Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11 | Следующая страница реферата

3. Прагматическая, утилитарная фаза

Патриархальный уклад практически оправдан тогда, когда необходимо сконцентрироваться на сохранении самобытности. И как бы не было сложно жить с оглядкой назад, на наших отцов, – именно так проще всего не потерять собственные корни, а с ними и последние крупицы собственного этнического самосознания. Однако с течением времени, когда этническая структура укрепляется, смена приоритетов превращается в насущную необходимость. Развитие становится важнее сохранения, а в этом случае необходима прогрессивная культура, опирающаяся в своем развитии не на старших, а на лучших, в независимости от возраста. Однако это необходимое, но недостаточное условие для смены патриархального уклада. Этносы, как и многие другие крупные исторические общности людей, далеко не столь "разумны" в своих устремлениях. Необходимость смены приоритетов могут осознать единицы. Кто за ними пойдет во все еще патриархальной культуре? Это необходимое, но не достаточное условие, и именно поэтому многие культуры веками топчутся на месте, даже и не предполагая, что можно двигаться вперед. Здесь необходим "толчок", после которого количество прогрессивно настроенных людей экспоненциально начнет возрастать, поскольку прогрессивная культура множит прогрессивно настроенных людей. Затем, когда причинно-следственная петля замкнется, дальнейшее развитие примет необратимый характер. Стимулировать переход к прогрессивному развитию может оглядка на успехи другой, более прогрессивной культуры, развитие социально-экономических связей с такой культурой.

Переход к прогрессивному развитию определяется ростом потребностей. Потребности весьма сложно снижать, но вот повышать их значительно проще. К хорошему быстро привыкаешь, даже если это снижает жизненную удовлетворенность. Можно спорить по поводу того, увеличивает прогрессивное развитие общества количество счастливых людей или нет, но очевидно, что если прогрессивная культура соседствует с патриархальной, при любом мирном исходе такого сосуществования скорее патриархальная культура пойдет за прогрессивной, чем наоборот.

Значительно сложнее найти источники толчка к прогрессивному развитию без оглядки на соседей, ведь как минимум одной культуре пришлось быть первой. Видимо, таким первоначальным толчком к росту потребностей были внешние вызовы со стороны других культур или природных стихий. Ведь потребности – это не только потребление, но и устойчивость. Так, согласно П.В.Симонову [98], все формы потребностей можно разделить на две группы: потребности сохранения (нужды) и развития (роста). И вот в условиях, когда постоянные внешние вызовы принуждают этнос развивать армию и укреплять границы, а внутренние вызовы – полицейскую и правовую систему, он невольно подтягивает за собой и прочие векторы общественного развития. В данном случае, конечно же, потребности роста будут нарастать значительно медленнее, но когда порог необратимого их развития будет преодолен, дальнейший его интенсивный рост будет обеспечен. Первичный переход к интенсивному развитию, к прагматической культуре был значительно более длителен, но однажды порожденную волну прогрессивного роста подобно цунами уже не остановить.

Итак, прагматическая фаза – это, прежде всего, интенсивный рост потребностей и соответственно интенсивный рост производства. Материальная выгода становится главной и определяющей основой развития, многие традиции, если они не имеют экономической основы, забываются. Этнос все отдает в угоду пользе, держа знамя утилитаризма. Этично то, что полезно, хорошо то, что приносит практическую пользу. В Европе первая волна наступления прагматической культуры началась в эпоху "Возрождения", и эта линия позитивного прагматизма продолжалась вплоть до полного формирования индустриальной экономики Запада. Политические идеи Т. Гоббса и Н. Макиавелли, утилитаризм И. Бентама, реформация, концепция демографического взрыва Т. Мальтуса (у которого, кстати, позаимствовал известное выражение "борьба за существование" Дарвин), знаменитое "правило невидимой руки" А. Смита [46], взгляды французских просветителей XVIII века (К. А. Гельвеций и др.), теория биологической эволюции Дарвина. Все эти концепции, стоящие на утилитаристских позициях "позитивного эгоизма", возникли именно в период наиболее интенсивного формирования новых капиталистических отношений, в период торжества прагматической культуры.

