У входа в чащу

Марина Павлова

Вспоминается мне, как некоторое время назад вручали орден замечательному артисту Зиновию Гердту. Высокопоставленный чиновник, вручив награду, раскрыл заранее заготовленную папку-адрес и сказал: “А теперь, Зиновий Ефимович, я прочитаю вам стихотворение Пастернака”. И, запинаясь, начал читать с листа. Гердт остановил его: “Нет, давайте лучше я вам почитаю Пастернака”. И зазвучал незабываемый голос актёра: “Быть знаменитым некрасиво, не это подымает ввысь…”

Среди всего прочего пришедшего тогда в голову я подумала ещё и о том, как меняется стихотворение от того, кто его читает, как неумелым чтением (неважно, вслух или “про себя”) можно испортить любые стихи. Как говорила Марина Цветаева: “Книга должна быть исполнена читателем, как соната. Знаки – ноты. В воле читателя осуществить или исказить”. Не понимая текста, неопытный (недобросовестный?) читатель рискует разрушить его.

Изредка после уроков кто-нибудь из учеников подходит и виноватым шёпотом говорит: “Можно, я задам один вопрос? Вы только не обижайтесь. А у Пушкина плохие стихи были?” Вместо Пушкина может прозвучать фамилия Лермонтова, Пастернака, Бродского. Что ответить? Да, были. Неудачи бывают у каждого. И неудачи поэта не переводят стихотворение в разряд массовой литературы. Просто в стихотворении или живёт поэзия, или нет. Даже в наследии большого поэта. И если учитель сумеет научить ученика чувствовать это настоящее – честь ему и хвала. Сами ученики сформулировали нашу общую задачу так: “Мы хотим превратиться из неопытных читателей в опытных. Для этого научиться понимать текст, чувствовать его, разбирать”. Или совсем просто: чувствовать вкус к хорошей литературе. Иногда, в минуты сомнений и тягостных раздумий, боюсь, что это невозможно вообще. Как привить человеку вкус, если у него его нет? А то чувствуешь себя в двусмысленной ситуации мистера Хиггинса, беседующего с Элизой Дулиттл…

Снова вернуться к этим мыслям меня заставила статья Е.Зотовой «Образцовые неудачи». Полностью согласна с автором: чтение художественной литературы – занятие не из лёгких. А кто вообще обещал, что будет легко? Сомневаюсь только, что большинство читателей не в состоянии отличить хорошее произведение от посредственного именно потому, что литературоведы, с точки зрения автора, не решают одну из поставленных перед ними (кем?) задач – не могут аргументированно оценить произведение. А как, должно быть, упростится преподавание литературы в школе, если учителю будут выданы для каждого произведения ярлычки-оценки: “творческая удача”, “творческая неудача”, “шедевр”, “гениально”, “слабо”, “неглубоко” и так далее. Каждой сестре по серьгам. Дальше и думать незачем – всё уже оценено литературоведами… А вот Т.С. Элиот в одном из своих эссе писал, что если быть культурным человеком – значит не иметь личных симпатий и антипатий и воздерживаться от различения плохого и хорошего, то он предпочитает не быть культурным. Вопрос учителя: “Почему это произведение можно считать неудачей?” — некорректно сформулирован, поскольку в самом вопросе уже заложена оценка. Не лучше ли предложить проанализировать текст, разобрать его и сделать вывод? Конечно, это гораздо сложнее, но как-то честнее.

Для изменения ситуации автор статьи «Образцовые неудачи» предлагает восстановить грань между высокой литературой и массовой. И в качестве примера сочетания массовой и высокой литературы рассматривает стихи Бориса Пастернака (?!). Создаётся впечатление, что автор смешивает понятия “массовая литература” и “творческая неудача”. Можно соглашаться или не соглашаться с тем, являются ли массовой литературой романы Пелевина и Сорокина, Марининой или Серовой, но относить к массовой литературе Пастернака по меньшей мере странно.

Тогда, прежде чем проводить грань, давайте попытаемся разобраться в том, что такое массовая литература. Иначе получится, что творчество одного и того же писателя можно разложить на разные полочки в районной библиотеке: здесь для массового читателя, здесь для продвинутого. Интересно, куда книги Набокова положить? А Пушкина и туда и туда можно поставить…

Давайте задумаемся, что же такое массовая литература и можно ли поставить знак равенства между ней и неудачными произведениями хорошего поэта. Если ответ неочевиден, раскроем 22-й номер «Нового литературного обозрения» за 1996 год, полностью посвящённый “другим” литературам. “Другие” литературы – инокультурные, включающие те пласты, которые игнорируют историки литературы и “которые были важнейшими для достаточно многочисленных читательских кругов (для одних, скажем, духовно-нравственная проза, для других – уголовный роман, для третьих – сборники исторических анекдотов)”. Пограничным литературным явлением деликатно названы лубочная словесность, современный фольклор, фельетон, массовая литература и так далее. Номер включает статьи о развлекательном романе, детективе, романе-боевике, любовном романе, порнографическом романе, “другой” поэзии, анекдотах и даже о текстах девичьих альбомов. Действительно, хоть бы скорее литературоведы договорились о том, что же такое массовая литература. Но когда в товарищах согласья нет… Итак, какие же признаки массовой (“другой”) литературы можно сформулировать? Вот разные, порой взаимоисключающие друг друга, положения, извлечённые из филологических статей:

массовая литература – литература для всех;

массовая литература – литература для масс, следствием чего является упрощённость конструкции, стереотипность приёмов и сюжетных ходов, шаблонность героев, обстоятельств места и действия и так далее;

в центре – проблема репрезентации человеческих взаимоотношений, которые моделируются в виде готовых игровых, ролевых, ситуационных правил и ходов;

принципиальная позитивность отношения массовой литературы к миру;

массовая литература строится вокруг действия, а не рефлексии;

массовая литература, которую читают все, противопоставлена “изящной” литературе, которую изучают настоящие филологи;

у массовой литературы особый читатель (то есть не настоящий филолог);

для анализа текстов массовой литературы необходим инструментарий не только литературоведения, но и психологии, психиатрии, социологии, культурологии, экономики, истории;

массовая литература отражает современные тенденции общественного сознания;

для массовой литературы характерна обнажённость приёма.

И ещё, по-моему, следует добавить важный вопрос о том, как сделано произведение, в чём особенности его стиля и языка автора. Так что больше вопросов, чем ответов.

Е.Зотова элементами массовой литературы в стихах Пастернака называет “стремление к естественности разговорной речи”, “простоту и понятность”, “увлечённость формальной задачей”, “недостаточную степень эмоционального освоения темы”. Далее следует вывод: стихотворение «Хмель» – явная неудача. Так ли это? Давайте попробуем разобраться.

Под ракитой, обвитой плющом,

От ненастья мы ищем защиты.

Наши плечи покрыты плащом,

Вкруг тебя мои руки обвиты.

Я ошибся. Кусты этих чащ

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: политика реферат, отчет по практике, краткий доклад.





1  2  3  4 | Следующая страница реферата