Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4 | Следующая страница реферата

Итак, есть реальность, существующая как объективная данность и «справедливости», которые пытаются ей противостоять как стороны правосудия. Сопряжение справедливости, понимаемой, прежде всего, как совокупность принципов (субъективных начал), и социальной реальности, представленной как объективная данность, предполагает принципиальный вопрос, на который не достаточно дать однозначный ответ. Речь идёт о своеобразной оценке действительности, выявлении того, в какой мере социальная реальность, включенная в порядок, отвечает базовым принципам справедливости. Иными словами, в какой части общества справедливость, «разбуженная милосердием» (Э. Левинас) и совестью, действует во благо людей, а где она стыдливо прячется от морали, уступая своё место несправедливости.

Почему так происходит, что во многих институциональных образованиях, относящихся в первую очередь к экономической жизни и праву, несправедливость по существу стала главенствовать. Какие силы в этом повинны?

Сложность проблемы состоит в том, что исследуемые явления представляют собой различные ситуационные представления (толкования, объяснения), основанные на субъективности, творческой способности и рефлексии. Это области неформального понимания, ускользающие от объективистских оценок, которые можно было бы обобщить и свести в одну общую картину, показывающую роль и место справедливости в жизни общества. Вместе с тем есть настоятельная необходимость в уяснении подобного рода вопросов, ибо оценивание действительности с позиций принципов справедливости является непременным условием понимания и объяснения процессов развития устойчивого и стабильного общества, в котором люди могли бы воспринимать реальность (мир) с помощью идей справедливости, в полной мере отвечающей социальной необходимости.

Итак, мы определились с проблемой исследования, которая занимает социологов, остаётся назвать то направление, двигаясь по которому они достигают поставленной цели – выявляют действенность принципов справедливости в контексте социальной реальности. Поэтапно это выглядит так. Во-первых, определяется целостный смысл понятий ( общее) «справедливость» и «социальная реальность»; во-вторых, в каждой части социальной реальности обнаруживается целостный смысл справедливости (особенное); в третьих, объясняются причины (силы) несправедливости и, наконец, в четвёртых, намечаются новые, эффективные пути претворения в жизнь принципов справедливости. Конечно, социологи ни в кой мере не претендуют на окончательное решение поставленной проблемы, речь идёт лишь об одной «вариации» на западную тему. Для её исполнения социологи используют следующие элементы: «действователь», «получатель», «совокупность ситуаций» и две альтернативы – «справедливость» и «несправедливость».

Действователь – это субъект справедливости (институт, организация, закон, официальное или частное лицо), который поступает по отношению к другому (получателю, потенциальному объекту справедливости), исходя из базовых принципов справедливости. Последние задаются культурой, политической системой и совокупностью обстоятельств (ситуаций). Будучи сущностью справедливости, базовые принципы, как правило, имеют хождение в продвинутых частях общества. Оценивать по ним социальную реальность в какой-то её части – это значит сделать выбор и обозначить данную совокупность ситуаций как «справедливую» или «несправедливую». Индивиды, так или иначе, знакомы с чувством справедливости и используют это в качестве основы собственной деятельности в общении с другими. Поэтому социологи начинают с того, что выясняют мнение самих индивидов о справедливости.