Патриархальная культура замкнута и эндогамна. Для того чтобы войти в состав патриархального этноса, надо родиться в нем, чтобы стать персом, надо было родиться персом. Прагматичная культура предельно открыта, и значительно проще войти в ее состав. Например, в Китае, в период его интенсивной экспансии, для того чтобы стать китайцем, даже не нужно было знать определенный язык, достаточно было принять китайские основы нравственности и культуры, а также определенные нормы поведения. В период прагматической экспансии византийской и арабской культур все было еще проще: принимаешь православие либо ислам – и становишься византийцем либо арабом соответственно. Поэтому прагматичная культура всегда интенсивно расширяется, причем не столько за счет собственного воспроизводства, которое несомненно велико, сколько за счет культурологической ассимиляции соседей. Люди прагматической культуры живут настоящим. "Люди этого склада забывают прошлое и не хотят знать будущего. Они хотят жить сейчас и для себя. Они мужественны, энергичны, талантливы, но то, что они делают, они делают ради себя" [54, с.119].

Крупнейший теоретик в области этнологии Ханс Кон выделял две основные национальные модели, "на Западе национализм [47] концентрировался на текущей политической борьбе и весьма мало был обращен в прошлое, то есть был ориентирован на достижение практических, рационально положенных целей. В национализме периферии очень сильный акцент делается на прошлом" [100, с.114]. Если подойти к указанным различиям с эволюционистских позиций, тогда они будут определять не столько этнические особенности, сколько различную стадиальность этнических культур. Средневековая Западная культура не в меньшей степени была ориентированна на прошлое, и только в эпоху Возрождения начали возобладать рациональные начала.

Развитие прагматической культуры могло бы длиться бесконечно, однако резервы пластичности, земных ресурсов и биологических возможностей человека ограничены, а рост потребностей ничто не ограничивает. Человеческие потребности всегда опережают возможности, и вот наступает момент, когда уровень потребностей зашкаливает за пределы возможностей. Человек начинает потреблять больше, чем производить. Этим знаменуется переход к чувственной фазе, когда люди могут много, но хотят значительно больше и поэтому живут либо в кредит, за счет того, что еще не заработали, либо начинают элементарно паразитировать.

4. Чувственная, гедонистическая фаза

Чувственная фаза развития этноса (у П.Сорокина она также трактуется как эмпирическая) – это начало конца, переломный момент, когда этноэволюция достигает своего пика, стабилизируется и медленно приближается к закату. Как правило, в этот период этнос достигает наибольших успехов во всех сферах жизни, кроме разве что духовной, которая начинает угасать по понятным причинам еще в прагматической фазе развития. Потребности достигают немыслимых высот, и казалось бы люди имеют все, что могли бы пожелать, но всегда появляются новые потребности. При внешнем благополучии в людях накапливается все большая неудовлетворенность. Потребности все дальше удаляются от собственного удовлетворения. Расцветают кредитные организации, поскольку людям хочется всего здесь и сейчас. Сфера услуг расцветает, отдых и праздность превращается в культ, а труд лишь средство его удовлетворения.

Впрочем, нельзя сказать однозначно, что чувственная культура обращается вспять в своем развитии, поскольку потребление превышает производство. Ведь известно, что уровень жизни в государствах, в которых образующими этносами являются чувственные культуры, наиболее высок. И более того, даже после социальных катаклизмов, когда от потенциала, накопленного прагматическими культурами прошлого, казалось бы, практически ничего не остается, такая культура восстанавливается быстрее какой-либо иной. Достаточно вспомнить об известном "немецком экономическом чуде". В чем здесь противоречие?

Во-первых, основной потенциал, накопленный прагматической культурой не в материальном богатстве, он внутри нас – это, прежде всего, интеллектуальный и духовный потенциалы. Можно уничтожить всю экономическую и военную мощь государства, но если останутся люди, его составляющие, тогда восстановление материального наследия будет лишь вопросом времени, поскольку гораздо важнее культурное наследие, а его не так то просто уничтожить. Для этого нужно время, и мы его с "успехом" прожигаем, растрачивая духовный потенциал.

