Булат Окуджава

| Категория реферата: Сочинения по литературе и русскому языку
| Теги реферата: мцыри сочинение, реферат традиции
| Добавил(а) на сайт: Fridrih.

Распускаются розы его души?

Окуджава имел компас, который помогал ему вести читателя по определенному пути. Таким компасом стало его ключевое понятие – надежда. Надежда начиналась не с «гордых гимнов», а со звуков печальных и простых. Она имела конкретный образ, впрочем меняющийся. Окуджава на разные лады играл с этим словом, поворачивая его то так, то этак. Метафоры менялись; то это была возможность поверить в гибель лучших ребят своего двора; то образ-символ –
«веселый барабанщик»; то монументальные «часы любви». Рассказ о надежде, которая никогда не оставляет человека, стал внутренним сюжетом всех песен
Окуджавы.
Эмоциональный заряд, заключенный в стихах и песнях Окуджавы, был силен необычайно не только по интенсивности переживаемого поэтом чувства, но и по интенсивности устремленного на нас волевого потока. Окуджава имеет свои, не совпадающие с расхожими, представления о жизни. Но многие видели в нем поэта, приподнятого над землей, будто бы раз и навсегда остановившегося на том, что «просто надо очень верить этим синим маякам, и тогда нежданный берег из тумана выйдет к нам».
Шли годы. Репутация Окуджавы оставалось устойчивой. Он вошел в состав нашей души.
Это было прекрасно, потому что помогало жить.
Но это было и опасно, потому что, успокоившись на том, что Окуджава есть
Окуджава, что он неизменно верен себе и нам, мы могли проглядеть серьезные сдвиги в его миропонимании.
Так и произошло.
С увлечением, распевая малопонятную, казалось нам, но обаятельную песенку о голубом шарике «Девочка плачет – шарик улетел» (1957), мы почти сначала почти не задумывались над тем, что значил образ голубого шарика в художественном мире Окуджавы. Между тем этот смысл был допроявлен в другом стихотворении тех лет:

Ах ты, шарик голубой, грустная планета, что ж мы делаем с тобой, для чего все это?!

Все мы топчемся в крови, а ведь мы могли бы…

Реки, полные любви, по тебе текли бы…
Образ голубого шарика разрастался до символа. Он опять обратился к образу голубого шарика:

Земля изрыта вкривь и вкось, ее сквозь выстрелы и пенье я спрашиваю:

«Как терпенье?

Хватает? не оборвалось?

Выслушивать все наши бредни:

Кто самый первый , кто последний?..»

Она мне шепчет горячо:

«Я вас жалею, дурачье!

Пока вы топчетесь в крови, пока друг другу глотки рвете, я вся – в тревоге и заботе… изнемогаю от любви!

Зерно спалите – морем трав взойду над мором и разрухой, чтоб было чем наполнить брюхо, покуда спорите кто прав».

Мы все трибуны, смельчаки, все для свершений народились, а для нее – озорники, что попросту от рук отбились.

Мы для нее, как детвора, что средь двора друг дружку валит и всяк свои игрушки хвалит…

Какая долгая игра!

Опубликованное лишь в конце 80х годов, стихотворение не случайно пролежало так долго в столе: мучившие поэта вопросы приобретали неразрешимо – философский оттенок.