Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4 | Следующая страница реферата

Однако и в художественной речи неизбежно стирание метафор, и последствия этого процесса здесь болезненны в отличие от некоторых «стерильных» функциональных стилей. Когда-то свежие и выразительные, поэтические метафоры от частого повторения превращаются в штампы, побуждая писателей к обновлению поэтического языка. В эпоху господства индивидуальных стилей в литературе (XIX-XX вв.) штампы в речи «автора» (повествователь, лирический герой и др.), в том числе заезженные метафоры, – предмет постоянной головной боли писателей; оригинальность стиля – важнейший критерий оценки произведения в литературной критике. Так, А. П. Чехов, любивший строить речь своих комических персонажей из блоков готовых риторических приемов (вспомним, например, слова главного героя в рассказе «Толстый и тонкий»: «Милостивое внимание вашего превосходительства... вроде как бы живительной влаги...»), решительно изгонял подобные обороты из речи повествователя. Характерны советы Чехова начинающим авторам: «Теперь уж только одни дамы пишут «афиша гласила», «лицо, обрамленное волосами..»6 ; «Особенно советовал мне А. П., – вспоминает Т. Л. Щепкина-Куперник, – отделываться от „готовых слов“ и штампов, вроде: „ночь тихо спускалась на землю“, „причудливые очертания гор“, „ледяные объятия тоски“ и пр.»7 .

Богатые коллекции метафор-штампов собраны в пародиях – художественном и одновременно литературно-критическом жанре. С помощью пародий литература быстрее освобождается от рутинных приемов; в исторической же ретроспективе эти концентраты штампов интересны как знаки той или иной литературной эпохи. Так, увлечение романтиков «пейзажем души» в зеркале анонимной пародии «К луне» (1842) предстает как привычный набор антропоморфных метафор и сравнений:

Туманною и мрачной мглою

Оделся вечный небосклон;

И туч громадной пеленою

Весь горизонт загроможден.

И вот луна, как бы ошибкой,

Взошла и мир дарит улыбкой.

Как упоительно светло

Ее роскошное чело!

Она, как дева, в мраке ночи

Свои пронзительные очи

На землю с лаской навела,

И разбросала кудрей волны

На мрачный лес, молчанья полный,

И страсть в груди моей зажгла8 .

Внимание, уделяемое метафорам пародистами, а также литературными критиками («Все как один, все за десятерых // Хвалили стиль и новизну метафор», – не без иронии пишет о критиках Пастернак в поэме «Спекторский»), по-видимому, соответствует частотности этого приема и его роли в формировании общего стиля произведения, в особенности стихотворного (хотя метафоры и вообще иносказательность речи все же необязательны для поэзии).

В традиционном учении о тропах и фигурах метафора также главный троп, наиболее ярко демонстрирующий выразительные возможности поэтической и ораторской речи. У Аристотеля (в его «Поэтике» и «Риторике») метафора, в соответствии с этимологией (греч. «перенос»), – родовое понятие, охватывающее разные виды переносов значения слова: «Метафора есть перенесение необычного имени или с рода на вид, или с вида на род, или с вида на вид, или по аналогии»9 . Впоследствии термин закрепился лишь за четвертым видом переноса в этом перечне (первые же два вида – синекдоха, третий – метонимия). Но подробно Аристотель останавливается именно на переносах по аналогии, потому что такие метафоры «наиболее заслуживают внимания»10 . Он разъясняет суть переноса, например: «что старость для жизни, то и вечер для дня; поэтому можно назвать вечер старостью дня, а старость – вечером жизни или, как Эмпедокл, закатом жизни»11 ; подчеркивает выразительность метафор, изображающих вещь «наглядно», «в действии», «представляющих неодушевленное одушевленным». Примеры черпаются из Гомера: «Под гору камень бесстыдный назад устремлялся в долину» (описание труда Сизифа в «Одиссее», песнь XI, стих 598); «...бушует // Много клокочущих волн многошумной пучины – горбатых, // Белых от пены, бегущих одна за другой непрерывно» («Илиада», песнь XIII, стихи 797 – 799). Восхищаясь этими «горбатыми» волнами, он замечает: «[Здесь поэт] изображает все движущимся и живущим, а действие есть движение»12 .

Неоднократно подчеркивает Аристотель познавательную ценность уподоблений: «метафоры нужно заимствовать... из области предметов сходных, но не явно сходных, подобно тому как и в философии считается свойством меткого [ума] видеть сходство и в вещах, далеко отстоящих одни от других»; «приятны хорошо составленные загадки: [они сообщают некоторое] знание, и в них употребляется метафора»13 . Вообще, из различных способов выражения, по Аристотелю, «всего важнее – быть искусным в метафорах. Только этого нельзя перенять от другого; это – признак таланта, потому что слагать хорошие метафоры – значит подмечать сходство»14 ; «Метафора в высокой степени обладает ясностью, приятностью и прелестью новизны, и нельзя заимствовать ее от другого лица»15 .

