Провокация взятки

Яни Павел Сергеевич, Автор журнала "Законы России: опыт, анализ, практика"

Статью 304 УК РФ, предусматривающую ответственность за провокацию взятки, нельзя назвать востребованной правоприменителем. Вместе с тем обсуждение вопросов ответственности за соответствующее преступление имеет практический смысл, поскольку связано с нередко ошибочной оценкой действий оперативных сотрудников, направленных на выявление взяточничества. Такие действия зачастую неосновательно рассматривают как провокацию получения взятки, исключающую уголовную ответственность должностного лица.

Провокация взятки в уголовном законе определена как попытка передачи должностному лицу без его согласия денег, ценных бумаг, иного имущества или оказания ему услуг имущественного характера в целях искусственного создания доказательств совершения преступления либо шантажа. Отмечаемая многими неудачность описания признаков данного преступления, в частности, использование в тексте такого не отвечающего смыслу данного запрета оборота, как «попытка передачи», затрудняют установление точного содержания соответствующего запрета.

Видимо, поэтому высший судебный орган, давая разъяснения о применении статьи, ограничил пределы ее действия особым приемом, указав на обстоятельства, установление которых препятствует вменению соответствующего состава преступления. Прежде всего Пленум Верховного Суда в п. 25 постановления от 10 февраля 2000 г. разъяснил, что преступление, предусмотренное ст. 304 УК РФ, является оконченным с момента попытки передачи денег или иных материальных ценностей либо попытки оказания услуг имущественного характера. Однако слово «попытка» может быть расценено практикой как действие, не завершенное по обстоятельствам, не зависящим от воли передающего лица. Поэтому Пленуму стоило бы подчеркнуть иное значение в соответствующем контексте термина «попытка» и определить преступление как совершение действий, создающих ложное впечатление принятия должностным лицом ценностей или услуг. А. Э. Жалинский пишет, что провокация взятки по своему существу предполагает такие умышленные действия виновного, которые состоят в фальсификации доказательств путем фиксируемой передачи предмета взятки (точнее, якобы взятки – П. Я.) и имитации согласия лица – адресата осуществляемых действий на получение этого предмета.

Ограничение же действия закона путем определения обстоятельств, исключающих применение ст. 304 УК РФ, выражено в постановлении Пленума от 10 февраля 2000 г. так: решая вопрос о наличии состава данного преступления, говорится в документе, суду надлежит проверять, не было ли предварительной договоренности с должностным лицом о согласии принять предмет взятки. И лишь при отсутствии такой договоренности и отказе принять предмет взятки лицо, пытавшееся вручить названный предмет в целях искусственного создания доказательств совершения преступления либо шантажа, подлежит ответственности по ст. 304 УК РФ.

И из текста запрета, и из приведенного разъяснения однозначно, с нашей точки зрения, следует, что как провокация взятки по ст. 304 УК РФ могут быть квалифицированы только такие действия, в которые не входит получение согласия должностного лица на принятие ценностей или имущественных услуг. В этом случае Пленум предложил строгую трактовку описания признака преступления, ведь в законе говорится о попытке передачи ценностей, попытке предоставления услуг именно при отсутствии согласия должностного лица. Стало быть, наличие соответствующего согласия не позволяет расценить содеянное как преступление, предусмотренное ст. 304 УК РФ.

При провокации фактически, технически, так сказать, ценности могут не передаваться непосредственно должностному лицу (помещение их в отсутствие должностного лица в его стол в рабочем кабинете), быть переданы в обладание чиновника без его ведома (открытие счета на имя должностного лица и помещение на счет денежных средств), но могут и быть переданы должностному лицу, когда последнее принимает их, в результате введения в заблуждение, ошибочно полагая, что получает малоценный подарок или, допустим, возврат долга. Но в любом случае должностное лицо не выражает согласия на принятие ценностей или имущественных услуг в качестве взятки.

К изложенным выводам приходит большинство комментаторов ст. 304 УК РФ. Однако Б. В. Волженкин, один из наиболее авторитетных исследователей проблем уголовной ответственности за служебные преступления, критикует приведенное в постановлении от 10 февраля 2000 г. разъяснение за то, что Пленум усматривает провокацию лишь в случаях, когда между провокатором и должностным лицом не было предварительной договоренности и должностное лицо отказывается принять предмет взятки.

По мнению ученого, определение провокации взятки в ст. 304 УК РФ как «попытки передачи» вовсе не означает отсутствие данного состава преступления, если провокация удалась и передача предмета провокации состоялась. Используя такое описание преступления, утверждает Б. В. Волженкин, законодатель просто переносит момент окончания преступления на более раннюю стадию, не связывая, таким образом, состав провокации взятки с той или иной реакцией провоцируемого лица.

