Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4 | Следующая страница реферата

Таким образом, исходя из психологического понимания права, Петражицкий получал возможность утверждать независимость последнего от государства, от возможности внешнего принуждения, от каких-либо объективных интересов и общественных отношений в целом. Мастерски, с большим изяществом он критиковал различные направления правового этатизма, т.е. учений, сводящих право к установлениям государства. Ученый сумел показать, что сфера права значительно шире, чем представлялось традиционной юриспруденции и охватывает отношения в семье, отношения, складывающиеся в различных корпорациях, различные бытовые межличностные отношения, возникающие, например, при игре в карты, во время посещения ресторана или при интимном общении супругов между собой. Такая широкая трактовка права имеет за собой много весомых аргументов, но на наш взгляд, ее трудно защищать на поле психологической теории. Отрицая социальную природу права, Петражицкий должен был признать правом и отношения асоциальные, что он и делал, выделяя, например, наряду с картежным и "шулерское" право, а наряду с правом полицейским - право "разбойничье". Более того, последовательно делая выводы из своей индивидуалистической концепции, Петражицкий утверждал, что для существования права и правовых отношений достаточно наличия лишь одного субъекта, и если, например, суеверный или умалишенный человек представляет, что он заключает договор с дьяволом и переживает соответствующие императивно-атрибутивные эмоции, этого достаточно для того, чтобы возникло право.

Петражицкий останется в истории русской правовой мысли как один из самых сильных противников теоретического огосударствления права и, в то же время, как ученый, утвердивший представление о его самостоятельной природе. Сохраняет свое значение и идея Петражицкого о том, что атрибутивная сторона права (сознание правомочия) является главным психологическим фактором активного социального поведения, направленного на его реализацию и защиту. (В отличие от пассивной мотивации, связанной с сознанием выполненного долга). Не случайно другой выдающийся дореволюционный русский правовед, Б.А. Кистяковский, анализируя страницы работ Петражицкого, посвященные этой проблеме, признал, что они обладают классическим совершенством, и если бы уже в наше время из отрывков новой юридической литературы составлялись Пандекты, подобные Юстиниановым, то, по крайней мере, эти выдержки из трудов профессора Петражицкого заняли бы в них почетное место.28

И, тем не менее, представляется, что взгляд на право только как на психическое явление неверен. Петражицкий исходил из ложной философской посылки, согласно которой существует только две реальности: физическая (материальная) и психическая. Между тем, со времен, по крайней мере, Платона известен и третий вид бытия, не совпадающий ни с материальным, ни с психическим бытием. Это мир чистого смысла, или идей. Признание сферы идеального бытия, как не зависящего от индивидуального сознания, помогает объяснить как вообще возможно объективное право. Большие заслуги в развитии этого подхода имеет немецкая феноменологическая школа, но и в дореволюционной России в этом же направлении двигались, например, такие первоклассные мыслители и философы права как И.А. Ильин, Н.Н. Алексеев, С.Л. Франк. Перу последнего принадлежат весьма интересные пояснения на этот счет, сделанные в контексте философского направления, известного в истории русской мысли как "идеал-реализм". По С.Л. Франку общественная жизнь представляет собой своеобразную область бытия, которую нельзя отождествить ни с материальным, ни с психическим бытием. Сам Франк определяет ее как "исконное многоединство", или соборность. Несмотря на связь с физической действительностью, общественная жизнь не принадлежит к миру материальному, так как ее невозможно усмотреть среди объектов материального бытия. Познать, что такое закон, нация, государство, социальная реформа или революция и т.д. можно только через внутреннее духовное соучастие и сопереживание невидимой общественной действительности.29 Но жизнь общества, по Франку, несводима и к жизни психической. Критикуя "психологизм" Петражицкого, С.Л. Франк опирался не только на круг идей платонической традиции, но и на выводы феноменологической школы, одной из задач которой как раз и являлось очищение философского знания от "психологии". "Психологизм", полагал Франк, основывается на том очевидном факте, что общественная жизнь теснейшим образом связана с человеческой психикой. Но между явлениями общественной жизни и психическими явлениями имеется принципиальное отличие. Душевное, психическое явление есть нечто, присущее отдельной человеческой душе и не выходящее за ее временные пределы. Представить себе душевное явление, которое не относится к жизни отдельного человека или длится дольше, чем эта жизнь, абсолютно невозможно. Социальное же явление, в том числе и право, наоборот, не только охватывает всегда сразу многих, но и не ограничено длительностью жизни отдельного человека: государство, закон, семья, быт и т.п. по общему правилу длительнее отдельной человеческой жизни, и единое общественное явление может охватывать несколько поколений.30

