Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11 | Следующая страница реферата

Поток мятежный обратил?
С эти изменением обстановки Пушкин связывает и собственное состояние души:

Чей жезл волшебный поразил

Во мне надежду, скорбь и радость

И душу бурную и младость

Дремотой лени усыпил?
Пушкин выражает страстное желание вырваться из этого оцепенения, призывая политические грозы:

Взыграйте, ветры, взройте воды,

Разрушьте гибельный оплот.

Где ты, гроза, символ свободы?

Промчись поверх невольных вод.
Однако надежд на революционное движение не было. В России грубо и решительно боролись с передовыми течениями русской мысли исполнители воли
Александра Аракчеев и Магницкий. В Испании по поручению Священного союза
(после Венского конгресса) французскими войсками было разгромлено конституционное правительство, восстановлен абсолютизм Фердинанда, революционный вождь Риего был схвачен и казнен. Король отрекся от всех своих конституционных присяг. Вообще годы южной ссылки Пушкина (1820-1824) характеризуются обострением борьбы прогрессивных и реакционных сил.
Правительство Александра 1 решительно вступило на путь уже ничем не прикрытой реакции. Характерной чертой этих лет является борьба с просвещением. Были разгромлены Казанский и Петербургский университеты.
Многие профессора были уволены, некоторые курсы уничтожены.
С глубокой и мучительной горечью Пушкин убеждается, что его самозабвенная пропаганда вольности не дает тех быстрых результатов – не только в борьбе с самовластьем, но и с общественной косностью, с неподвижностью народа, - тех зрелых плодов, которых он так ждал, так жаждал:

Свободы сеятель пустынный,

Я вышел рано, до звезды;

………………………………….

Но потерял я только время,

Благие мысли и труды…

Паситесь, мирные народы!

Вас не разбудит чести клич,

К чему стадам дары свободы?

Их должно резать или стричь.

Наследство их из рода в роды

Ярмо с гремушками да бич.
Пылкие мечты молодости о близкой свободе, о крушении самовластия, о том, что вот-вот «взойдет она, звезда пленительного счастья», - все это отступило перед суровой явью. Что за страшная в самом деле вещь наша российская действительность, где «народ, подвластный страху, не смеет шепотом шептать!». Имеется ли такая сила, которая бы покончила с тиранством? Где она?! Если и подымется чья-то голова с криком протеста, то вот уже для нее и тираспольская крепость. Тайному обществу, если оно существует, не уготована ли такая же судьба? А Европа? Вот и рождаются под пером поэта самые мрачные, надрывные, почти кощунственные в своем отчаянии строки «Сеятеля». Да, для решительных действий еще слишком рано. Время свободы еще не настало.»Необъятная сила правительства» еще слишком могучая крепость, чтобы взять ее штурмом. Да и народ к этому не готов, не поддержит. Не пойдет на штурм. Не напрасны ли будут жертвы?…
Знал ли Пушкин о том, что многие его знакомые по южной ссылке – Орлов,
В.Ф. Раевский. Охотников, Пущин, Давыдов, Пестель, Якушкин – все члены тайного общества? К началу 1821 года он еще этого не знал. Во всяком случае, не знал, наверное, мог только догадываться.
Да, помимо всего прочего, принять в такой ситуации – реакции и допросов –
Пушкина в тайное общество было бы по меньшей мере безрассудством. Но самому
Пушкину, которому было в эту пору недостаточно являться главой интеллектуальной оппозиции, который порывался к свершению высокого гражданского подвига, от этого не было легче. Он и теперь действовал, и даже энергичнее и резче («Кинжал») для общей цели, но по-прежнему действовал в одиночку. Этим объясняется во многом шумное и вызывающее поведение томившегося в ссылке, которой, как он более стал понимать, не предвиделось конца (ему даже отказали в полагающейся по службе отпуске для поездки в Петербург – повидаться с родными), «беса арабского», как каламбурно называли его близкие друзья, молва, о котором тут же доходила до обеих столиц, передаваясь из уст в уста. «Пушкин в Бессарабии и творит там, что творил всегда: прелестные стихи, и глупости, и непростительные безумства», - писал 28 ноября директор Лицея Энгельгардт своему бывшему воспитаннику и близкому лицейскому другу поэта – князю А.М. Горчакову.