Во-вторых, основа прагматической успешности чувственной культуры в чрезвычайно высоком уровне альтруистической кооперации, когда высока взаимозависимость между людьми, но и столь же высока взаимопомощь и взаимоответственность. Высокий уровень этнической кооперации достигается посредством все более глубокой социализации личности, когда ребенку в семье уделяют больше внимания. Такой ребенок, повзрослев, будет воспитывать своих детей столь же заботливо. Для таких людей соблюдение даже полностью потерявших практический смысл норм общежития не простое крючкотворство, а внутренняя потребность. Конечно же, это снижает пластичность общественных структур, поскольку таким людям трудно выходить за рамки общепринятых норм, даже когда это жизненно необходимо. Но в конкретных, стабильных условиях общественная организация таких людей особенно эффективна. На пике развития этноса люди, его составляющие, представляют наиболее сплоченное общество. И не случайно именно общества таких людей являются демократическими. Зачем нужны излишне жесткие законы, когда внутри нас закон и так излишне жесток. Все настолько зависят друг от друга и от собственного государства, что пресекают на корню любые проявления асоциального поведения со стороны своих соотечественников. В таком обществе достаточно незначительно превысить скорость движения за рулем своего авто – и тут же найдется законопослушный гражданин, который ради твоего же блага сообщит об этом в полицейский участок. Здесь каждый на службе собственных интересов, но все организовано так, что собственные интересы не отделимы от общественных. И это естественно, поскольку на пике развития любой сложной системы интеграция, а значит, и взаимозависимость достигают высочайшего уровня. Поэтому чувственная культура довольно долго сохраняет маску внешнего благополучия. Но альтруистическая интеграция хоть и низка в прагматическом этносе, но все время растет, а в чувственном, хоть и высока, но снижается. Поэтому уровень альтруистической кооперации также можно считать потенциалом, накопленным прагматической культурой.

В-третьих, государство служит гарантом благосостояния людей. В этот период оно служит обществу наиболее продуктивно и не позволит просто так неумеренным потреблением растратить капиталы своих граждан. К тому же потребление – это важнейший источник роста производства. Если грамотно организовать экономическую систему в государственном устройстве, тогда рост потребления (спроса) будет стимулировать рост производства. Впервые на это обратил внимание великий английский экономист Джон Мейнард Кейнс. В своей работе "Общая теория занятости, процента и денег", написанной в 1936 году, он показал, что если каждому работодателю в отдельности выгодно платить работникам поменьше, то в целом ему выгодней, когда все работодатели платят своим работникам больше, поскольку высокие доходы – это всегда высокое потребление [101, с.46]. Если в прагматическом обществе главной идеологией экономического развития была теория Адама Смита с его "правилом невидимой руки", когда каждый за себя, то при переходе к чувственной культуре аттрактором развития становятся уже не производители, будь то пивовары, мясники или булочники, а непосредственно потребители. В чувственном обществе, прежде всего, не булочник нас кормит, а мы его, потому что покупаем у него сдобу. Ведь когда производство работает эффективно, гораздо важнее реализация готового продукта. Клиенту нечего опасаться потерять булочника, когда их и так слишком много, а вот булочник как раз и должен опасаться потерять клиентов, которые фактически его кормят.

В обществе, в котором основными "кормильцами" становятся потребители, именно потребности превращаются в важнейший ресурс экономического процветания. Поэтому этнос, в котором высок уровень потребления, обречен на экономическое процветание, даже если у него низок производительный потенциал. Свято место пусто не бывает, в условиях рынка, когда есть спрос, всегда найдется что предложить, а вот когда нет устойчивого спроса, экономика задыхается. Поэтому основу экономической борьбы корпораций нового типа составляют не материальные ресурсы, а гораздо более значимый ресурс – спрос. Корпорации борются, прежде всего, за рынки сбыта, а чувственная культура всегда готова обеспечить самый высокий уровень потребления.

Общество интегрируется настолько, что производитель не может самовольно снизить зарплату. Законы, которые стоят и на страже его интересов, этого не позволят. Экономическая политика "кейнсианского управления спросом" знаменует начало постепенного перехода к регулируемой экономике. И не смотря на то, что впоследствии, после прихода монетаризма и рейганомики, линия Адама Смита, казалось бы, снова взяла вверх, это все же следует отнести к некоторой инерционности, связанной с тем, что мы слишком рьяно отдались возможности перехода к регулируемой экономике. К тому же возврат монетаризма в мировую экономику можно объяснить несколько запоздалой реакцией на частичную прагматизацию чувственной Западной культуры в результате величайшего социального катаклизма XX века – Второй мировой войны. Но регулируемая экономика опасна еще и тем, что она ведет к упрощению системы, снижению разнообразия. Именно поэтому спектр как товаров и услуг, так и профессий во времена социалистического устройства был неизмеримо ниже. Саморазвитие, основанное на рыночных механизмах саморегулирования, всегда увеличивает разнообразие, а вместе с тем и пластичность, устойчивость системы. Об этом писал Ф. А. Хайек, идеолог монетаризма и основной оппонент Кейнса [102]. Поэтому ни "монетаризм", ни "кейнсианство", ни "марксизм" не могут считаться единственно верными экономическими моделями. Все зависит от уровня интеграции и от того, какая этническая культура является доминирующей в государстве.

