Видя
этот "бледный город", черный человечек плачет, но продолжает гасить
огни Иногда его плач переходит в насмешку Ожидание Прекрасной Дамы "в
мерцанье красных лампад", вера в то, что она откроется, просияв сквозь
каменные "ризы" церковных стен, все чаще разрешается трагической
иронией, горьким смехом над обманутой надеждой.
В
черновых набросках поэта появляются строки:
Так жили поэты - и прокляли день,
Когда размечтались о чуде.
А рядом был шорох больших деревень
И жили спокойные люди.
|
"Я
пробовал искать в душах людей, живущих на другом берегу, - пишет Блок Андрею
Белому 29 сентября 1904 года, - и много находил. Иногда останавливается передо
мной прошлое... Но я живу в маленькой избушке на рыбачьем берегу, и сети мои
наполняются уж другими рыбами" (VIII, 109).
"Пузыри
земли" - этим выражением из своей любимой трагедии "Макбет"
называет поэт новый цикл стихов.
Земля
здесь - не просто шахматовские поляны и болота, подчас буквально описанные в
стихах, но и народная жизнь, народная душа, "лес народных поверий и
суеверий", "причудливые и странные существа, которые потянутся к нам
из-за каждого куста, с каждого сучка и со дна лесного ручья" (V, 37).
Рождаемые
в этой глубине образы обладают, при всей своей фантастичности, убедительной
конкретностью и своеобразной достоверностью.
Вот
"дети дубрав" - "захудалые черти":
И сидим мы, дурачки, -
Нежить, немочь вод.
Зеленеют колпачки
Задом наперед.
Зачумленный сон воды,
Ржавчина волны...
Мы - забытые следы
Чьей-то глубины...
("Болотные чертенятки")
|
Это
очень напоминает вдумчивое стихотворение Баратынского, одного из дорогих Блоку
поэтов: