Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5 | Следующая страница реферата

6. Ономастическая лексика закономерно относится к реалиям (безэквивалентной лексике). При передаче аллюзивных реалий в языке перевода первостепенное значение приобретает известность источника ассоциаций, содержащихся в данных именах, для носителя языка перевода.

Вторая глава называется «Топонимы в лингвокультурологическом аспекте».

Язык лингвокультурного сообщества интегрируется в его материальную и духовную культуру. Древнейшее мифологическое сознание характеризуется синкретизмом, то есть единством и неотделимостью предмета и его имени. Первые (древние) имена собственные выступали в качестве названий (именований) «по природе», они ассоциировались только с конкретным предметом: в терминологии А. Гардинера это наименования, имеющие «воплощенный» характер. Географическое значение топонима – это его прямое, обязательное значение, без которого нет топонима. Предметом анализа в данной главе является не это первичное значение, а прагматическое содержание, условия формирования прагматических созначений и их динамика.

В классической английской литературе адрес персонажа всегда рассматривался как показатель социально-имущественного статуса, что обусловлено социально-историческими условиями, общественно-культурной ситуацией. Так, в рассказе Дж. Апдайка «Of the farm» лаконичная характеристика “the stiffish Park Avenue couple” содержит намек на высокий социальный статус чопорной и высокомерной супружеской пары.

Признак престижности, связанный с топонимикой, мобилен: представление о престижном адресе меняется с течением времени. Если в конце Х1Х – начале ХХ вв. массовый характер имело стремление людей в промышленные города за своей «американской мечтой» (и такая социальная ситуация эпохи урбанизации описана, например, Т. Драйзером в романе «Сестра Кэрри»), то к середине ХХ в. положение изменилось.

Топонимы справедливо называют «вдвойне социальными знаками», которые хранят память об исконной мотивировке наречения. Занимая промежуточное положение между миром материальных объектов и духовным миром, они наиболее интересны для лингвокультурологии и лингвопрагматики.

Основным параметром топонимической системы является зависимость от социокультурных особенностей. Именно в силу этого ойконимы и урбанонимы сущностно мотивированы и эта мотивированность ощущается и в синхронии. Так, Староконюшенный переулок в Москве сохранился с того времени, когда там были домишки дворцовой конюшенной слободы. Кривоколенный переулок действительно «заслужил» это название, ибо два раза он изгибается под прямым углом.

Иные социокультурные обстоятельства формируют и иные принципы топонимической и урбанистической номинации. Ср.: «Планы американских городов вычерчивались вместе с названиями улиц еще до того, как город построен. Образцом служила схема Филадельфии. Американские города представляли собой квадрат или прямоугольник, разделенный улицами, пересекающимися под прямым углом. Названия улиц давались, как правило, по модели Вашингтона: числами обозначались улицы, идущие в одном направлении, буквами – пересекающие их улицы. Числовые обозначения в американских городах нередко превышают сотню» [Егорова Т.П., 1988 : 112-119]. Ср. в русском языке: с помощью цифр различаются одноименные улицы: 2-я Краснодарская, или, как в кинофильме Э. Рязанова «Ирония судьбы, или с легким паром» - Третья улица строителей в Москве и Ленинграде.

Повторная номинация в сфере урбанонимов целиком обусловлена социальными причинами. Так, период неоромантизма начала ХХ века повсеместно в европейских городах отмечен интересом к восстановлению бывших названий улиц. В Оксфорде улица, в течение 800 лет известная как Cat Street, снова обретает исконную форму –St. Catherine Street. Переименования улиц в Лондоне часто были продиктованы стремлением к большей конкретности, желанием избежать дублетных наименований: Bishops Road стала Bishops Bridge Road , Brid Row стала Buckingham Palace Road; Одна Alma Road стала Kitson Road, другая Alma Road - Harecourt Road [Smith Al., 1972] .

