Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5 | Следующая страница реферата

За счет чего достигается эта мобильность и гибкость реагирования? На поверхности находится одно из важнейших преимуществ Запада над другими цивилизациями: общественный плюрализм и отсутствие социальной, экономической, политической и идеологической статичности. Именно они вырабатывают не один, а несколько вариантов ответа на вызов современности. Общество должно быть открытым, поскольку не существует никакого окончательного знания относительно общественно-политического процесса.

Стабильность обеспечивается сложным механизмом сдержек и противовесов, который приводит общественную систему к состоянию динамического (подвижного) равновесия сил. Открытое общество утверждается через сочетание первостепенных принципов гарантированного самоопределения индивидуума. В нем должны равновесно функционировать принципы государственной справедливости, культурной, экономической и политической свободы. Эти принципы образуют живую структуру, органическое целое и не сводятся к одному принципу. Общество формирует "соотносительность норм", из которой не может быть вырвана ни одна из них. Культурные, экономические и политические нормы общества образуют "комплексность обязанностей". Противоположность одной из систем является не стигматизацией (клеймить), а нормальным отклонением. Понятие обычной нормальности не накладывает стигматов каиновой печати на все необычные нормы, а вычерчивает комплекс обязанностей. Отклонения не приравниваются к нормальности. Понятие "нормальность" пригодно для поддержания разумной середины между твердыми предписаниями и отличающимися системами15 .

На протяжении двух тысячелетий истории европейской цивилизации ей предрекали неминуемый крах. И каждый раз посрамленные оракулы не учитывали важную особенность европейских народов, черпающих в каждом кризисе созидательную силу.

Поражает одержимость, с которой в ХХ веке цивилизационные сообщества очертя голову бросались в очередные социальные эксперименты. Назовем только некоторые из них - третий итало-фашистский путь воспитания "нового" человека и строительства "новой" цивилизации, третий рейх, Третий интернационал, развитой социализм, китайский "большой скачок". Это были потрясающие своей смелостью грандиозные социальные проекты, созданные "вручную", с помощью инструментов социальной инженерии. В первой половине ХХ века состоялись похороны, как оказалось преждевременные, классического либерализма и консерватизма. В 1947 году историк А. Дж. Тейлор писал: "В Европе никто не верит в частное предпринимательство".

Гегельянская трактовка мировой истории как тотального овладения человека историей достигает в национал-социалистическом и сталинском модернизме своей вершины, хотя это и является искажением подлинных намерений Гегеля. Однако оба проекта стоят под знаком наследия Гегеля. Тотальный характер труда этой эпохи проявился в организованных, подобно трудовому процессу, человеческих жертвоприношениях. История человечества не знала другого такого периода вмешательства рационального человека в естественный ход событий. Но выход масс на политическую авансцену, вместо желаемой ими демократии и свободы, привел к установлению персональных диктатур невиданных ранее масштабов. Оказались посрамленными оптимистические знания о природе человека и человеческого.

Никто не мог себе представить в самом начале революционных преобразований обществ, что это не начало новой эпохи, а трагическое завершение эпохи модерна.

ХХ век - век масс. Но одни и те же идеи, преломленные через призму исторических, этнических и психологических традиций обществ, давали противоположные результаты. Тиранические режимы и процветающие общества явились продуктом одной и той же европейской цивилизации, более того, подчас результатом применения одних и тех же идей.

Меня, молодого историка, приехавшего на стажировку в Италию в 1977 году, шокировала сама постановка вопроса в итальянской историографии о том, что одним из идейных истоков итальянского фашизма были идеи просветителя Жан Жака Руссо, а корни фашистского движения проистекают от знаменитых французских революционеров бабувистов, итальянских республиканцев, сторонников Мадзини. И уж тем более неприемлемым казалось причисление итальянского фашизма к движениям левого типа. Например, Ренцо Де Феличе относил итальянский фашизм к левому тоталитаризму (признавая тем самым "правым" тоталитаризмом исключительно германский национал-социализм). В любом случае, как убедительно доказал Джузеппе Парлато в своей книге, "левый фашизм" присутствовал в мозаике итальянского фашистского движения в ХХ веке16.

Не менее распространенным в зарубежной литературе было мнение о внецивилизационном происхождении фашизма. Одним из первых на эту тему высказался итальянский философ Бенедетто Кроче. Считая фашизм моральной болезнью общества, Кроче выводил его за рамки исторического процесса. По существу, такую же точку зрения высказывает современный историк Франсуа Фюре. Нацизм, пишет он, был "явлением всецело абсурдным, апокалиптическим и аномальным в европейской истории"17 .

Дж. Моссе пишет о "национализации масс", имея в виду, что национальные идеи овладевают массами, а национализм становится массовым явлением на рубеже XVIII-XIX веков. Следствие этого - национальные войны и формирование суверенных государств в географических границах расположения этносов.

