Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5 | Следующая страница реферата

С другой стороны, построения гражданского права способствовали развитию права торгового. Так, римское право, а также многие западноевропейские правопорядки признавали титул права собственности за тем, кто фактически владел движимой вещью. Известность этого правила для бытовых гражданских отношений способствовала его распространению и на торговые. Для торговых отношений «традиция», а также многие иные правовые конструкции, обслуживавшие передачу титула от одного лица к другому, для многих ситуаций были неприемлемы, в частности, в силу их затратности. Однако торговое право совсем «традицию» не отвергло, заменив держание и физическую передачу ценности (товара, денег) аналогичными действиями, но уже в отношении особого документа-доказательства.

Строгости гражданского права преодолевались, а достижения заимствовались институтами права торгового. Вручение товара и денежных средств было заменено передачей документа, подтверждавшего безусловное право держателя документа требовать от должника (держателя ценностей) передачи самих этих ценностей взамен документа. Последующая передача права требования (цессия) сопровождалась и передачей документа (традиция). Держание документа было достаточным доказательством управомоченности7.

Фактором, способствующим сближению гражданского и торгового права, стала не только известность различных институтов одним и тем же лицам (торговцы были одновременно и гражданами), но и наука, оживившаяся на фоне все еще самостоятельного развития торгового права и правосудия в средние века.

Наука, как известно, склонна к обобщениям, к поиску закономерностей. Ученые установили множество общих черт между нормами гражданского и торгового права. С позиций современного состояния науки даже для того времени это не должно было быть так уж сложно. Многое находится на поверхности. И гражданские, и торговые отношения объективно строятся на таких принципах, как равенство участников, их имущественная самостоятельность, добровольность и имущественная ответственность и т. д. В эпоху кодификации законодательства такое наблюдение относительно общего между гражданским и торговым правом привело к закономерному выводу об объединении этих отраслей права.

Кроме науки, сторонниками объединения гражданского и торгового права, а вместе с ним и судебного процесса выступало государство, желавшее, с одной стороны, укрепить свою власть и наконец поставить под контроль все более набиравших силу предпринимателей, а с другой — содействовать их деятельности в публичных целях. Но если во Франции гражданский и торговый кодексы создавались государственной властью как относительно самостоятельные законодательные акты (субъективно отражая существовавшую самостоятельность соответствующих наборов норм), то в Германии, принявшей кодексы с аналогичными названиями значительно позднее (почти через сто лет), был избран иной подход. Нормы германского торгового кодекса (уложения) были соподчинены с нормами гражданского кодекса (уложения) как специальные и общие. В те же времена происходило объединение государственного (гражданского) и торгового правосудия8.

Разумеется, и во Франции, и в еще большей степени в Германии под воздействием набиравшей силу школы пандектного права в законодательных актах произошло переплетение многих институтов: гражданского и торгового права, права материального и процессуального. Так, ценная бумага, изначально зародившаяся в торговом праве как особого рода документ-доказательство, была причислена к вещам (в понимании права гражданского). При всей условности такого решения к документам стали применяться нормы о вещах. В критикуемой А. 0. Рыбаловым моей работе я уже приводил соображения о причинах условности отнесения документарных ценных бумаг к юридической категории вещей. Надо сказать, что и само «субъективное» выделение и описание в законодательстве существенных признаков ценной бумаги во многих странах сделаны по-разному9.

Российское право, находясь под влиянием то французской, то немецкой доктрины, до известных событий октября 1917 года еще признавало относительную самостоятельность торгового права и его отличие от гражданского. В основном по политическим причинам в советский период гражданское право полностью поглотило право предпринимательское, включив соответствующие правовые институты, в том числе и ценные бумаги, непосредственно в Гражданский кодекс. В настоящее время под влиянием нужд коммерческого оборота многие, казалось бы, устоявшиеся институты гражданского права уточняются, а порой и изменяются в специальных законах.

Ценная бумага далеко не единственный институт, введение которого в гражданское право потребовало определенного «притягивания» циви-листической терминологии с ее известной условностью, «фикцией» (кроме того, это — интеллектуальная собственность, предприятие как имущественный комплекс — недвижимое имущество и т. д.).

В-четвертых, в России цивилистическая доктрина по-прежнему занимает крепкие позиции в отношениях со всеми ветвями государственной власти. В этом нет ничего предосудительного, скорее — больше полезного. Однако, воспринимая рассуждения науки, следует учитывать методологические традиции, на которых подчас основаны ее выводы.