Мы мечемся в своих пристрастиях между Смитом, Марксом и Кейнсом, пытаясь втиснуть их теории в жесткие рамки текущей реальности, забывая при этом, что рамки эти далеко не статичны. Прагматической культуре больше подходит монетаристская экономика, чувственной – кейнсианская, поскольку чувственная культура, не имеющая собственных устремлений не только к росту, но и к сохранению, просто принуждает государство брать все больше функций управления на себя. Постепенно социальные и государственные секторы экономики врастают во все сферы рынка, что повышает стабильность, но снижает возможности самодвижения и роста разнообразия внутренней структуры.

Кстати, рост потребления в чувственной культуре будет расти, даже если мы и не будем проводить политику "кейнсианского управления спросом". Этим мы только ускоряем этот процесс, который, безусловно, чисто экономически выгоден. В прагматической культуре, несмотря на всю ее направленность к прогрессивному росту, главным экономическим тормозом является накопительство, когда значительная часть капиталов замораживается. В чувственной культуре капиталы неизбежно растекаются по капиллярам экономического организма, способствуя его росту. Поэтому государству, образованному этносом, представляющим прагматическую культуру, очень выгодно иметь также и представителей чувственной культуры. Но и для чувственного этноса желателен приток прагматических мигрантов, поскольку в культуре чувственной люди, в основной своей массе, менее предприимчивы. Но это все оценка сугубо экономическая, если же оценивать эти культуры аксиологически, тогда будет значительно сложнее понять – представитель какой из культур несчастнее. Прагматик-трудоголик, который всю жизнь зарабатывал, забывая об отдыхе, или эмпирик-эпикуреец, который всегда хотел большего и был несчастен, оттого что получал гораздо меньше.

Институты прагматической культуры постепенно исчезают, и мы все больше начинаем походить на граждан римского принципата, в период начала заката Римской империи. Кстати, население Рима со II века нашей эры также неуклонно сокращалось. Потребление ради потребления, жить – значит удовлетворять вожделения, а кто их удовлетворяет недостаточно, тот и не живет вовсе. Мы стремимся иметь все здесь и сейчас, до того как успеем это заработать, и государство и производители нам в этом помогают, кредитуя нас в счет будущих доходов, им это выгодно, ведь это и есть стимулирование спроса.

Как уже отмечалось, главная проблема чувственной культуры состоит в том, что именно в ней наиболее высока неудовлетворенность. Тому есть две основные причины, которые А. П. Назаретян называет "эффектом призмы" и "эффектом зеркала". Эффект призмы, согласно Назаретяну, "состоит в том, что восприятие исторической динамики искажается опережающим ростом ожиданий", эффект же зеркала "в том, что люди оценивают качество своей жизни через сравнение с жизнью других" [27, с.32]. Например, в 60-х годах XX века покупательная способность чернокожих граждан США была такой же, как у граждан Канады, а процент афро-американцев, учащихся в колледжах, превышал соответствующий процент от общего числа жителей Британских островов. Но афро-американцы проявляли недовольство своим положением, поскольку сравнивали его с жизнью не канадцев, англичан или тем более африканцев, а своих белых соотечественников [103, с.314-328].

Если в прагматической культуре искусство было лишь предметом торга и в лучшем случае служило целям сохранения и укрепления национальной самобытности, то в культуре чувственной искусство расцветает, но радует уже не душу и даже не разум, а органы чувств. Искусство приобретает функции сенсорного наслаждения, его цель ублажать тело, но не душу. И поэтому оно поверхностно, часто даже безнравственно и излишне, до фотографичности реалистично. Как отмечает Сорокин: "Вместо того чтобы поднимать массы до собственного уровня, оно, напротив, опускается до уровня толпы" [94, с.452].

