся на русский авось” (А.С. Пушкин), “положившись на русское авось” (К. Шахназаров).

Метаязыковые комментарии могут выражать индивидуальное отношение к определенным оценочным стереотипам. Рассмотрим, например, авторскую оценку оборота беситься с жиру в следующем употреблении: “О, какое мерзкое выражение!... Им так удобно одергивать всякое желание, стремление, мечту. Гасить любую неудовлетворенность, недовольство, порыв – с жиру бесишься – и баста!” (Ю. Нагибин, Берендеев лес). Здесь представлено употребление ФЕ, в котором неудовлетворенность существующим, благородные стремления расцениваются как проявление сумасбродства, привередливости. Контекст, и прежде всего слова мерзкое выражение, передает авторское резко отрицательное отношение к смысловому содержанию ФЕ с жиру беситься в этом употреблении.

Отталкиваясь от оценочных стереотипов, метаязыковые комментарии могут выражать авторское отношение как к актуальному значению, так и к внутренней форме, образной основе ФЕ. Пример: “Газеты сообщают, что вы дебютируете 6-го, в субботу, верно ли это? В этот вечер в Париже кто-то будет ... он будет не в своей обычной тарелке. Какое странное выражение быть в своей тарелке, будто кушанье! А кто нас ест? боги? а если кому-нибудь говорят, что он встревожен, что он не в своей тарелке, эта тревога происходит, может быть, от возможности быть пожранным не своим, а другим богом” (И. Тургенев, письмо П. Виардо). Здесь ярко выражена авторская этимологизация. Словами “какое странное выражение” фразеологизм быть не в своей/в своей тарелке оценивается с точки зрения его образной основы. Индивидуальное буквализированное осмысление фразеологического образа представлено в этом контексте как “истинное”, этимологическое значение оборота.

Узуальная социологизированная оценка ФЕ в контексте часто подвергается переосмыслению как посредством этимологизирования и метаязыковых комментариев, так и путем включения в ФЕ эмотивно-оценочных слов. См., например, замену положительной оценки ФЕ звездный час и находить общий язык отрицательной, иронической в употреблениях “звездный час плагиатора” (О. Сампаридзе); “Найти общий язык ...: невозможную смесь бульвара с канцелярией”.

Для целого ряда ФЕ, инвариантное значение которых не имеет социо-логизированного эмотивно-оценочного содержания, характерно трансформированное употребление с расширением компонентного состава словами, создающими морально-этическую, идеологическую оценку. При подобном употреблении ФЕ языка выступают в роли структурных каркасов, фразеосхем, на базе которых формируется идеологически заостренное содержание: “исполнять жестокую, печальную, нечеловеческую роль”; “исполнять роль палача народов” (Л. Толстой об исторической миссии Наполеона); “Одни трагические роли играть на сцене бытия” (Н.А. Некрасов).

Включенные в смысловую структуру трансформированных употреблений ФЕ культурные компоненты могут быть подразделены на:

1) культурные компонеты денотативносигнификативного содержания, не соотносящиеся с образной основой ФЕ, эксплицируемые включаемыми в состав ФЕ словами в прямых значениях: завести в исторический тупик, накалить общественную атмосферу, кружение в беличьем колесе землевладельческих забот;

2) культурные компоненты денотативносигнификативного содержания, опосредованно эксплицируемые образной основой ФЕ путем ее метафорического развертывания: айсберги холодной войны в мировом океане, трещины во льдах холодной войны, архигорячие и архихолодные войны;

3) культурные компоненты, функционирующие как на уровне фразеологического значения, так и образной основы, внутренней формы. К последнему разряду принадлежат ФЕ, внутренняя форма которых наряду с конкретным образом включает такое культурно значимое его осмысление, которое, абстрагируясь от образной наглядности, целиком включается во фразеологическое значение.