Слово «справедливость» в понимании индивида чаще всего означает, что некое действие должно «произойти так-то» и с «такими- то результатами». Это будет честно и верно, а, главное, принесёт ему благо, полагает он, потому что... И вот тут начинаются сложности. Действительно, почему так? Только потому, что это желаемое, и оно даёт необходимое удовлетворение индивиду? Но тогда такое действие было бы проще назвать исполнением желания, а не справедливостью, имеющей гораздо больше оснований во взаимодействиях людей. Ведь справедливость, как часть публичных отношений, а не желание индивида, скрепляет в устойчивое социальное целое «действователя» (вершителя) и «получателя» справедливости, а также «другого», находящегося с получателем в равных условиях. Так, как же в таком случае понимать благо и справедливость? «Справедливость конструируется – справедливо уточняет в этой связи Поль Рикёр – из-за того, что оно действует через рациональный выбор,- тогда как благо считается находимым, обнаруживаемым, из-за того, что оно воспринимается интуитивно».[4] А выбор здесь известный и с ним все устремления индивида. Считается, что справедливость есть равенство, и что равные должны иметь равное. Именно такое действие представляется желаемым и приносит удовлетворение индивиду. Поэтому то, что называют справедливостью в обыденной жизни есть не что иное, как термин для обозначения равенства нашего положения (интересов) и ожидание в этой связи получения благ и привилегий, наравне с другими, с которыми мы себя соотносим в плане исполнения стабильных ролей в обществе. Такие представления являются весьма общими, они подчеркивают лишь два момента: равенство в получении благ и ожидание этих благ. Причем последнее чаще всего берёт верх над первым. Мы ждём для себя справедливости от «внешнего мира» (государства, различных институтов) и от «наших отношений с другими людьми» Однако социальные практики свидетельствуют, что шансы здесь невелики, в то время как велики неопределённости и непредсказуемости. Поэтому говорить здесь о справедливости как о проблеме означало бы говорить в большей мере о несправедливости. Ведь если справедливость есть, то нет особой нужды говорить о ней как о проблеме, а вот если её нет, то это будет скорее другая проблема – проблема несправедливости. Но в любом случае надо глубоко понимать природу справедливости, чтобы на её основе строить общественные отношения. Поэтому следует подняться над обыденными представлениями и говорить о справедливости в моральном плане, как о высшей ценности и общей цели общества. Такой подход предполагает рассмотрение справедливости в контексте общественной жизни и нравственных стандартов. Словом, тех объективных условий, которые благоприятны для создания справедливых отношений. Здесь далеко не последнюю роль будет играть субъективный фактор – моё беспристрастное признание за другой личностью прав равной нашей. Когда справедливость станет благом для меня и благом для другого и такие общественные инстинкты получат развитие в каждом индивиде, можно будет считать, что социальная реальность стала полностью отвечать высшим критериям справедливости. Но до этого ещё очень далеко, да и вряд ли это будет достижимо в масштабах всего общества. «Возжеланная справедливость» для всех нереальна, потому что в справедливости «сидит» интерес, и он никогда не даст ей стать всеобщей. Справедливость всегда будет служить интересу, а значит и разделять людей на тех «сильных», которые обладают справедливостью «для себя» и тех, кому достаётся несправедливость как их удел. В этом следует честно признаться и думать о том, чтобы наделить слабых хоть какой-то «справедливостью» в жизненно важных сферах. Здесь важная роль принадлежит государству, которое должно прилагать все усилия для укоренения справедливости в обществе. Вот тогда справедливость освободится от власти «сильных» и послужит обществу, то есть станет в кой мере для многих высшей степенью совместимости многообразных интересов. А пока справедливость для индивида имеет место в каких-то частностях и эпизодах его личной жизни. И мы можем только желать того, чтобы расширить этот «плацдарм» межличностной (коммуникативной) справедливости до многих институтов власти, в первую очередь связанных с социальной защитой конкретных групп населения. В то же время следует всегда иметь ввиду и высшую справедливость в «чистом виде» как идеал, к которому люди должны постоянно стремиться в плане совершенствования общественных отношений.

Как видим, есть «низшие» и «высшие» планы рассмотрения проблемы справедливости. Нас (социологов) интересует реальные практики справедливости в различных институциональных образованиях. Их анализ предполагает совмещение двух планов для оценивания меры соответствия справедливости и социальной реальности. Низший план справедливости имеет в своей орбите благо, привилегии и признание. Высший план: равенство, благо, истину и общественную пользу. В социальной жизни равенство, благо, привилегии выступают как своего рода материи, в которых справедливость призвана осуществляться и предстать, что называется, «во плоти» (реальные практики). В то время как справедливость «до осуществления» (идеальная форма) в большей мере представляет собой витальное желание – в первую очередь стремление быть свободным и жить достойно, не хуже других. Это состояние скорее плод воображения и разума, нежели действий и слов, по силе приравненных опять же действию.

