Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5  6  7  8 | Следующая страница реферата

Впервые имя Твардовского увидело свет 15 февраля 1925 года. В газете
«Смоленская деревня» была опубликована его заметка «Как происходят перевыборы кооперативов». 19 июля эта же газета напечатала его первое стихотворение «Новая изба».

В последующие месяцы появилось еще несколько заметок, корреспонденции, стихов Твардовского в различных газетах Смоленска; а в начале 1926 года, когда поэт специально приехал в этот город, чтобы познакомиться с М. В. Исаковским, он снова публикует свои стихи в газете «Рабочий путь». Художник И. Фомичев рисует карандашный портрет
«селькора Александра Твардовского», который напечатан на одной газетной странице с его стихами. В апреле 1927 года смоленская газета «Юный товарищ» помещает заметку об Александре Твардовском вместе с подборкой его стихов и фотографией - все это объединено общим заголовком «Творческий путь Александра Твардовского». А было Александру
17 лет.

По свидетельству Исаковского, «это был стройный юноша с очень голубыми глазами и светло-русыми волосами. Одет был Саша в куртку, сшитую из овчины. Шапку он держал в руках».

Юноша переселился в Смоленск. Но в редакции «Рабочего пути» никакой штатной должности для Твардовского не нашлось. Предложили писать заметки в хронику, что, естественно, не гарантировало постоянного заработка. Но он согласился, хотя прекрасно понимал, что обрекает себя на полуголодное существование.

Летом 1929 года, когда многие сотрудники «Рабочего пути» ушли в отпуск, Твардовского загрузили работой, посылая его с корреспондентскими заданиями и районы. Прибавились заработки, расширился круг знакомств, в том числе и литературных. Поэт осмелился послать свои стихи в
Москву, в редакцию журнала «Октябрь». И - о счастье! Михаил Светлов напечатал стихи девятнадцатилетнего Твардовского. После этого события смоленские горизонты стали казаться ему слишком узкими, и он устремился в столицу. Но получилось примерно то же самое, что со Смоленском.
Меня изредка печатали, кто-то одобрял мои опыты, поддерживая ребяческие надежды, но зарабатывал я ненамного больше, чем в Смоленске, и жил по углам, койкам, слонялся по редакциям, и меня всё заметнее относило куда-то в сторону от прямого и трудного пути настоящей учебы, настоящей жизни. Зимой тридцатого года я вернулся в Смоленск...», - так с предельным лаконизмом рассказал поэт о своем пребывании в Москве многие годы спустя.

Трудно сказать, как бы складывалась литературная судьба Твардовского, если бы он остался в Москве, что было вовсе не исключено, имей он постоянное и надежное жилье. Но, надо думать, главная причина его возвращения в Смоленск все-таки в ином. У Твардовского возросла требовательность к. Себе как поэту, и он сам стал все чаще испытывать неудовлетворённость своими стихами. Вероятно, он понимал, что пока родной стихией, питавшей его поэзию, была только жизнь села: его быт, природа, коллективизация и все с нею связанное. Но все эта осталось позади.
Позднее он писал: «Был период, когда я, уйдя из деревни, одно время был, по существу, оторван от жизни, вращаясь в узколитературной среде».

В течение первого года обучения в институте он обязался сдать экзамены за среднюю школу по всем предметам и успешно с этим справился. «
Эти годы учебы и работы в Смоленске - писал впоследствии Твардовский, - навсегда отмечены для меня высоким душевным подъемом... Отрываясь от книг и учебы, я ездил в колхозы в качестве корреспондента областных газет, вникал со страстью во все, что составляло собою новый, впервые складывающийся строй сельской жизни, писал статьи, корреспонденции и вел всякие записи, за каждой поездкой отмечая для себя то новое, что открылось мне в сложном процессе становления колхозной жизни»
(«Автобиография»).

Начиная с 1929 года Твардовский стал писать по-новому, добиваясь предельной прозаичности стиха. Ему, как он впоследствии рассказывал, хотелось писать «естественно, просто», и он изгонял «всякий лиризм, проявление чувства». Поэзия немедля отомстила ему за это. В некоторых стихотворениях («Яблоки», «Стихи о всеобуче») наряду с подлинно поэтическими стали появляться и такие, например, строчки:

И сюда

Ребят больших и малых

Соберётся школьный коллектив.

Впоследствии Твардовский понял, что это ошибочный путь, ибо то, что он ставил превыше всего - сюжетность, повествовательность стиха, конкретность, - выражалось у него на практике, как признал он в 1933 году, «в насыщении стихов прозаизмами, «разговорными интонациями» до того, что они переставали звучать как стихи и все в общем сливалось в серость, безобразность... в дальнейшем эти перегибы доходи подчас до абсолютной антихудожественности»

Долгий и трудный путь поисков пришлось пройти поэту, прежде чем он окончательно разуверился в жизненности полупрозаического стиха.
Целое десятилетие бился он, как когда-то Некрасов, над решением мучительной задачи - «найти себя в себе самом». Как и Некрасов, Твардовский прошел в молодости тернистый путь ученичества, подражания, временных успехов и горьких разочарований вплоть до отвращения к своим собственным писаниям, безрадостного и унизительного хождения по редакциям.
Впоследствии он сам высказался об этом: «Некрасов был мне как-то лично близок, я знал его биографию, знал о его голодной юности и т. д. Я мечтал, что и я так же буду голодать, пробиваться, когда уеду со своими стихами из деревни; мечты эти, кстати сказать, впоследствии в достаточной мере осуществились, так как я и голодал, и безночлежничал и вообще мытарился порядочно. Но это между прочим. А я хочу сказать, что этот поэт был мне дорог еще и как личность, он был моим любимым героем»

Глава 2 Жизнь - одна, и смерть - одна

2.1 Создание поэмы «Василий Тёркин»

Первое утро Великой Отечественной войны застало Твардовского в
Подмосковье, в деревне Грязи Звенигородского района, в самом начале отпуска. Вечером того же дни он был в Москве, а сутки спустя - направлен в штаб Юго-Западного фронта, где ему предстояло работать во фронтовой газете «Красная Армия».