Поэтому само психическое явление С.Л. Франк понимает не только как надындивидуальное, но и как сверхличное и потому выходящее за пределы психического. Ученый называет его "транспсихичным" явлением. Эти его свойства проявляются в своеобразной непрерывности и надвременности, которые присущи и всякому общественному явлению. Поэтому общественная жизнь имеет качественно иную структуру, чем жизнь психическая. Суть общественного явления, по Франку, заключается в том, что оно есть "объективная, сущая идея". Первым мыслителем, открывшим идеальное бытие, был, как известно, Платон. По мнению Франка, основная мысль Платона неопровержима: так как наши общие понятия, поскольку они истинны, имеют объективное содержание, то, следовательно, кроме единичных вещей, есть и бытие общее (идеальное, или бытие идей). Более того, по мысли Франка, все мыслимое содержание даже единичного не единично, а обще и вневременно, так что и чувственно-реальное бытие составлено в значительной мере из того же бытия, что и идеи.31 Опору этой платонистской установке С.Л. Франк находил в феноменологическом учении Э. Гуссерля, который, по мнению российского ученого, в своих трудах доказал, что, например, содержание математических и логических понятий представляет такого рода объективные идеи. "Истина "2х2=4" по своему содержанию не зависима ни от душевной жизни, ни от сознания людей. Она - одна для всех, она имеет силу раз навсегда, не подчинена времени и есть независимо от того, сознают ли ее люди, или нет".32 К этой сфере идеальных отношений, существующих независимо от психических переживаний отдельных людей, Франк относил и предмет чистой этики. Но можно ли и право понимать как такого рода объективную идею? К такому объективно-идеальному пониманию и права и общества были склонны представители немецкой неокантианской школы философии права (Г. Коген, Р. Штаммлер, Г. Кельзен). Для них, отмечает С.Л. Франк, существо общества состоит в моменте права, право же, как и связанное с ним государство, есть объективная, внепсихическая, вневременная идея.33 Но именно с таким спекулятивным и абстрактным пониманием права и не согласен российский мыслитель. Дело в том, что как общественная жизнь, так и право являются не абстрактно-идеальным, а конкретным бытием. Право как таковое не имеет вневременного бытия, напротив, оно возникает, длится и исчезает во времени - в отличие от математических, логических, а также "чистых этических" идей. Поэтому, что важно, бытие государства и права предполагает "не только вообще бытие людей, в отношении которых оно имеет силу, но и их подчинение данному явлению..."34 Резюме Франка весьма примечательно: природа общественного бытия, как и права, выходит за пределы антитезы "субъективное - объективное", являясь одновременно и тем, и другим. Франк вплотную подошел к выводу, который независимо от него сделал один из основателей феноменологического направления в российском правоведении Н.Н. Алексеев и который можно сформулировать примерно так: право есть область ценного, а не истин чистого разума.

Заслуга Петражицкого, чья теория так и осталась не до конца понятой его многочисленными критиками,35 состоит в том, что он сумел, несмотря на все крайности, присущие "психологизму", обнаружить и описать "некоторые неразложимые и первоначальные эмоциональные акты, являющиеся основой всего того, что человеческое мнение называет правом"36 . Речь идет об императивно-атрибутивных эмоциях, переживаемых субъектом как "связка" собственного правомочия и обусловленной им обязанности другого. Раскрытие и описание феноменологической структуры права, по-видимому, может являться одной из составляющих интегральной (онтологической) концепции права. Представляется, что структуру права (его правовой эйдос) образуют акты ценностного восприятия объективно существующих социальных норм, наделяющих субъектов соразмерными правомочиями и обязанностями.37 Нормы права существуют не психически только, а и идеально. Только в этом случае можно понять, почему, как отмечал Петражицкий, из нескольких законодательных утверждений психикой субъекта выводится одна правовая норма. Это возможно только в случае постижения ее смысла, который, в свою очередь, отнюдь не является порождением человеческой психики. И именно вследствие этого такая правовая норма воспринимается как единая, но единая для всех.