3,5 тысячи топонимов Москвы есть «слепок русско-советского облика национального мышления, слепок с нового образа русского самосознания» [Горбаневский М.В., 1991 : 36]. Большой Патриарший переулок в Москве в 1924 году стал называться Большим Пионерским, а с 1964 года – улицей А. Мицкевича ( только потому, что на углу с улицей А.Толстого тогда находилось польское посольство). Однако посольство уже давно покинуло то угловое здание. Факты конъюнктурных политических переименований дают основание для такого образа: топонимия – это «политика, опрокинутая в географию»[там же]. Ср. использование как топонимического названия имени Сталина: в 50-е годы Сталин - это название города Кучова в Албании, название города Брашова в Румынии, города Варна в Болгарии (как сообщается в Малой советской энциклопедии, Варна – город в Болгарии, переименованный по просьбе трудящихся в 1949 году в город Сталин), Сталинварош – название города Дунайварош в Венгрии до 1961 года, Сталинштадт – новый город, построенный в начале 50-х гг. в Германской Демократической Республике, Сталиногруд – название (в 1953-1961 гг.) города Катовице на юге Польши, Сталинабад – название города Душанбе в 1929-1961 гг; Сталиград – название г. Волгоград с 1925 по 1961 г., Сталинири - город (до 1934 г. и в настоящее время – Цхинвали) в Осетии, Сталино – название города Донецк в 1924-1961 гг., Сталинск – название города Новокузнецк с 1932 по 1961 гг., Сталина залив – залив в архипелаге Северная Земля, Сталина пик 1 – высочайшая вершина СССР (северо-западный Памир); с 1962 года – пик Коммунизма, Сталина пик 2 – название вершины Мус-Алла в 50-е гг. (в горном массиве Рила-Планина в Болгарии), Сталина пик 3 - название вершины Герлаховски Шпит в горном массиве Высокие Татры ( в 50-е гг.).

Как пишет Вяч. Вс. Иванов [1998 : 23], «садизм Сталина проявлялся и в том, что одну за другой большие улицы Москвы, по которым он ездил, он называл именами зарезанных, застрелянных и отравленных по его приказанию врагов, мешавших его приходу к единоличному правлению – Фрунзе, Киров, Куйбышев, Горький…»

В 1968 году старинный русский город Гжатск в Смоленской области был переименован в Гагарин (хотя первый космонавт родился не в самом Гжатске, а в селе за 20 км от Гжатска). Интересно, что против переименования был отец космонавта. Его мнение воспроизводится в работе [Королева И.А., 2003 : 95-97]: «Память надо увековечивать так, чтобы не нарушать историю. Петр Первый основал Гжатск. Много есть хороших людей. И вот кто-то подрастет и совершит геройство больше, чем Юрка… Тогда как, опять переделывать?»

Нередки обратные переименования: Калинин вновь стал Тверью, Куйбышев – Самарой, Свердловск – Екатеринбургом, Ленинград – Санкт-Петербургом, Андропов – Рыбинском.

Многочисленные переименования городов и улиц неоднократно были предметом рефлексии не только ученых-лингвистов, но и общественных деятелей, писателей и журналистов. Ср. ойконим, передающий ироническую модальность, в пародии С. Лившина:

Отсюда, из села Малые трудодни, уходил он когда-то служить в армию [Санников В.З., 1999 : 175].

Новые топонимические традиции (курс на мемориализацию географических названий, на создание «топонимических святцев» - от Ленина до Брежнева, превращение карт советских городов в политический плакат или своеобразные топонимический пантеон за счет уничтожения старинных наименований) обсуждает М.В. Горбаневский [1991 : 25-39]. По его мнению, мемориальные идеологические названия есть часть общего нигилистического отношения к национальной топонимии. Называя московскую улицу именем Хулиана Гримау, мы превращаемся в Иванов, не помнящих родства. М.В. Горбаневский пишет о всеобщей ответственности за названные процессы: «Кто возвысил свой голос против замены имени Черемушкинского района Москвы на Брежневский? Кто, признавая приоритет общекультурных и общечеловеческих ценностей над идеологическими догмами, положил свой партийный билет на стол райкома в знак протеста против переименования Манежной площади в площадь 50-летия Октября? Кто посчитал превращение Софийской набережной Москвы-реки в набережную Мориса Тореза надругательством над исторической памятью москвичей и духовными традициями православия?» [там же, 26].

