Структурные компоненты власти и их контроль над интеллектуальной деятельностью

И.С. Бакланов

Подвергаются анализу власть и ее структурные основания, а также показаны пути государственного контроля над интеллектуальной деятельностью.

Любая форма деятельности человека всегда каким-то образом регулируется из вне. Как действие социальное интеллектуальная деятельность протекает при определенной ценностно-мотивационной установке субъекта, на которую воздействуют различные социальные институты культуры и особенно (как это было показано нами в предыдущем параграфе) религии. Однако наиболее эффективно на протекание интеллектуальной деятельности может воздействовать власть, которая в свою очередь может быть сконцентрирована в руках определенного человека или элиты, распределена на различных ступенях государственно-бюрократической машины -основного института политической подсистемы общества. Особое внимание на цели и функционирование интеллектуальных процессов может оказывать господствующая идеология.

Таким образом, понятие «власть» является многогранным и для лучшего понимания интересующих нас процессов нам требуется более полно рассмотреть структуру власти, ее природу. В настоящее время большинство исследователей придерживаются в данном вопросе точки зрения М. Вебера, согласно которой власть подразумевает любую закрепленную социальными отношениями возможность настаивать на своем даже при наличии сопротивления, независимо от того, в чем эта возможность будет выражаться. Иначе говоря, власть выступает как часть межличностных и межгрупповых отношений, с помощью которых преодолевается сопротивление других индивидов или определенных социальных групп. То есть с помощью власти осуществляется контроль над деятельностью других индивидов и преодолевается их сопротивление этому контролю. Но если веберовское понимание власти основано, прежде всего, как реализация личностных способностей индивида или группы, то в контексте данного исследования нам чаще всего будет целесообразнее обращаться к так называемому «системному» подходу к объяснению природы властных отношений, в основе которого лежит предположение о том, что основой власти в системе социума является статус индивида или определенной социальной группы. Говоря иначе, власть способна контролировать деятельность только тогда, когда она легимитизирована в соответствии с коллективными требованиями-ожиданиями или с определенным множеством ролей в человеческой организации. В соответствии с идеей главного приверженца такого подхода Т. Парсонса власть в социуме оформляется в рамках политической подсистемы общества, возникновение которой связано с тем, что «...эффективное социе-тальное целедостижение нуждается в контроле за действиями в пределах определенной территории» (Парсонс Т. Система современных обществ. М.: Аспект Пресс, 1997, с. 20). Необходимость существования политической подсистемы связано с тем, что ценностные приверженности действуют по принципу добровольности, через убеждения и, взывая к совести и порядочности индивида, тогда как не одно общество не сможет выжить, если согласие с большей части его нормативного базиса не будет иметь обязательный характер, то есть если к различным отрицательным отклонениям в процессе деятельности не будут применяться какие-либо негативные санкции. Социально организованное и управляемое применение негативных санкций, в том числе, когда подозревается всего лишь намерение ослушаться, называют функцией принуждения. Парсонс указывает, что чем более дифференцировано общество, чем больше оно продвинулось в сторону социального прогресса. Тем большими ресурсами обладает власть, и тем скорее можно ожидать, что, например, принуждение будет осуществляться специальными органами, такими как полиция и военизированные службы.

Но власть это не только принуждение. Как указывает отечественный мыслитель С.С. Фролов «социальная власть имеет, по крайней мере, три компонента: силу, авторитет и влияние» (Фролов С.С. Социология. 2-е изд. М.: Логос, 1997, С. 151). Под силой понимается способность применить ее или угроза применения физического принуждения, а также использование таких санкций как ограничение перемещения или контроль через силу функционирования процессов жизнеобеспечении индивидов. Авторитет выступает как легитимное, установленное и законное право принимать решения и управлять деятельностью других людей и определенных социальных групп. Влияние же - это способность воздействовать на решение и протекание процесса деятельности других людей помимо авторитета, на основании уважения, привязанности и престижа. Сразу оговоримся в том, что если сила имеет основания только в социальной системе, природа авторитета также большей частью базируется на системных основаниях, то влияние проявляется, как это нетрудно заметить, в установках жизненного мира личности. Возможно, именно данный факт послужил причиной того, что Парсонс отличал власть от влияния, так как, по его мнению, издание обязывающих решений совсем не похожи на меры убеждения. Однако, по нашему мнению, вслед за С.С. Фроловым нам следует причислить влияние к компонентам власти, так как по мере развития общества роль влияния как структурного элемента власти значительно возрастает. Кроме того, специфика функционирования интеллектуальной деятельности связана с тем, что власть чаще всего не может применить напрямую силу в качестве регулятива интеллектуализма: для этого целесообразно наряду с авторитетом использовать влияние. Именно такая регламентация зависимости интеллектуальной деятельности от власти может оказаться наиболее эффективной.