Суждения Аристотеля о метафоре (в современном значении термина) легли в основу последующих «риторик» и «поэтик». В то же время теория метафоры, как и учение о тропах в целом, постепенно развивается, появляются новые положения, уточнения. В частности, Деметрий высоко оценивает метафоры не только оригинальные, но и стертые, а также вынужденные (как называют их сегодня): «...в употреблении метафор наставницей служит обиходная речь. Ведь переносное значение почти всех ее выражений скрыто благодаря устоявшимся метафорам. Так, и «чистый звук», и «горячий человек», и «крутой нрав», и «большой оратор», и другое в этом роде – столь искусные метафоры, что кажутся почти буквальными выражениями. [...] Обиходная речь так удачно использует некоторые метафоры, что пропадает нужда в словах в прямом смысле, и метафора, занимая их место, так и остается [в языке], например: «глазок виноградной лозы» и пр. в таком роде»16 .

Он же тонко замечает, что метафора и сравнение по-разному воздействуют на читателя (слушателя): «Если ... метафора кажется слишком опасной, то ее легко превратить в сравнение. Ведь сравнение, будучи по существу своему развернутой метафорой, кажется более привычным. Так, если во фразу «Тогда ритору [...], обрушившемуся на нас» вставить «как бы»: «Тогда ритору [...], как бы обрушившемуся на нас», то речь станет более спокойной. Прежнее выражение без этого «как бы» было метафорой и [казалось] более рискованным. Так и стиль Платона производит впечатление чего-то рискованного – он больше пользуется метафорами, а Ксенофонт, напротив, предпочитает сравнения»17 (приведенный пример – из речи Демосфена «О венке»).

В рамках риторической традиции разработана классификация метафор, в ее основе – классы сопоставляемых предметов. Итоговой можно считать схему, представленную в «Риторике» М. В. Ломоносова (1748). Здесь названы четыре вида переносов «речений» (слов): «1) когда речение, к бездушной вещи надлежащее, переносится к животной, например: твердый человек вместо скупой; каменное сердце, то есть несклонное; мысли колеблются, то есть переменяются; 2) когда речение, к одушевленной вещи надлежащее, переносится к бездушной: угрюмое море, лице земли, луга смеются, жаждущие пустыни, земля, плугом уязвленная, необузданные ветры; 3) когда слово от неживотной вещи к неживотной же переносится: в волнах кипящий песок вместо мутящийся; небо звездами расцветает вместо светит; 4) когда речения переносятся от животных к животным вещам: алчный взор, летающие мысли, лаятель Зоил»18 .

Эта классификация применяется и в настоящее время, в особенности деление метафор на овеществляющие (первый тип, выделенный Ломоносовым) и олицетворяющие, или антропоморфные (второй тип). В то же время выделяются другие виды метафор. Так, для поэтического языка XIX-XX вв. характерны так называемые отвлеченные метафоры, представляющие отвлеченное (абстрактное) через конкретное (и наоборот): «В бездействии ночном живей горят во мне // Змеи сердечной угрызенья» (Пушкин. «Воспоминание»; здесь благодаря метафоре в слове «угрызенья» оживает его этимологическое значение: змея грызет сердце); «И в воздухе за песней соловьиной // Разносится тревога и любовь» (А. А. Фет. «Еще майская ночь»); «Но только – лживой жизни этой румяна жирные сотри...» (Блок. «Да. Так диктует вдохновенье...»); «желтый ужас листьев» (Пастернак. «Ложная тревога»)19 . Вообще словарь писателя группируется по тематическим группам (семантическим полям), и приоритетность определенной лексики, участвующей в образовании метафор, позволяет судить о точке зрения, ценностях автора. Так, в стихотворении Пастернака «Давай ронять слова...» описание «коврика за дверьми» выдает человека, причастного и к живописи, и к литературе: «Кто коврик за дверьми // Рябиной иссурьмил, // Рядном сквозных, красивых // Трепещущих курсивов.

Но все это не отменяет исходной классификации, предложенной в риторической теории тропов. В отличие от, так сказать, логического ядра этой теории конкретные предписания Ломоносова (и других классицистов) относительно использования метафор оказались в резком противоречии с дальнейшим развитием поэтического языка. Например, он советовал «метафоры не употреблять чрез меру часто, но токмо в пристойных местах: ибо излишно в речь стесненные переносные слова больше оную затмевают, нежели возвышают»20 . Почти любое стихотворение Блока или Пастернака нарушает эту «норму»...

Историческая подвижность принципов образования и употребления метафор, их происхождение, соответствие природе мышления – круг вопросов, интенсивно разрабатываемых в литературоведении и языкознании XIX – XX вв. (в отечественной науке особенно важны труды основателя исторической поэтики А. Н. Веселовского, ученых психологической школы во главе с А. А. Потебней). Метафора рассматривается не просто как «украшение» речи, технический прием (к которому можно прибегнуть или не прибегнуть), она одно из проявлений постоянной работы мысли. Изучать метафору – значит изучать законы мышления, поскольку она «вездесущий принцип языка»21 .

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: реферат статус, онлайн решебник, клетка реферат.





Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4 | Следующая страница реферата