В обществе, где индивиды имеют «равное наряду с равным», то есть когда справедливость воплощается в виде соответствующих практик, то возникает чувство удовлетворённой справедливости, что, несомненно, свидетельствует о правильности социального устройства государства. Ведь ещё Аристотель заметил, что «понятие справедливости связано с представлением о государстве...»[5] Когда же справедливость не может осуществляться (состояться) и имеют место явные практики несправедливости, то возникают значительные переживания и обиды в обществе, которые говорят о неполадках в государственной системе, и в частности в правосудии. Фраза «это не справедливо», которую каждый из нас слышал, а то и сам произносил, как раз и констатирует такой факт. А именно: неполучение ожидаемых (положенных) благ и попытку опротестовать несправедливость в соответствующей словесной форме. В таких ситуациях мы, как правило, в первую очередь резко оцениваем деятельность социальных институтов и в целом власть, потому как именно их считаем ответственными за соблюдение в реальной жизни принципов справедливости.

Как уже было отмечено справедливость может пребывать в двух состояниях: как «витальное желание», а в отдельных случаях даже как представление о должном и как «практики справедливости», удовлетворяющие наши потребности. В первом случае справедливость связана с представлениями личности; во втором – с базовой структурой общества. В раскладе, когда одно (субъективное представление) соответствует другому (объективные реалии) практически нет противоречий. Что желаем по справедливости, то и имеем в реальной жизни. Проблема возникает тогда, когда желаемое не становиться действительным для нас, и мы имеем уже несправедливость как антитезу справедливости. Причин тому много. Так, они могут быть связаны с самой личностью, у которой, скажем, завышенные потребности, и они не соответствуют реальному положению вещей. Но чаще всего причины бывают связаны с изменениями в обществе и государстве, когда объект благ и привилегий, а значит и справедливости, меняется. На смену одной социальной группе, пользующейся благами и привилегиями, приходит другая, которая ранее была «отодвинута» от благ. В условиях социализма партийные боссы имели много привилегий, в то время как люди с «рыночной начинкой» прозябали и вынуждены были с риском для себя заниматься мелким бизнесом («фарцем»). Теперь все изменилось: рыночники стали хозяевами жизни, а партийные функционеры, которые не смогли или не захотели «перебежать» к капиталистам, остались вне сферы влияний. Они вернулись к своему революционному прошлому и стали вновь поднимать народ на очередные «свершения». К слову сказать, делают они это крайне плохо и без особого энтузиазма. Видимо, разучились или сами стали чаще на рынок поглядывать

Итак, произошли разительные перемены в структуре общества, «отдифференцировалась» новая группа успешных людей и справедливость теперь на их стороне, она как удача, всегда с победителем. Правда, на уровне личности, которая обладает большими возможностями для манёвра, чем социальная группа, картина может быть иной, не столь однозначной. Здесь несправедливость для одного индивида может считаться справедливостью для другого внутри одной социальной группы. В этом случае зримее будут противоречия, а если учесть разнообразие связей и интересов индивидов, то таких противостояний будет много больше. Так, врачи могут оспаривать справедливость оплаты труда не только с работниками других профессиональных групп, но и внутри цеховой принадлежности (врачи «участковые» и «неучастковые»). В то же время каждый из нас может полагать, что справедливость, как общественная ценность, одна и только ему дано толковать её, особенно в части собственных интересов. Есть ли этому объяснение? Думается, да. Дело в том, что справедливость как сложное образование включает в себя элементы аффективные (биотические и чувственные), а значит иррациональные, но также логические или рациональные (познавательные) элементы, которые предстают перед нами в форме познания.[6] Сочетания этих элементов определяют мозаику моей справедливости, её субъективность. Однако справедливости, взятые во множестве, приобретают уже объективный по отношению ко мне характер. Притом, что за последним стоит сила. Конечно, формула «субъективная справедливость» равняется «объективной справедливости» будет наиболее оптимальна для индивида и общества в целом. В этом случае справедливость явится как желанная и ожидаемая, именно с такой справедливостью сопрягается правосудие, призванное порождать и укреплять справедливости как принципы прав человека. Без всего этого нет подлинного правосудия, а есть лишь бюрократическая организация, действующая целерационально в угоду своим интересам и силе. Такой ход событий может изменить адвокат, когда он исполняет свою роль не формально, а по убеждению в том, что нет преступления, пока не доказана вина его подзащитного в суде. При активном участии такого адвоката в судебном разбирательстве и рождается справедливый суд - правосудие совершается по своему исконному назначению.