Но нормы не являются смыслообразующим центром того, что можно описать как право. Правовые нормы бессмысленны, если они не определяют взаимообусловленное поведение субъектов, не влекут за собой возникновения правовых отношений, другими словами, если они не функционируют. Но само функционирование правовых норм возможно только при наличии ценностных отношений между ними и соответствующими субъектами. Только в этом случае "оправданы" права и обязанности участников правовых отношений. Специфика же правовых ценностных отношений заключается в том, что хотя сами отношения устанавливаются индивидуально, через воспринимающего субъекта, их ценностное содержание уясняется и психически переживается как социально данное и, в этом смысле, как объективное. Задача правового субъекта заключается в том, чтобы "опознать" конкретные правовые ценности как социально значимые. Другое дело, что установить раз и навсегда единое содержание правовых ценностей, по-видимому, невозможно, так как сами ценности носят идеологический характер, т.е. представляют собой научно недоказуемые предпочтения, обусловленные различными условиями формирования и развития конкретных обществ. Игнорирование этого обстоятельства обусловливает коренной недостаток тех правовых теорий, которые базируются на понимании права, как конкретного воплощения каких-либо абстрактных, отвлеченных и в то же время абсолютных ценностей. В качестве таковых в западной правовой традиции чаще всего фигурируют индивидуальная свобода, общественный компромисс, достоинство человеческой личности и т.п. Между тем, эти ценности не являются абсолютными и самодовлеющими, а входят в общую систему иерархически организованных социальных ценностей, от них получая свое функциональное значение и конкретное содержание.38 Все попытки представить эти и подобные им ценности в качестве правообразующих означают некритическое смешение права, как оно есть, с правом, каким оно должно быть с точки зрения тех или иных социальных идеалов. Или, иначе, это есть подмена онтологических основ права телеологическими. То, что право должно стремиться к максимальному воплощению справедливости, еще не означает, что оно этого воплощения всегда достигает и что оно вообще его может достичь. Более того, как представляется автору, только религиозно-нравственное обоснование может дать праву необходимую легитимность и жизненную силу. Но утверждение этого идеала выходит за границы науки и, как справедливо полагал Петражицкий, является задачей правовой политики. Право есть то, что оно есть, т.е., говоря о праве nomine et re, надо исходить из правовой онтологии,39 а не из предполагаемых или желаемых целей его идеального развития. Иными словами, право надо уметь увидеть, а не уметь вообразить, и только после этого его можно теоретически описать. Именно поэтому право, по нашему мнению, должно быть понято как система, связывающая объективно существующие социально-признанные нормы через ценностные отношения с субъектами, носителями правомочий, с одной стороны, и обязанностей - с другой (императивно-атрибутивная сторона права по терминологии Петражицкого). Такая сложная психо-социо-культурная система имеет субъективно-объективные характеристики и необходимо наличие и тех и других для возникновения того, что можно понимать под "правом". Ядром права, трактуемого таким образом, являются уже не нормы, (они представляют собой лишь особые нормативные факты - источники прав и обязанностей), а многослойные отношения, понимаемые не только как межсубъектные, но и как субъект-объектные (ценностные отношения общества и отдельных субъектов к правовым нормам). Последние в этом случае выступают как предпосылка и первый этап возникновения межсубъектных правовых отношений. В этом контексте становится понятным и утверждение русского правоведа Н.Н. Алексеева о том, что право есть там, где есть права. Действительно, правомочие и представляет собой смысловую единицу права, его основной элемент, отсутствующий у всех иных социальных феноменов. Но любое правомочие органично и коррелятивно связано с обязанностью, лежащей на другом правовом субъекте и самим фактом своего существования конституирующей субъективное право. Этот факт не подлежит рационалистическому доказыванию, а может лишь быть зафиксирован при рассмотрении структуры права как такового. Следовательно, право неотделимо как от понятия правового отношения, так и от понятия нормы, определяющей содержание правомочий и обязанностей и легитимизирующей, социально оправдывающей их.40 С позиций предлагаемой автором онтологической теории права правовая норма и правовое отношение являются взаимозависимыми элементами единой системы права и не могут существовать отдельно друг от друга. Правовая норма становится только тогда правовой, когда она определяет права одних субъектов, которыми можно реально воспользоваться, и обязанности других субъектов, которые необходимо безусловно исполнять. Нормы, которые требуют для этого какого-либо "механизма", либо не функционируют по какой-либо другой причине, например, ввиду отсутствия социально-ценностного к ним отношения, - не являются социальными фактами, а потому и не является правовыми, как не являются сегодня правовыми нормы законов царя Хаммурапи. (В известном смысле их можно отнести к логико-юридическим нормам, т.е. к тому, что имеет правовой смысл и когда-то, возможно, было правом или, при определенных обстоятельствах, еще может стать правом).