Например, во внутренней форме ФЕ изобретать велосипед заложена семантика ‘изобретать заново нечто давно уже открытое’. Это смысловое содержание целиком входит во фразеологическое значение. Наряду с этим в разных употреблениях актуализируется обозначение конкретного артефакта как нового, необычного, лишь внешне напоминающего давно известное – “обычный велосипед”. Пример: “Велосипед изобрести. Потом руками развести. Сказать:

“Простите, я не знал, Что есть уже оригинал”. Сесть. Разогнаться. И – взлететь! И любоваться с высоты на их разинутые рты... ” (А. Шлыгин. Дерзость). Иными словами, в этот фразеологизм “вмонтирована” потенциальная энантиосемия. Буквализированное смысловое содержание ФЕ изобрести велосипед в этом употреблении ‘совершить действительное открытие: изобрести летающий велосипед’ антонимично его фразеологическому значению.

Многие дискурсы, относящиеся в основном к художественному и публицистическому стилям, служат источниками окказиональных ФЕ и слов-дериватов языковых идиом. Слово- и фразеотворчество в тексте является процессом индивидуальной семантизации знаний о мире. В семантике возникающих в тексте окказиональных слов и фразеологизмов находит выражение концептуализация явлений действительности, связанная с их оценкой с определенных мировоззренческих позиций. Наиболее продуктивна в этом плане номинализация. Окказиональные дериваты ФЕ – имена-словосочетания и слова – служат:

1) характеристиками внутренних, личностных свойств человека: Христос с камнем, за пазухой; овца, натягивающая на себя шкуру волка; беловоронья деталь (о чертах характера); калачество тертое; семь-раз-отмериватель и т. п.;

2) характеристиками положения в обществе, поведения, деятельности: новая метла, паршивая овца в стаде, человек в своей тарелке, велосипедоизобретательство.

Наиболее продуктивны в этой группе отглагольные образования: восхождение из грязи в князи, шитьё тришкиного кафтана, многописание из пустого в порожнее, ломка вселенских дров, перегиб палки и др. Особо может быть выделена продуктивная модель окказиональных фразеологических дериватов имен с опорными существительными метод, принцип, тактика, позиция, характеризующими способ действия, деятельности, линию поведения: метод высасывания из пальца, по методе тришкиного кафтана, принцип тришкина кафтана, тактика смешивания зерен и плевел, позиция “Моя хата с краю”, резиново-потолочный метод (ср.: брать с потолка). Рассмотренные индивидуальноавторские субстантивы в тексте приобретают статус обобщающих символических наименований.

Базой культурно значимых фразеологических окказионализмов служат также культурно маркированные слова-символы и словосочетания-символы. Например, идеологически актуализировано в составе фразеологических окказионализмов употребление символов добра и зла, передаваемых чаще всего антонимами белое – черное, свет – тьма, день – ночь; называть белое черным, а черное белым; красить события лишь в белое и черное; бросить резкий свет; злоба ночи и злоба дня (“Свобода и напор этой вещи, написанной двадцатилетним Вознесенским, были наэлектризованы, намагничены током страстей, ... острым чутьем настроений своего поколения, злобы ночи и злобы дня” (Ю. Мориц); “текущая политика, черная злоба дня” (Л. Мартынов).

Несомненной культурно-национальной значимостью обладают индивидуально-авторские афоризмы, образованные на базе пословиц и ФЕ языка, фиксирующих прескрипции народной мудрости. Они, как и многие окказиональные ФЕ, отражают своеобразие индивидуальнотворческого мировосприятия, основывающегося на образно-концептуальном содержании фольклорных формул, символов. Примеры: “Всем дается бочка меда. Бочка дегтя, свет и тьма; Каждый - сам себе свобода, Каждый - сам себе тюрьма” (В. Шефнер); “Когда поспешно сорваны цветочки, Обильных ягод к осени не ждут” (Л. Агеев) – ср.: Это еще цветочки, а ягодки впереди [7, 24-29].

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: шпоры на пятках, трудовое право шпаргалки, реферат знания.





1  2  3  4  5 | Следующая страница реферата