Правосудие как социальное образование таит в себе много различных (возможных) состояний, оно может быть продуктом и процессом, а также результатом и деятельностью. Продукт правосудия есть то, что ей предопределено производить, то есть справедливость и общую пользу. Этой высшей цели подчинён процесс состязательности стороны обвинения и защиты. Что же касается результатов и деятельности как состояний правосудия, то они скорее относятся к его промежуточным этапам развития (накопление фактов, аргументов, предварительных решений) на пути производства справедливости. Отсюда следует, что правосудие существует как необходимость, постольку, поскольку существует потребность общества в справедливости. Без этого нет подлинного правосудия, а есть просто формальная организация, действующая и принимающая решения согласно уставу организации и закона. Здесь уместно вспомнить немецкого учёного-правоведа Радбруха, который определял право как « волю к справедливости». То же самое и даже с большим основанием можно сказать и о правосудии. Поэтому реализация правосудием данного целеполагания выступает непременным условием институционализации справедливости, принятия общих правил по её осуществлению как постоянной величины для всех и каждого.

Итак, мы очертили предметное поле правосудия и показали, что оно включает в себя процессуальный процесс (состязательность сторон), эффективность (нацелённость на справедливость и общую пользу), а также факторы, которые их обуславливают (факторы давления, поддержки и пр.)

Структура и функции правосудия.

В правосудии, с точки зрения структурного анализа, также чётко различимы две составляющие: собственно юридическая – правосудие как организационная структура (место и действие отправления правосудия) и социоправовая – синтетическая структура («продукт» пересечения двух пространств – права и общества).

В юридическом (профессиональном) плане правосудие есть тип социальной организации, которая имеет свою цель (производство судейского решения), набор средств (судейские процедуры) и исполнителей ролей (судья, прокурор, адвокат, присяжные и др.). Каждый из этих элементов правосудия может стать объектом самостоятельного изучения и иметь свой предмет, выделенный в исследовательских целях. К разговору в этой части мы ещё вернёмся.

В социологическом плане правосудие выступает как социальный фактор, оказывающий воздействие на общественное мнение и поведение. В результате сложного взаимодействия всех составляющих образуется определённый социальный «продукт», состоящий из таких ингредиентов как интересы государственной власти, интересы различных групп и интересы индивидов по поводу законности, правонарушений и правоприменений, а также, конечно, сами идеи по поводу правосудия. В данном случае под правосудием мы и будем иметь данный «социальный продукт» и попытаемся его структурировать.

В этой связи можно, по крайней мере, говорить о трёх разновидностях правосудия: «явном» - воплощающим волю власти; «неявным» - вобравшим в себя образы идеальных представлений; «оценочном» - состоящим из мыслей и суждений людей по поводу реальных судейских дел (так сказать «вторичный», неформальный, массовидный суд присяжных). Неявное правосудие, так или иначе, присутствует в явном, потому, что все участники правосудия, осуществляющие государственное судопроизводство, имеют свои представления, индивидуальные ценностные ориентиры и чувства, по поводу существа разбираемых дел в суде.

Выделенные таким образом структуры имеют свою предметную определённость (символическую значимость) и функциональную заданность, которые следует понять и объяснить в системе социологических знаний. То, какие здесь могут существовать связи и взаимосвязи представлено на схеме 3.