Но и правовые отношения невозможны без ценностно определяющих их правовых норм. Само субъективное право для того, чтобы быть правом, необходимо должно быть оправдано через соответствие социальной норме. Такая норма вовсе не обязательно должна быть институционализированна в виде какого-то писаного правила, тем более государственного закона; она может существовать как обычная норма, признаваемая в качестве всеобщего стандарта поведения.41 В этом смысле те правоотношения, которые складывались в архаичных обществах, также основывались на определенных нормативных фактах, которые лишь со временем получали более или менее официальную форму выражения.

Как было отмечено выше, онтологически правовые нормы существуют как объективно-субъективные. Правовой смысл нормы имеет объективное значение, а ее ценностная составляющая - субъективный, проявляющийся в социально-психическом ее восприятии. Только в этом отношении можно утверждать тождество права и правосознания.42 Общественное сознание является той "средой", в которой "проявляется" право, являясь скорее условием его существования, чем элементом системы.

Именно через свое ценностное наполнение и правовые нормы, и правовые действия субъектов делаются сопричастными справедливости и получают моральное оправдание. В этом случае право идентифицируется с такой системой отношений, при которой у одних субъектов существуют нормативно оправданные и социально признанные притязания (правомочия), коррелятивно связанные с обязанностями других субъектов. Или, другими словами, право есть основанный на социально признанных нормах порядок отношений, участники которых имеют взаимные полномочия и обязанности. Причем нормативная основа этого правового порядка может быть при известных обстоятельствах и противоречива, и конфликтна. Именно правовой конфликт, например, между нормами общесоциального и государственного права (в основе которого чаще всего лежит конфликт ценностей) является движущей силой развития правовой системы. Но и при отсутствии нормативного конфликта, праву присущи конфликты акционные (при реализации прав и исполнении обязанностей), разрешение которых может при известных обстоятельствах привести и к изменению самих нормативных фактов. В этом смысле старая идея Р. Иеринга о том, что становление права сопряжено с постоянной борьбой за него, кажется глубоко современной.

Не имея возможности более подробно остановиться на деталях набросанной выше правовой концепции, опирающейся на некоторые традиции русской правовой мысли и, в частности, на петербургскую школу философии права, укажем лишь, что, по нашему мнению, все остальные признаки права являются акциденциями и их наличие или отсутствие может характеризовать лишь особенности той или другой разновидности права. Так, государственное право обладает наибольшей формализованностью, определенностью санкций и процессуально прописанными возможностями принудительного воздействия на правонарушителей.43 Эти дополнительные признаки уже значительно ослаблены на уровне международного и канонического права и почти незаметны в праве корпоративном и общесоциальном.

Таким образом, представляется, что, интерпретировав теорию Петражицкого с позиций социально-правовой онтологии, можно освободится от многих недостатков психологической концепции правопонимания, которые бросались в глаза уже его современникам, и, использовав сильные ее стороны, сделать шаг на пути к интегральной теории права.