По меткому замечанию Г. Ф. Шершеневича, датируемому еще XIX веком, отечественная правовая наука слепо следовала зарубежному опыту (в основном — то немецкому, то французскому), увлекаясь во многих случаях своего рода математическими (логическими) упражнениями10. Метод «схоластической логики» имеет глубокие исторические корни и был заимствован российской юриспруденцией из зарубежья11, вероятнее всего из Германии. Упоминавшиеся уже немецкие ученые приводят следующую характеристику: «Пандектисты отличались излишним доктринерством... даже если в связи с неотложной потребностью оборота возникает необходимость урегулировать проблему уступки требования без участия должника, перевода долга... а имеющийся набор понятий не позволял создать нужную правовую конструкцию, подобные ситуации объявлялись «логически невозможными» ... Такой метод юридического мышления, который подменял тщательное изучение реальной жизни общества «арифметикой понятий», мог возникнуть лишь в странах с правовой культурой, ориентированной на теоретиков, далеких от мирских забот профессоров»12.

В сфере гражданского права решением преимущественно логических задач (или устранением внутренних логических противоречий между различными правовыми нормами и институтами), занималась, как в свое время пандектисты в отношении норм римского права, и юриспруденция советского времени. Откровенно говоря, в советский период государство и не оставляло многим ученым-юристам иного пути, кроме манипуляций с теми нормами, которые исключительно «исходили сверху». Как ранее и у пандектистов, «рабочий материал» был ограничен. Рациональность новых моделей поведения и их допустимость в область права оценивались часто не по экономическим и уж тем более по предпринимательским соображениям, а по политическим мотивам. По известным политическим причинам оборот прав требования между гражданами, не говоря уже об организациях, в советское время был существенно ограничен. Недопустимость виндикации «бестелесных вещей» прочно закрепилась в умах многих поколений юристов в силу практического отсутствия прав требования в обороте.

Немудрено, что математический подход к праву сохранился и у многих современных цивилистов13. Он кажется особенно загадочным, хотя и заслуживающим признания в силу своей последовательности и прочности, когда формулы действующего законодательства позволяют применять иное толкование, в большей степени отвечающее нуждам изменившихся условий оборота.

Российское право по разным причинам во все времена «догоняло» зарубежное «западное» право. Возможно, следует активнее внедрять в юридическую среду методологию, развиваемую в лоне научного направления «Экономики и Права» и приобретающую все больше сторонников14. Одним из выводов этой научно-практической теории является положение о том, что правовые нормы должны толковаться и применяться с учетом наиболее рационального удовлетворения экономического интереса.

В связи с изложенным трудно не согласиться с мнением 0. С. Иоффе, высказанным им при ответе на вопрос о задачах права на постсоветском пространстве. Авторитетный ученый считает, что «важнейшая задача правоведения — обновление юридических наук, отказ от догм и утопий, сосредоточение на том, чего требует жизнь. Это займет немало времени, но без этого правоведение в постсоветском пространстве будет катастрофически отставать»15.

О возможности и невозможности виндикации

.. Кто бы спорил?» — спросит пытливый читатель. «Конечно же, л ГХтворчество в праве необходимо, — добавит он, — но нельзя забывать и о традициях, об истоках, ведь именно на них воспитаны сотни тысяч практикующих юристов. Для большинства виндикация права требования — есть что-то немыслимое. Нас учили и продолжают учить о невозможности таких исков». И правильно учили. Действительно, вин-дицировано может быть не всякое право требования, а только объективно обладающее определенными свойствами. Такие свойства присущи не только праву требования, удостоверенному документарной ценной бумагой, но и бездокументарной. Объяснение этому, хотя и неявное, имеется в действующем законодательстве, оно получило устойчивое подтверждение судебной практикой. Давайте продолжим рассуждения, но с учетом того, что приводится в известных уже и являющихся предметом дискуссии статьях16. Возможно, для многих основной итог предшествующего изложения — «все относительно». Но для отечественных традиций толкований правовых норм и это — уже немало! Продолжим.