Таким образом, власть может регулировать протекание интеллектуальных процессов системно или же (говоря словами Хабермаса) путем воздействия на жизненный мир интеллектуала. При этом могут проявляться как явные, так и латентные (по терминологии Мертона) функции социальной системы. Кроме того, не следует забывать о том, что политическая подсистема общества в отличие от экономики, культуры и религии может наиболее эффективно воздействовать различными путями на носителя интеллектуальной деятельности - интеллектуала. Иначе говоря, взаимоотношения между властью и различными формами интеллектуализма могут иметь как в личностных, так и в безличностных аспектах. Поэтому исследование форм воздействия власти на функционирование интеллектуализма, на наш взгляд, следует проводить именно в данном методологическом ключе.

В данной работе рассмотрим неличностные аспекты взаимоотношения между властью и протеканием интеллектуальных процессов. В свою очередь, данные аспекты распадаются на два направления. Во-первых, это взаимоотношение государственно-административного аппарата и собственно компонентами интеллектуальной деятельности. А во-вторых, это круг проблем, связанных с интеллектуальными процессами и господствующей идеологией, как мировоззрением стоящей у государственного руля элиты. Именно в первому направлению мы уделим здесь внимание.

Итак, государственнно-административная машина наделена наибольшей властью и способностью контролировать деятельность индивидов. При этом воздействие ведется на такие структурные компоненты, как: форма протекания деятельной активности, функционирование мотивов-интенций и мотивов-целей в выборе объекта деятельности. Сам же государственно-административный аппарат может воспользоваться для этого определенными ресурсами, называемыми основаниями власти. (Здесь и далее мы будем пользоваться концептуальными положениями теории Дж. Френча и Б. Рейвена, которые они использовали в своей работе «Основания социальной власти» (French J., Raven В. The bases of social power // Group dynamics: Research and theory. London, I960).)

Прежде всего, политическая подсистема может воздействовать на протекание интеллектуальной деятельности с помощью власти принуждения, которая определяется ограничением возможных действий интеллектуала ввиду угрозы наказания. В качестве примера можно назвать федеральный закон США 1986 года о мошенничестве и злоупотреблениях, связанных с компьютерами, и принятые в подавляющем большинстве штатов (в 47 штатов на 1988 год) аналогичные законы, подробно регламентирующие ответственность за широкий круг так называемых компьютерных преступлений.

Нормативная власть (основанная на воспринятых и усвоенных интеллектуалами нормах, согласно которым власть имеет право контролировать соблюдение определенных правил поведения и в случае необходимости настаивать на них) не так жестко как власть принуждения, но все же довольно последовательно регулирует ход интеллектуальной деятельности. Например, вышестоящие (в том числе и государственные) органы вправе требовать ежегодных отчетов о деятельности научных организаций, а сотрудники последних сами будут способствовать выполнению нормативных требований, так как осознают, что именно эти органы обеспечивают нормальной функционирование (а зачастую и финансирование) институционально закрепленного объединения интеллектуалов. Власть связей может использоваться, например, органами управления наукой, которые могут способствовать или препятствовать протеканию интеллектуальной деятельности, ссылаясь или используя власть других влиятельных вышестоящих органов или же карательных структур, поддержкой которых они смогли заручиться.

Реферативная власть, основанная на идентификации другого лица с носителем власти и желанием быть похожим на субъекта власти, также довольно активно регулирует функционирование интеллектуальных процессов. Здесь уместно вспомнить, что в советский период развития отечественной науки, в период всевластия КПСС, ученый зачастую являлся еще и членом партии. Требование партии заключалось в том, чтобы нормативно-ценностный подход интеллектуалов во время их деятельности был основан и соответствовал ее уставу, «кодексу строителя коммунизма» и подобных документов. Если же некоторые ученые всерьез к этому не относились, то большинство все же строили свое социальной и научно-исследовательское поведение в соответствии с целями походить на представителя референтной группы (в данном случае - партийного функционера).