1 Схожую оценку российскому правоведению дает А.Ф. Черданцев, который убежден, что "постсоветская юридическая наука ничего нового в проблему по-нимания права не внесла". "Мы наблюдаем элементарное эпигонство, - пишет этот автор, - повторение идей других теорий в разном их сочетании, а иногда и прямую апологетику… Склонность к той или иной иделогии неизбежно отра-жается и на научных позициях отдельных авторов, в том числе авторов учебни-ков и учебных пособий. Здесь мы видим приверженцев как марксистских взгля-дов на сущность и роль государства и права, так и либерально-демократических. Зачастую наблюдается промежуточная позиция, иногда пере-ходящая в эклектизм, т.е. в желание соединить разные подходы и взгляды на те или иные проблемы". (Черданцев А.Ф. Теория государства и права. М., 1999. С. 200,26). Но среди российских ученых существует и другая точка зрения. На-пример, М.Н. Марченко полагает, что "несмотря на отдельные эмоциональные, зачастую порожденные новой политической конъюнктурой в России и других странах, "всплески", в целом, вполне естественный, обусловленный объектив-ными изменениями в экономике, обществе и государстве процесс пересмотра некоторых прежних взглядов и подходов, а также зарождения и становления новых государственно-правовых воззрений и доктрин проходил вполне достой-но и без особых потрясений" (Общая теория государства и права. Академиче-ский курс в 2-х томах. Т.1. Теория государства .М., 1998. С.2). Трудно согла-ситься с подобной благодушной оценкой уважаемого автора хотя бы потому, что научных результатов этого "зарождения и становления новых государствен-но-правовых воззрений и доктрин" как раз и не видно. Более того, сам М.Н. Марченко, в первом томе вышеназванного курса, признает существование есте-ственного права и утверждает, что оно "служит и должно служить моральной основой и моральным ориентиром при формировании позитивного права" (Указ. соч. С.60), а во втором томе того же курса, в противоречие с вышесказан-ным, утверждает, что стремясь "подвести моральную базу под закон и таким образом "отмежевать" его, назвав правовым от всех иных законов, авторы не-вольно смешивают моральные категории с правовыми... Использование этих категорий при определении понятия права, а тем самым и "правового закона" отнюдь не способствует решению проблемы соотношения права и закона. Более того, оно непроизвольно усложняет проблему, ведет к смешению категорий права и морали. Очевидно, ее удовлетворительное решение возможно лишь на принципиально новой методологической и мировоззренческой основе и является делом отдаленного будущего". (Указ. соч. Т.2. С.22. Подчеркнуто мною - А.П).

2 См., напр.: Общая теория права. Курс лекций. Нижний Новгород. 1993. С.39-40 и 117. Автор - проф. В.К. Бабаев. Фактически, эти же идеи повторяет и С.С. Алексеев. (См.: Алексеев С.С. Государство и право. Начальный курс. М., 1993. С.50).

3 См., напр.: Спиридонов Л.И. Теория государства и права. Курс лекций. СПб., 1995. С.90-101,105-108; Байтин М.И. Понятие права и современность // Вопросы теории государства и права. Вып.1. Саратов, 1998. С.5; Алексеев С.С. Государ-ство и право. Начальный курс. М., 1993. С.50.

4 Бабаев В.К. Понятие права // Общая теория права. Курс лекций. Нижний Нов-город, 1993. С.113-114. К такому же выводу, фактически, приходит и С.С. Алек-сеев. (См.: Алексеев С.С. Государство и право. Начальный курс. М., 1993. С.50).

5 См. об этом ниже, а также: Поляков А.В. Может ли право быть неправым. Не-которые аспекты дореволюционного российского правопонимания // Правове-дение. №4. 1997. С.85-86. Поляков А.В. Правосознание // Кодекс. Правовой на-учно-практический журнал. №9. 1999.

6 Это прекрасно понимали как дореволюционные исследователи, так и советские ученые, которые, хотя и с разных теоретических позиций, но последовательно отрицали саму возможность сочетать концепцию естественного права с этатистским правопониманием.

7 Используя терминологию русской религиозной философии, так понятое право можно было бы характеризовать как "сущее многоединство".

8 (От греч. Архе - начало, основа) - наиболее значимые факты духовной куль-туры.

9 Еще одной гранью проявления общероссийского теоретико-правового кризиса являются попытки изолировать теорию права от философии права, возведя не-научность последней в методологический принцип. Правовая мифология, по-видимому, может являться самостоятельным жанром, но она не должна в этом случае претендовать на объяснение смысла, сущности и природы права, кото-рые объективно даны, а не заданы личностью исследователя. (См., напр.: Пермяков Ю.Е. Лекции по философии права. Самара, 1995. С.3-12 и др.).