ВЫВОД 2. КРИТЕРИЕМ ОЦЕНКИ НОРМЫ ПРАВА ВЫСТУПАЮТ ЦЕННОСТИ, ПРИЗНАВАЕМЫЕ ОБЩЕСТВОМ В ОПРЕДЕЛЕННЫЙ ПЕРИОД ВРЕМЕНИ: В СОВРЕМЕННОМ ОБЩЕСТВЕ — ИНТЕРЕСЫ ЧАСТНЫХ ЛИЦ. ПРИ ОТСУТСТВИИ ИМПЕРАТИВНОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ, В ТОМ ЧИСЛЕ ПРЯМОГО ЗАПРЕТА, НЕОБХОДИМО ПРИМЕНЯТЬ НОРМЫ, СПОСОБСТВУЮЩИЕ УДОВЛЕТВОРЕНИЮ ИНТЕРЕСОВ ЧАСТНЫХ ЛИЦ.

О родовых правовых нормах

На современном этапе развития общества всеобщей и высшей ценно-I стью, подлежащей защите государством, в том числе в правовых установлениях, являются основные права и свободы человека и гражданина (статья 2 Конституции Российской Федерации). Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина — обязанность государства. «Права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими. Они определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием» (статья 18 Конституции Российской Федерации, выделено авт. — А. Б.). Права и свободы человека (частного лица) отражают его интересы, которые и выступают в качестве главного критерия оценки правовых норм.

Следуя традициям пандектной системы, при отсутствии регулирования по конкретному вопросу (в том числе, как правильно отмечает А. 0. Ры-балов, по вопросу о виндикации бездокументарных ценных бумаг), необходимо обращаться к родовым нормам, понимание которых должно строиться исходя из необходимости защиты интересов частных лиц, если иное прямо не установлено законом. В любом случае интересы частных лиц не могут быть оставлены без судебной защиты. На такой же алгоритм толкования нацелен Конституционный Суд Российской Федерации.

О догмах и о нормах как «живом» инструменте права

Да и при наличии прямого регулирования толкование правовых норм • не должно быть догматичным, идти вразрез с целью защиты интересов частных лиц. Показательным в этом смысле является решение Европейского суда по правам человека по делу «Тирер против Соединенного Королевства» 1972 года. Суд признал, что нормы права, содержащиеся в Европейской конвенции о защите прав и основных свобод человека и гражданина, являются «не застывшим», но «живым», постоянно развивающимся инструментом (living instrument), открытым для толкования ее судом. «Конвенцию было бы неправильно понимать, только исходя из намерений ее авторов, высказанных десятилетия назад, но для сохранения ее идеалов во имя эффективности Конвенцию нужно подвергать интерпретации в духе повышения требований и юридических стандартов по всем направлениям»17.

Суд, трактуя положения национального права, пришел к приведенному выводу, к иному пониманию и применению действовавшей правовой нормы, отметив изменение на определенной территории социальных, политических и культурных традиций под влиянием общеевропейских стандартов. Представляется, что с учетом обязательности решений указанного суда для России имеются все основания для переноса примененной методологии юридического толкования на отечественную почву в сферу частного права.

Особенно, как представляется, догматизм не оправдан, когда в законодательстве уже имеются механизмы правовой защиты интересов частных лиц (в соответствии со статьей 302 ГК РФ можно виндициро-вать имущество, а не только индивидуально-определенную вещь).

ВЫВОД 3. ИНТЕРЕСЫ ЧАСТНЫХ ЛИЦ ИМЕЮТ ОБЩИЕ ПРИЗНАКИ В ОТНОШЕНИИ ЛЮБЫХ ПРИНАДЛЕЖАЩИХ ИМ ЦЕННОСТЕЙ, В ТОМ ЧИСЛЕ КАК ВЕЩЕЙ, ТАК И ПРАВ ТРЕБОВАНИЯ.

О правах относительных и абсолютных

Едва ли вызовет возражение тезис о том, что все, что способно удовлетворить экономическую потребность человека, для него значимо и представляет ценность. При этом для наилучшего использования ценности любой человек, находясь в сообществе людей, всегда заинтересован в поведении других лиц определенным образом.

С одной стороны, обладатель ценности («экономический собственник») заинтересован в том, чтобы иные лица (все и каждый) не препятствовали бы (не мешали бы) ему использовать значимый объект по своему усмотрению, не вторгались бы в сферу его господства над ценностью, не претендовали бы на нее. Разумеется, речь идет о тех объектах, которые могут представлять ценность не только для ее носителя, но и для иных лиц.

С другой стороны, экономический собственник может решить, что для наиболее эффективного использования ценности (в том числе для ее обмена на иную) необходимо содействие других лиц.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: баллов, сочинения по литературе, диплом управление предприятием.





Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5 | Следующая страница реферата