Государственная машина в качестве регулятива интеллектуальной деятельности может использовать информационную власть, применение которой имеет место в случаях, когда определенные органы политической подсистемы владеют информацией, представляющей ценность для функционирования интеллектуальных процессов. В современном мире роль информационной власти настолько велика, что расхожая фраза «кто владеет информацией, тот владеет миром», звучит как никогда актуальной. Действительно, в ходе научных исследований используется информация, полученная от органов разведки (в том числе и благодаря промышленному шпионажу). Государственный аппарат также обладает средствами для распределения информационных ресурсов и возможности доступа к ним. Таково, в частности, обеспечение политической подсистемой функционирования информационных компьютерных сетей, в том числе и международной Internet и любительской FIDOnet. Несмотря на их видимую независимость роль административно-государственного аппарата нельзя недооценивать.

Что касается выбора объектов интеллектуальной деятельности, то различные институты политической подсистемы также оказывают на него существенное влияние, используя при этом различные основания власти.

Любая власть, а тем более та, которая для укрепления своих оснований пользуется принуждением, заинтересована в росте своей силы. Для этого интеллектуальная деятельность может направляться властью в определенное русло с целью поиска новых методов принуждения, способов наказания, орудий (оружия) воздействия. Именно поэтому в результате интеллектуальных поисков, возможно, найти требуемые для власти ресурсы принуждения. Власть всегда старалась поддерживать естественные и технические науки, инженерию. Гений многих ученых от Архимеда до Эйнштейна использовался и используется для создания оружия физического и морального подавления политических и государственных противников, а зачастую - и собственных граждан. Не случайно немецкий физик М. Борн - один из создателей квантовой механики - как-то заметил: «В некоторых странах идея об этическом кодексе, действительном для каждого человека, отброшена и заменена принципом, что законы государства — это и есть моральный кодекс» (Борн М. Моя жизнь и взгляды. М.: Прогресс, 1973. С. 41). Действительно, в XX веке проблема безудержной эксплуатации интеллекта для нужд войны достигла такого небывалого размаха, что во многих развитых странах в сознании простых обывателей, наука отождествляется с одним из механизмов военно-промышленного комплекса, выполняющего заказы государства, постоянно «укрепляющего свою обороноспособность». При этом власть может использовать как институциональные, так и неинституциональные формы принуждения. Примерами институциональных форм принуждения могут являться: работа немецких ученых в фашистских концентрационных лагерях и деятельность советских конструкторов - создателей военной техники в КБ-«шарашках», расположенных в лагерях НКВД. Здесь также следует вспомнить, что работы по созданию атомной бомбы в Советском Союзе велись под пристальным вниманием министерства государственной безопасности и лично его главы - Л.П. Берия. В качестве примера можно привести факт подкрепления в некоторых государствах введенного международного моратория на проведение биологического клонирования человека закреплением юридическими (правовыми) санкциями за проведение научных исследований в этой области. К неинституциональным формам принуждения можно отнести ситуации, когда государством или его органами ограничивается набор целей исследования путем угрозы применения санкций, не закрепленных законодательными актами, а иначе говоря - путем применения репрессий и гонений. Такова, например, была ситуация с генетикой в советской науке в 30-40-х годах, когда поводом для преследования ученых были не их научные пристрастия, а обвинения в «безродном космополитизме», «преклонении перед Западом», «идеализме» и других подобных политических и идеологических грехах.

Для выбора целей интеллектуальной деятельности может широко использоваться такой ресурс как «власть связей». Например, ученый-руководитель способен воздействовать на поведение ученого-подчиненного, ссылаясь на то, что задачи, поставленные в ходе исследования, выдвинуты не им, а вышестоящими организациями (академиями, министерствами). При этом на самом деле может происходить удовлетворение интересов научных руководителей. В этом плане интересна также характерная черта советской эпохи, которая заключается в том, что почти все ученые от историков и педагогов до биологов и физиков при написании своих работ хотя бы во введении обязательно упоминали о том, что потребность в проводимом ими исследовании связана не только с научной необходимостью, но и с выполнением решений КПСС, принятых на очередном съезде (конференции, пленуме Политбюро и так далее).