Исходя из приведенного понимания состава провокации взятки лицо, предлагающее чиновнику ценности или услуги в целях, названных в ст. 304 УК РФ, несет, по мнению криминалиста, ответственность по указанной норме и когда попытка спровоцировать должностное лицо не удалась (чиновник отказался принять ценности или услуги), и когда, в другом случае, должностное лицо принимает «дар» провокатора, ошибочно рассматривая его как взятку. В последнем случае содеянное должностным лицом квалифицируется как покушение на получение взятки, поскольку фактически взятка ему не передавалась. Вывод о фактической непередаче взятки основан на позиции цитируемого криминалиста, согласно которой квалификация зависит скорее от восприятия обстоятельств дачи-получения ценностей передающим лицом, нежели чиновником.

Понимание ученым состава провокации взятки следует, судя по всему, из грамматического толкования текста ст. 304 УК РФ, когда исследователь устанавливает содержание нормы посредством выделения связи слов «попытка» и «без согласия должностного лица». Действительно, если законодатель желал запретить инициативное, со стороны оперативных работников и иных лиц, предложение чиновнику принять взятку, то поскольку предварительного согласия на ее принятие от последнего получено не было, подобного рода предложение, сделанное в указанных в ст. 304 УК РФ целях, можно расценить как «попытку передачи без согласия должностного лица».

Думается, тем не менее, что фраза «без согласия должностного лица» находится в смысловой связке со словами «передача» ценностей, «оказание» услуг. При этом именно «попыткой» действия провокатора названы – повторю, неудачно – потому что определить их как собственно передачу денег и проч. либо оказание услуг законодатель посчитал неправильным, исходя, видимо, из того, что не может быть передачи ценностей, если нет их принятия. Н. А. Егорова, говоря о получении должностным лицом ценностей, отрицает квалификацию по ст. 304 УК РФ в том числе и потому, что передача, а не попытка передачи предмета взятки, состоялась.

Здесь, правда, нужно обратить внимание на то, что и при провокации взятки, и при вручении ценностей должностному лицу под контролем говорить можно о передаче ценностей и проч., но не о передаче ценностей в качестве взятки. Правильней поэтому было бы использовать в законе такой оборот, как «передача ценностей под видом взятки».

Таким образом, точку зрения о вменении «дателю» в обсуждаемой нами ситуации состава провокации при наличии согласия должностного лица на получение взятки поддержать не получается. Помимо прямой ссылки на уголовный закон, называющий в числе признаков провокации взятки отсутствие согласия должностного лица на прием ценностей или услуг в качестве взятки, можно привести и дополнительные соображения в противовес критикуемой позиции.

Как представляется, выражение чиновником согласия на получение ценностей или услуг и их последующее принятие полностью исключают возможность достижения лицом, передающим ценности, предоставляющим услуги, замысленной им цели искусственного создания доказательств совершения преступления. В чем же искусственность создания доказательств (создание «искусственных» доказательств), если должностное лицо приняло ценности или услуги как взятку? Как пишет Н. А. Егорова, при таких условиях доказательства как сведения о совершившемся получении взятки либо коммерческом подкупе соответствуют действительности; должностное лицо совершило преступление, предусмотренное ст. 290 УК РФ.

Когда лицо решает искусственно создать доказательства получения чиновником взятки, то есть доказательства якобы принятия последним ценностей или услуг в качестве взятки, то, исходя из формальной логики, провокатор не должен предлагать принять взятку: ведь его целью является опорочивание человека, не являющегося взяточником, во всяком случае, не требующего в этом случае взятку и не соглашающегося ее принять. Если же псевдовзяткодатель предлагает чиновнику принять взятку, рассчитывая на согласие последнего и собираясь задержать его при получении ценностей, то первое лицо заведомо не может иметь цели искусственного создания доказательств, поскольку принятие должностным лицом взятки заслуживает квалификации по ст. 290 УК РФ или, что более соответствует складывающейся практике, как покушения на получение взятки.

Предположим, однако, что псевдовзяткодатель, будучи уверен, что чиновник – честный человек и не согласится принять взятку, решает, тем не менее, сначала предложить ее должностному лицу. Зачем? Для того, скажем, чтобы использовать в дальнейшем произведенную им скрытно запись состоявшегося разговора (в ходе которого чиновник, на самом деле, отказался принять взятку) для фальсификации фонозаписи, на которой чиновник принять взятку якобы согласится.

Если в такой ситуации должностное лицо на предложение принять взятку ответит – неожиданно для псевдовзяткодателя – согласием, то выполнение объективной стороны провокации взятки становится невозможным, даже если затем ценности все равно подкинут чиновнику тайно: должностное лицо уже выразило согласие на принятие незаконного вознаграждения. Передавая затем согласившемуся стать коррупционером чиновнику ценности, оказывая имущественные услуги, так и не ставший провокатором (в уголовно-правовом смысле) псевдовзяткодатель уже и объективно, и субъективно действует не с целью искусственного создания доказательств, а с целью выявления факта взяточничества.

С позиций уголовно-правовой оценки по ст. 304 УК РФ получается так: псевдовзяткодатель не довел преступление до конца по не зависящим от него обстоятельствам. Он полагал, что сможет юридически, так сказать, оболгать честного человека (сфальсифицировать доказательства вины чиновника), а тот действительно оказался склонным ко взяточничеству. Как в этой части квалифицируются действия псевдовзяткодателя: как уголовно не наказуемое в силу ч. 2 ст. 30 УК РФ приготовление к совершению преступления средней тяжести, предусмотренного ст. 304 УК РФ, либо как покушение на это преступление? Ответ на этот вопрос зависит опять же от понимания словосочетания «попытка передачи ценностей и т.д.».