Некоторый свет на жизнь поэта во время войны проливают его прозаические очерки «Родина и чужбина~, а также воспоминания Е.
Долматовского, В. Мурадяна, Е. Воробьева, 0. Верейского, знавших
Твардовского в те годы, В. Лакшина и В. Дементьева, которым впоследствии Александр Трифонович немало рассказывал о своей жизни.
Так, В. Лакшину он рассказал, что «в 1941 году под Киевом... едва вышел из окружения. Редакция газеты Юго-Западного фронта, в которой он работал, размещалась в Киеве. Приказано было не покидать город до последнего часа... Армейские части уже отошли за Днепр, а редакция все еще работала... Твардовский спасся чудом: его взял к себе в машину полковой комиссар, и они едва выскочили из смыкавшегося кольца немецкого окружения». Весной 1942 года он вторично попал в окружение - на этот раз под Каневом, из которого, по словам И. С
Маршака, вышел опять-таки «чудом» . В середине 1942 года Твардовский был перемещен с Юго-Западного фронта на Западный, и теперь до самого конца войны его родным домом стала редакция фронтовой газеты
«Красноармейская правда». Стала она родным домом и легендарного Тёркина.

По воспоминаниям художника 0. Верейского, рисовавшего портреты
Твардовского и иллюстрировавшего его произведения, «он был удивительно хорош собой. Высокий, широкоплечий, с тонкой талией и узкими бедрами. Держался он прямо, ходил, расправив плечи, мягко ступая, отводя на ходу локти, как это часто делают борцы. Военная форма очень шла ему. Голова его горделиво сидела на стройной шее, мягкие русые волосы, 'зачесанные назад, распадались в стороны, обрамляя высокий лоб, Очень светлые глаза его глядели внимательно и строго.
Подвижные брови иногда удивленно приподнимались, иногда хмурились, сходясь к переносью и придавая выражению лица суровость. Но в очертаниях губ и округлых линиях щёк была какая-то женственная мягкость.

В 1940 году, по окончании вооруженного конфликта с Финляндией, имя
7еркина едва ли было известно многим за пределами Ленинграда и Карельского перешейка, да и сами авторы фельетонных куплетов о нем смотрели на свое детище несколько свысока, снисходительно, как на нечто несерьезное. «Мы по справедливости не считали это литературой», - заметил впоследствии
Твардовский. Но если его соавторы по «финскому» «Теркину», как только кончились бои на перешейке, были уже одержимы иными замыслами, то Твардовский постоянно думал о том, что теперь, в мирное время, он должен написать о минувшей войне что-то крупное и серьезное. Его воображению уже рисовались отдельные эпизоды, из которых сложится путь его героя, но сам герой оставался еще неясным.
И вдруг 20 апреля 1940 года (в тот день, когда его приняли в члены
ВКП(б)) он записывает.

«Вчера вечером или сегодня утром герой нашелся, и сейчас я вижу, что только он мне и нужен, именно он, Вася Теркин! Он подобен фольклорному образу. Он - дело проверенное. Необходимо только поднять его, поднять незаметно, по существу, а по форме почти то же, что он был на страниц «На страже Родины». Нет, и по форме, вероятно, будет не то.

А как необходима его веселость, его удачливость, энергия и неунывающая душа для преодоления сурового материала этой войны!
И как много он может вобрать в себя из того, чего нужно коснуться! Это будет веселая армейская шутка, но вместе с тем в ней будет и лиризм. Вот когда Вася ползет, раненный, на пункт и дела его плохи, а он не поддается - это все должно быть поистине трогательно...

Вася Теркин из деревни, но уже работал где-то в городе или на новостройке. Весельчак, острослов и балагур, вроде того шофера, что вез меня с М. Голодным из Феодосии в Коктебель.

Теркин - участник освободительного похода в Западную
Белоруссию, про который он к месту вспоминает и хорошо рассказывает. Очень умелый и находчивый человек... В нем сочетается самая простодушная уставная дидактика с вольностью и ухарством. В мирное время у него, может, и не обходилось без взысканий, хотя он и тут ловок и подкупающе находчив. В нем - пафос пехоты, войска, самого близкого к земле, к холоду, к огню и смерти.

Соврать он может, но не только не преувеличит своих подвигов, а, наоборот, неизменно представляет их в смешном, случайном, настоящем виде.

Твардовский заметил: «На этой книгой я думал и работал уже давно, находясь еще под непосредственным впечатлением финской войны. Затеялась она вот по каким ближайшим мотивам, как бы ни показались они странными и примитивными товарищам. Известно, какой успех имеют во фронтовой, армейской и вообще в печати так называемые фельетонные герои: Вася Теркин, Иван
Гвоздев, Гриша Танкин. Я понимал, что это писалось и пишется довольно скверно. Это фельетон со сквозным героем, идущим из номера в номер, и главная его сущность - в такой уставной, очень обязательной дидактике: насчет поведения в разведке, обращения с оружием и т.д., но, как видно, так велика потребность полюбить какого-то своего, народного армейского героя, который был бы олицетворением и удачливости, и веселости, и жизнерадостности, так огромна эта потребность в создании армии, что эти герои пользуются очень большим успехом.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: атлетика реферат, тесты для девочек, понятие культуры.





Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5  6  7  8 | Следующая страница реферата