«Кинжал» не против правительства написан», - подсказывал Пушкин
Жуковскому, имея в виду данное им Карамзину при объезде в ссылку обещание
«не писать ничего противу правительства». Формально это было так, но по существу – в обстановке тех лет – воспевание «тайного стража свободы, карающего кинжала», скованного «для рук бессмертной Немезиды», от которого
«злодею» – тирану нигде, даже в семье родной нет спасенья (здесь, как и в
«Вольности», это прочитывалось как прямой намек на причастность Александра
I к убийству отца), делало стихотворение самым мятежным и зажигательных из всех вольных стихов Пушкина. Говоря о пушкинских «летучих стихотворениях, которые в списках обошли всю Россию», и, называя, как наиболее яркий пример, «Оду к кинжалу», Адам Мицкевич имел основание сказать: «Чтобы отважиться написать нечто подобное в России, нужно больше смелости, нежели для того, чтобы поднять мятеж в Париже или в Лондоне». И для того времени он был прав. Недаром в кругах Южного тайного общества пушкинский «Кинжал» давали читать и заучивать наизусть тем, кого готовили к совершению террористического акта против царя. Недаром, по велению Николая I, он
(стих) был густо «замаран» в следственном деле декабристов, куда он был вписан со слов одного из них.
Итак, мы видим, что на юге Пушкин постоянно находился в сфере влияния
Южного общества и был близок со многими его членами. Здесь же он завязал длительную переписку с Рылеевым и Бестужевым, в дальнейшем заметными деятелями Северного общества. Переписку с ними Пушкин не прерывал до самых событий 14 декабря. Ссылку свою Пушкин проводил в накаленной атмосфере. В его стихотворениях, написанных в ссылке звучит совершенная уверенность в близости революционного переворота в России.

Но о возвращении из ссылки, чего Пушкин так настойчиво и тщетно добивался, не могло быть и речи. А.Н. Тургеневу, к которому он неоднократно обращался с просьбой о помощи, удалось устроить перевод поэта из окончательного опостылевшего Кишинева под начало назначенного новороссийским генерал-губернатором и, вместо Инзова, наместником
Бессарабии князя М.С. Воронцова, на что, конечно, было дано согласие свыше: оставлять его в Кишиневе, в котором действовало так и не раскрытая тайная организация, представлялось опаснее. «Меценат, климат, море и исторические воспоминания – все есть – за талантом дело не станет», - писал Тургенев
Вяземскому. Но оба недостаточно представляли себе и личность англоманствующего вельможи и одного из богатейших людей в России Воронцова, и особенно, натуру Пушкина. Поначалу слывший либералом, близкий к первым преддекабристским организациям, Воронцов в период восторжествовавшей реакции довольно быстро «перестроился». Вот характерная деталь. При получении известий о казни Риего за обедом у царя он поспешил поздравить с этим главу Священного союза, прибавив, что одним мерзавцем стало меньше.
«Льстецы, льстецы! Старайтесь сохранить и подлости осанку благородства»,
- отзовется на это позднее Пушкин («Сказали раз царю, что наконец…», 1824).
Как и следовало ожидать, отношения Пушкина с Воронцовым не сложились. Поэт сыпал острыми словами и эпиграммами, одна из которых получила сразу же широчайшее распространение и дошла, очевидно, до адресата:

Полу – милорд, полу – купец,

Полу – мудрец, полу – невежда,

Полу – подлец, но есть надежда,

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: доклад на тему, отцы и дети сочинение, сочинение татьяна.





Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11 | Следующая страница реферата