В эпоху расцвета утилитаризма мы стремились как можно больше оставить детям, в культуре же чувственной так действуют только пассионарии, все прочие если что и оставляют, то только неоплаченные счета. Происходит массовая инфантилизация общества, важно только настоящее, будущего еще нет, поэтому оно и не существенно, эмпирики, как и дети, живут настоящим. Как отмечает известный американский экономист Дж. Стиглиц, "кредиторы скорее озабочены тем, чтобы избежать банкротства, а не тем, чтобы максимизировать прибыли; менеджеры скорее озабоченны прибыльностью в краткосрочном аспекте, чем долгосрочными перспективами фирмы" [104, с.52]. Интересные данные получил английский психолог С. Ли. Участникам эксперимента был предложен выбор между 5 фунтами, которые они получат сразу, и 10 фунтами через определенный срок. Респонденты отдавали предпочтение 10 фунтам только в том случае, если они их получат не позднее чем через 2 месяца. Ли заключает, что такой выбор практически неоправдан, поскольку: "Это было бы рационально, если бы темпы инфляции были порядка 5000%" [105, с.125]. Люди в чувственном обществе готовы промотать все, что имеют, но государство позволяет своим гражданам потратить лишь часть собственных доходов. Это достигается путем страхования вкладов, страховых пенсионных отчислений и организации социального страхования. А поскольку высокое потребление – это всегда высокие доходы производства, у государства средств для этого достаточно. Кстати, в таких обществах люди все чаще отказываются обеспечивать собственных детей после достижения ими совершеннолетия, государство и тут приходит на помощь.

По поводу стремления к стабильности, что характерно особенно для чувственной культуры, следует подчеркнуть, что именно этот аспект, присущий зрелым культурам, не имеет ничего общего с конкретной фазой этнического развития. Комплекс "премудрого пескаря" или "человека в футляре" связан только с пластичностью общественного сознания. Пластичность, в свою очередь, не зависит ни от каких конкретных общественных моделей развития, его снижение носит исключительно кумулятивный характер и подчиняется, по сути, только одной закономерности, чем интенсивнее прогрессивное развитие, тем выше темпы снижения пластичности.

Для более наглядной демонстрации такого, казалось бы, парадоксального утверждения – "прагматичная культура менее прагматична, нежели чувственная", смоделируем идеальную социальную систему. Образуем две виртуальные коммуны, состоящие исключительно из прагматичных людей и представителей эмпирического этноса соответственно. Допустим, что там, где они оказались, полностью отсутствует инфраструктура, но ресурсов более чем достаточно, причем обе коммуны полностью изолированы. Очевидно, что прагматическое население гораздо быстрее начнет осваивать свой остров. Однако с течением времени остров эмпирической культуры начнет его опережать. Все объясняется тем, что люди прагматического острова сразу все начнут активно осваивать ресурсы и обустраивать свой быт, независимо от индивидуальных способностей. В итоге там не будет явных фаворитов, а значит, дальше мелких артелей и ферм дело не пойдет, где все герои, там нет героев. На эмпирическом острове, где почти все люди прагматически пассивны, инициативу быстро возьмут пассионарии, а значит, концентрация капиталов и производства здесь будет выше, что естественно позволит впоследствии обеспечить более высокие темпы развития. К тому же стабильно высокий спрос, обеспеченный высоким уровнем потребностей, будет дополнительным фактором, способствующим росту производства, а высокий уровень этнической интеграции исключит бесхозяйственность. Но это идеализированная модель, в реальности ни о каком жестком делении культур не может быть и речи, поэтому прагматичные люди встречаются и в культуре чувственной, но только значительно реже. И вот именно эти немногие прагматики-пассионарии и будут иметь в чувственной культуре значительно больше возможностей для материального роста.

Конечно, многое зависит и от ряда факторов частного характера, но в целом государства, имеющие в своем составе чувственный этнический костяк, все равно обречены на экономический успех. Именно поэтому бедные ресурсами народы Прибалтики, в которых не было особенно ярких политических лидеров, все-таки смогли резко повысить уровень жизни после распада СССР.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: изложение 9 класс, темы рефератов по биологии.





Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11 | Следующая страница реферата