Совершенно строгое толкование текста выраженного в ст. 304 УК РФ запрета приводит к тому заключению, что использованный законодателем грамматический оборот обозначает именно попытку передачи ценностей и услуг, когда псевдовзяткодатель преследует определенные в законе негативные цели. При этом как всякая попытка она может быть и успешной, и неудачной – как технически, так и в смысле достижения целей провокатора. Однако собственно достижение указанных целей в состав преступления не входит. А раз признаком преступления является лишь стремление к цели, но не ее достижение, то преступление окончено еще до момента получения должностным лицом имущества в обладание (до момента создания видимости обладания имуществом), до окончания исполнения имущественной услуги (т.е. уже в процессе ее исполнения).

Из такой трактовки следует, что состав провокации взятки включает в себя действия, направленные на передачу ценностей и услуг, при том, что технически попытка не обязательно должна завершиться, скажем, помещением ценностей в принадлежащие должностному лицу одежду, портфель, стол и т.п. Если к тому же понимать «попытку» в широком значении этого слова, то есть включая в нее и предложение принять взятку, сделанное, по условиям нашей задачи, псевдовзяткодателем в ожидании отказа и из желания использовать запись разговора для фальсификации доказательств якобы взяточничества, то выходит, что прерывание реализации умысла псевдовзяткодателя, не сумевшего стать провокатором, находилось на этапе выполнения объективной стороны преступления. Поскольку, однако, не все замысленные действия, относящиеся к «попытке», были выполнены, содеянное образует покушение на преступление, предусмотренное ст. 304 УК РФ.

Однако понимая, как и большинство исследователей, содержание обсуждаемого признака, исходя скорее из смысла соответствующего запрета, чем из буквы закона, приходишь к иному заключению, в соответствии с которым попыткой передачи ценностей или услуг законодатель не очень удачно назвал акт состоявшейся технически передачи (тайное подбрасывание, зачисление в тайне от чиновника денежных средств на открытый ему счет) будто бы взятки. В пользу этого говорит опять же указание в законе на такой признак преступления, как отсутствие согласия должностного лица принять ценности или услуги в качестве взятки: получение согласия исключает реализацию поставленных псевдовзяткодателем целей, названных в ст. 304 УК РФ, а констатация несогласия возможна только при тайном подбрасывании ценностей, оказании услуг либо при передаче их вопреки полученному предварительно отказу (на что, собственно, и обратил внимание Пленум).

В последнем случае окончанием преступления следует признать техническое завершение действий по передаче якобы взятки, действий, являющихся в то же время тем, что А. Э. Жалинский определил как имитацию согласия лица на принятие взятки (хотя имитирующие действия наверняка состоят не только в передаче лжевзятки). При таком подходе объективное развитие замысла выполнить состав провокации взятки оказалось в рассматриваемом нами случае прервано на этапе, предшествовавшем началу выполнения объективной стороны данного преступления: лицо еще только создавало условия для планируемой в дальнейшем попытки передачи лжевзятки, а должностное лицо неожиданно согласилось взятку принять. Поэтому содеянное заслуживает квалификации как приготовление к совершению преступления, предусмотренного ст. 304 УК РФ, за что ответственность не наступает в силу ч. 2 ст. 30 УК РФ.

Что же касается цели шантажа, отделенной законодателем от цели искусственного создания доказательств, то и здесь смысл содержащегося в ст. 304 УК РФ запрета видится в воспрепятствовании созданию условий для оказания воздействия на честного (возможно, честного для, так сказать, одного этого случая) чиновника путем предъявления ему требований совершения определенных действий (бездействия). Именно честного, потому что закон не может охранять незаконные, коррупционные интересы должностного лица. Кроме того, в такого рода обеспечении безопасности деятельности бесчестного должностного лица просто нет смысла, ведь продажного чиновника и не надо шантажировать, его можно просто подкупить. Поэтому и в этом случае, то есть при наличии цели шантажа, состав провокации имеет место, только если согласие должностного лица на принятие ценностей или услуг в качестве взятки отсутствует.

Если наряду с целью шантажа лицо, передавая чиновнику ценности, оказывая услуги, желает совершения последним определенных актов должностного поведения в пользу передающего (представляемых им лиц), то содеянное является не провокацией, а, как правильно пишет Н. А. Егорова, дачей взятки. Взяткодатель вполне может еще до момента передачи взятки планировать в дальнейшем шантажировать должностное лицо и с этой целью, допустим, тайно зафиксировать факт передачи им чиновнику ценностей. От этого, однако, дача взятки не становится ее провокацией: признаки последней кроме цели шантажа отсутствуют.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: предмет культурологии, 11 контрольная работа, как сделать шпору.





1  2  3 | Следующая страница реферата