Материал второй главы позволяет сделать следующие выводы:

1. На состав и функционирование топонимов воздействуют разнообразные экстралингвистические факторы, и это воздействие определяется особым характером онимических знаков. К воздействующим экстралингвистическим факторам относятся социальная история, господствующая идеология, этнокультурные процессы, а также процессы конкретизации и стандартизации.

2. В процессе коммуникации отправитель сообщения, как правило, не абстрагируется от передаваемой информации, а вовлекается в процессы эмоциональных и интеллектуальных оценок, при этом для выражения оценочных смыслов нередко привлекаются топонимы.

3. Топонимы в художественном тексте служат отнюдь не только для того, чтобы, используя пространственную соотнесенность топонимии, поместить в пространстве действующих лиц и создать достоверный фон для изображаемого действия. Топонимы могут становиться важным характеризующим средством и непосредственно воздействовать на воплощение общего художественного замысла.

4. Под воздействием экстралингвистических условий топонимические номинации, прежде всего – ойконимы и урбанонимы могут превращаться в идеологемы общественного сознания своей эпохи.

Третья глава «Антропонимы в лингвокультурологическом аспекте»

Художественная (или эстетическая ) ономастика, как правило, базируется на национальных традициях образования и функционирования собственных имен, что дает читателю пространственно-временные ориентиры (место действия, время, социальный статус участников событий и т.п.). Исследователи выделяют три функции антропонимов в художественном тексте: номинативную, характеризующую и социально-идеологическую [Чмыхова Н.П., 2001 : 76]. При этом номинативную функцию усматривают в случаях тривиальных имен и фамилий, характеризующую – в случаях мотивированных («говорящих») имен, а социально-идеологическую – в ситуациях использования дифференцированного для каждого сословия именника. К примеру, А.Н. Островский, описывая нравы и быт купцов Замоскворечья, прекрасно знал и антропонимическую ситуацию своего времени. Купечество в его пьесах носит имена Савва, Савел, Гордей, Лариса, Поликсена – эти имена относят к купеческим и исследователи – В.В. Никонов, А.В. Суперанская, С.И. Зинин. См. подробнее [Андреева Л.И., 1995].

«Говорящее» имя представляет собой иконический знак. Признак иконичности приписывали языковому знаку еще основоположники семиотики Ч. Пирс и Ч. Моррис, однако эти идеи оказались «подзабытыми» из-за доминации соссюровского положения о произвольности знака (тесно связанным с другой основополагающей позицией – представлением о системном характере языка). Ш. Балли [1955 : 146-147], один из издателей соссюровского «Курса общей лингвистики», стремился ограничить сферу функционирования в языке произвольного (немотивированного) знака и расширить сферу знаков мотивированных. Если с помощью языка люди передают не только мысли, но и чувства, отношение к обсуждаемому, то слова, используемые для этого, не могут быть «немотивированными». В первую очередь это касается таких сфер, как переносные значения, полисемия.

Роль «говорящего» имени может состоять не только в характеризации самого носителя имени. «Говорящие» имена могут выполнять и текстообразующие функции: так, в рассказе А. Чехова «Страшная ночь» страх нагнетается с помощью фамилий Панихидин, Трупов, Упокоев, Черепов, Погостов, Кладбищенский, Челюстин и топонимов Успенье-на-Могильцах, Мертвый переулок. А в рассказе «Лошадиная фамилия» «антропонимическая выдумка Чехова сконцентрировала 39 «лошадиных» фамилий в пределах одного короткого рассказа» [ Зайцева К.Б., 1973 : 38].

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: реферат решение, матершинные частушки, антикризисное управление предприятием.





Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5 | Следующая страница реферата