Государственная машина также может эффективно использовать для выбора целей интеллектуальной деятельности власть эксперта, сила которой зависит от объема приписываемых кому-либо или чему-либо со стороны «другого лица» особых знаний, интуиции, навыков, относящихся к сфере того поведения, которое «эксперт» добивается от «другого лица». Например, академические институты, определяющие приоритетные и перспективные направления исследований, благодаря своему авторитету обладают по отношению к другим организациям, работающим в этой области, властью эксперта. Но здесь следует вспомнить, что ведущие научные организации используют власть эксперта не только по логико-когнитивным соображениям, с целью эффективного поиска истины, но и (а иногда и прежде всего) выполняя определенный социальный социокультурный заказ, в том числе и со стороны политической подсистемы.

Референтная власть тоже играет существенную роль при выборе целей интеллектуальной деятельности. При этом данное основание власти с необходимостью включает в себя высокий престиж носителя власти и наделение его со сторон «другого лица» высокими положительными качествами, вплоть до сакрализации и обожествления. В частности, в советский период развития науки стремление некоторых апологетов из среды интеллектуалов подыгрывать власти выражалось в сильном крене в сторону «пролетаризации» науки: обществоведческие науки развивались «в интересах рабочего класса» в «целях укрепления власти диктатуры пролетариата».

При выборе перспективных задач и целей интеллектуальной деятельности всеми управляющими органами может широко использоваться власть вознаграждения, сила которой определяется ожиданиям интеллектуалом («другим лицом») того, в какой мере властьимущие способны удовлетворить хотя бы один из его мотивов и насколько они поставят это удовлетворение в зависимость от желаемого поведения со стороны ученого или инженера при выборе целей. При этом интеллектуал должны верить и заручиться гарантиями, что их уступчивость при выборе целей деятельности приведет к полному или частичному удовлетворению их потребностей со стороны власти. Выбор вознаграждения зависит как от власти, так и от структуры потребностей интеллектуала. При этом в качестве вознаграждения могут выступать многие ценности: престиж, безопасность, деньги, внимание. Укажем на тот факт, что ценности могут быть как общесоциальными (Государственная премия, Нобелевская премия), так и представлять интерес только для определенного интеллектуала (например, некий объем информации).

Информационные ресурсы власти также могут определять границы спектра целей интеллектуальной деятельности. Кроме того, информация может использоваться вышестоящими управляющими органами для манипулирования сознанием интеллектуалов с целью создания определенных мотивационных установок при выборе целей и направлений исследований. Например, одним из факторов, способствующих эффективной работе в 40-е годы физиков над созданием ядерного оружия в США, безусловно, способствовала интенсивная идеологическая компания, проводимая государственными структурами по разъяснению населению и в том числе ученым реальной (а иногда и утрированно преувеличенной) угрозы со стороны фашисткой Германии, Японии, а затем - Советского Союза и Китая. С другой стороны, государственные органы могут способствовать эффективному решению задач, поставленных перед интеллектуалами, так и выбору эффективных путей решения проблем. Примером может являться одна из версий (официально неподтвержденная) создания ядерного оружия в Советском Союзе в середине 40-х годов, согласно которой отечественные ученые в ходе своей работы использовали сведения, добытые агентурой разведки СССР на Западе и, в частности, в США. Как бы ни обстояли дела в действительности, но роль шпионажа (в том числе промышленного и научного), а также самих разведывательных и секретных служб при описании картины эффективного функционирования интеллектуальных процессов в науке, инженерии на пороге третьего тысячелетия не следует недооценивать. Именно усиление потребностей в информации, с одной стороны, заставляет интеллектуалов идти на уступки управляющим органам, а с другой стороны, усиливает различные разведывательные и аналитические службы, обладающие самым полным объемом информации.

Нормативная власть также может способствовать выбору целей интеллектуальной деятельности, так как часто именно она ограничивает число объектов деятельности. В частности, в общемировой научной практике опыты над человеком считаются неприемлемой формой деятельности, а государственные и административные органы стараются осуществлять последовательный контроль в этой области. С другой стороны, в годы второй мировой войны в Германии и Японии проводились бесчеловечные антигуманные эксперименты над людьми, которые поддерживались и поощрялись государственными и особенно карательными органами этих стран.

Итак, на интеллектуальные процессы существенное влияние оказывают ресурсы или же основания власти, среди которых выделяют власть принуждения, власть связей, власть эксперта, нормативную власть, референтную власть, информационную власть и власть вознаграждения.