10 См.: Поляков А.В. Правосознание // Кодекс. Правовой научно-практический журнал. №8. 1999. С.73.

11 Кистяковский Б.А. Социальные науки и право. М., 1916. С.140. Подробней см.: Поляков А.В. Может ли право быть неправым. Некоторые аспекты дорево-люционного российского правопонимания // Правоведение. №4. 1997. С. 85-86.

12 Именно этим путем пошел известный дореволюционный правовед П.И. Нов-городцев. При этом он признавал, что использует термин "естественное право" только в виду отсутствия иного, более точного понятия. (См. об этом., напр.: Поляков А.В. Может ли право быть неправым? Некоторые аспекты дореволю-ционного российского правопонимания // Правоведение. 1997. №4. С.96); Поля-ков А.В. "Возрожденное естественное право" в России" // Автореф. дисс…кандидата юридических наук. Л., 1987.

13 См. об этом: Поляков А.В. Правосознание// Кодекс. Правовой научно-практический журнал. №8. 1999. С. 72.

14 Ильин И.А. Общее учение о праве и государстве // Собр. соч. в 10 тт. Т.4. М., 1994. С.80-81 ). По сути, так же понимал естественное право и Е.Н. Трубецкой. Естественное право по его концепции является именно правом, сохраняющим все его признаки, но имеющее и ряд существенных отличий от права позитив-ного. Действительно, естественное право, по Трубецкому, есть синоним нравст-венно должного, но нравственно должного не самого по себе, а нравственно должного в праве. Иными словами, это право, являющееся нравственно верным, соответствующим идее Добра, т.е. нравственное право. (См. его "Энциклопедию права". СПб., 1998. С.67). Именно поэтому Трубецкой и утверждает, что требо-вания естественного права обладают, "с одной стороны, характером правовым, с другой стороны, характером нравственным". "Мы видели, -пишет он, - что сущ-ность всякого права выражается, с одной стороны, в предоставлении лицу из-вестной сферы внешней свободы, а с другой стороны - в ограничении этой сфе-ры. Такова же функция естественного права, как и всякого другого. Но, будучи правом нравственным по самой природе, естественное право всегда требует, чтобы внешняя свобода была предоставлена лицу именно в тех границах, кото-рые оправдываются и требуются целями добра" (Там же. С.68). Другое дело, что эту линию сам Трубецкой, на наш взгляд, не выдерживает до конца и, признавая двоякую роль естественного права в истории, признает и его двоякое значение, не сводимое одно к другому. Во-первых, согласно его концепции, естественное право выступает как действующее право и, соответственно, как "нравственная основа всякого конкретного правопорядка". Но если действующее право не со-ответствует требованиям добра, "естественное право звучит как призыв к усо-вершенствованию". Именно в этой ипостаси естественное право и представляет собой "нравственный идеал, который должен определять собою развитие пра-ва", и "элемент нашего... правового сознания" (Там же. С.68). Однако в таком своем значении естественное право утрачивает характер именно права, к суще-ственным признакам которого является факт наличия "внешней свободы, пре-доставленной и ограниченной нормой". Правосознание хотя и может иметь нормативный характер, однако само по себе ни предоставлять, ни ограничивать свободу лиц как членов общества не в силах до тех пор, пока норма правосозна-ния не станет действующей социальной нормой, т.е. пока она не институциона-лизируется в жизни социума. Но тогда она перестанет быть идеалом только, а станет правом, частью действующего правопорядка, поскольку будет опреде-лять меру свободы индивидуумов в обществе через коррелятивные субъектив-ные права и обязанности, независимо от того, будут они зафиксированы в офи-циальном законе, или нет. Именно поэтому, исходя из признаков права, пред-ложенных Трубецким, и выходит, что между естественно-правовой идеологией (и нравственным идеалом) и естественным правом может быть такая же разни-ца, как между талерами воображаемыми и талерами, лежащими в кошельке.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: банк рефератов 5 баллов, изложение по русскому 7 класс, решебник 6 класс виленкин.





Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4 | Следующая страница реферата