Трёхуровневая структурно-функциональная сетка правосудия. Схема 1

• ценностно-нормативный уровень функционирования правосудия (первый уровень)

• инструментально-юридический уровень функционирования правосудия (второй уровень)

• социально-психологический уровень функционирования правосудия (третий уровень)

Прежде всего, отметим, что предложенная структура имеет два измерения: горизонтальное (то, как взаимодействуют составляющие одного уровня правосудия) и вертикальное (то, как взаимодействуют функционирующие правосудия разного уровня). Вместе они создают координатную сетку, которая позволяет представлять правосудие в виде «картинок» качественной определённости на разных уровнях конкретизации. Главная роль здесь принадлежит институтам и механизмам правосудия. Так, высокая правовая культура, человеческое достоинство и просто элементарная юридическая грамотность населения (показателем чего в известной мере может быть частота обращений в Страсбургский суд), словом, приведение в действие негосударственного правосудия, может оказывать определённое давление на «государственное» правосудие и способствовать в большей мере защите прав человека и в целом решать правовые проблемы в границах юридического поля. В то время как низкая правовая культура грозит вывести решение правовых проблем «на улицы», облечь их в различные формы протестного поведения. С точки зрения определённых политических сил в России данную проблему надо решать на путях усиления роли государства.

На Западе выход из данной дилеммы видят в том, чтобы направить коллективные действия в иное русло, чтобы они обрели законную силу именно в процессуальной, а не политической форме, о чём пишет известный французский учёный-юрист (сам в прошлом судья) Антуан Гарапон. Государство в этом случае должно стать и становится беспристрастным в западных странах, роль арбитра общественное мнение видит в правосудии. «Отныне правосудие воплощает, – пишет Гарапон, – нейтральное публичное пространство, право – референцию политического действия, а суд – дух публичности и беспристрастности».[7] Теперь за «освещением» политических событий обращаются к правосудию, а не к государству, убеждает нас автор. Такое возвышение роли правосудия является всё же преждевременным даже для стран Запада. Взять хотя бы дело «Моника» (праведное дело) и Клинтон (государственная мощь)» И что же? Разве правосудие одержало верх? Дело превратили в шоу, в котором Клинтон приобрёл даже славу «своего парня», которому надо прощать «известные грешки». Но простили не его, а уступили силе государственной машины. Поэтому Гарапон в своих выводах всё же опережает время, которое, надо полагать, и работает таки на те тенденции, о которых он говорит как о вещах состоявшихся в западных странах.

Теперь о главном по данному разделу – функции правосудия. Социология правосудия, будучи относительно новой областью знания, не может активно развиваться без того, чтобы не решить для себя два важных вопроса. Первый вопрос-это вопрос «подлежащее» о том, какие функции имеет правосудие для социальной действительности? Напротив, второй вопрос «сказуемое» - это вопрос о том, какую роль играет социальная действительность для правосудия? Словом, мы должны уяснить, что делает правосудие для социальной действительности и как последняя в этом ему (правосудию) способствует. Задаваясь вопросом, какова функция правосудия мы должны будем сказать, какой общественной потребности оно соответствует? Для упрощения существа вопроса представим, что правосудие это предприятие и будем в этой связи пользоваться известной нам терминологией, исходя из конкретики вопроса: что предприятие делает, что производит и для чего производит, кто является потребителем данной продукции? В данном случае речь идёт о «явном», государственном правосудии – институциональном, формализованном, обладающим статусом легитимного образования. Отвечая, на поставленные вопросы в заданном контексте мы тем самым обозначим круг основных функций государственного правосудия. Исходя из этих частных функций, можно будет говорить об общих функциях правосудия на социетальном уровне.

Первая функция государственного правосудия это заключение (обрамление) спора, конфликта, словом, совершённого деяния в институциональные рамки. Это функция юридизации свершившегося противоправного акта, перевод его в процессуальную сферу.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: рефераты по политологии, конспект 6 класс, предмет культурологии.





Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4 | Следующая страница реферата