Великая французская революция 1789 года оказала глубокое воздействие на все стороны европейской жизни. Это была первая поистине массовая революция. Она не теоретически (как у Руссо), а на практике поставила проблемы "общественного договора", "общей воли", "народного суверенитета". Параллельно шла разработка новых норм международного права и правил человеческого общения. Многие из них нашли свое место в Декларации прав человека и гражданина (август 1789 года), в конституциях 1791 и 1793 годов. Лидеры революции были уверены в том, что "свобода, равенство и братство" являются универсальными категориями для всех народов.

В одной из деклараций, принятых Национальным собранием, провозглашалось, что "весь род человеческий рассматривается как единое общество, целью которого является мир и благополучие всех его членов и каждого в отдельности; что в этом едином обществе народы и государства рассматриваются как индивидуумы, которые пользуются одинаковыми и естественными правами и подчиняются одинаковым правовым нормам как индивидуумы; что вследствие этого ни один народ не имеет права ни оспаривать у другого народа его владения, ни лишать его свободы и естественных средств помощи; что каждое военное мероприятие … является актом насилия…".

В Конституции 1791 года указывалось, что "французская нация отказывается от каких-либо завоевательных войн …". 24 апреля 1793 года Робеспьер внес в Конвент проект декларации прав, в которой наряду с другими вопросами шла речь о международно-правовых принципах революционной Франции. Выделим среди них один пункт: "Люди всех стран - братья, и различные народы должны помогать друг другу по мере возможности, как граждане одного государства".

Спустя два года Конвент выделил такие принципы международного права, как независимость и суверенность народов (вне зависимости от количества населения и размеров территорий), невмешательство в дела и правление других государств и народов, право на справедливые войны для защиты суверенитета, свободы и собственности, нерушимость договоров и соглашений.

Французские революционеры думали национальными категориями. Наполеоновская экспансия велась от имени французской нации и ставила целью установление ее гегемонии. Х. Арендт считает, что французы были единственными, кто попытался соединить ius u imperium. По крайней мере, они попытались превратить политический организм национального государства в имперскую политическую структуру, веря в то, что "французская нация шагала вперед… чтобы распространить блага французской цивилизации". Они хотели включить заморские владения в национальное целое, обращаясь с покоренными народами "и как с братьями, и... как с подданными, - братьями в семье единой французской цивилизации и подданными в смысле обучения французскому просвещению и следования французскому руководству". Х. Арендт подчеркивает, что результатом этого "смелого начинания" была особенно жестокая эксплуатация французами заморских владений во имя нации18 . Как это нередко бывает, в последующем развитии и движении идеи, задуманные с одними целями, могут трансформироваться в свою противоположность. Встреченные первоначально на захваченных территориях как освободители и носители передовых идей, французы спровоцировали рост национального самосознания на завоеванных территориях, а затем столкнулись с национальным сопротивлением и движением к государственному суверенитету.

"То, что мы называем фашистским стилем, - подчеркивает Дж. Моссе, - было всего лишь кульминационным моментом "новой политики", основанной на идее народного суверенитета, возникшей в XVIII веке"19 . Муссолини использовал в своих интересах также известную концепцию Руссо "о выражении всеобщей воли" в создании мифа (культа) народа. В XVIII веке получили распространение идеи о том, что нации должны основываться на самом народе, на его всеобщей воле, а не только на вере в утвердившиеся королевские династии. Культ народа, таким образом, преобразовался в культ нации, и "новая политика" искала формы выражения этого единства в создании новой политической практики, новой светской религии.

Многим казалось, что представительное парламентское правительство вступало в противоречие с концепцией всеобщей воли прежде всего потому, что прежде чем создать единство, оно должно было атомизировать толпу и соответственно дифференцировать политику. С самого начала "новая политика" развивалась в антипарламентском направлении, превращаясь в своеобразную светскую религию, цементирующую национальную политику. Так получилось, что в XIX-ХХ веках именно это политическое и идеологическое направление стало определять всю политику массовых национальных движений, а также стало необходимой предпосылкой фашизма и коммунизма.

Фашизм и коммунизм как феномены массовизма. "Наступающая эпоха будет поистине эрой масс", - писал Гюстав Ле Бон в конце XIX века20 . Задолго до Мамардашвили феномен "восстания масс" был проанализирован испанским философом Х. Ортегой-и-Гассетом. В широко известной работе "Восстание масс" Ортега-и-Гассет ставил безапелляционный диагноз происхождению тоталитаризма. "Вся власть в обществе перешла к массам... Европа переживает сейчас самый тяжелый кризис, какой только может постигнуть народ, нацию и культуру. Такие кризисы уже не раз бывали в истории; их признаки и последствия известны. Имя их также известно - это восстание масс"21 .

Современный английский ученый Р. Скидельски предпочитает использовать понятие "коллективизм". На его взгляд, "именно коллективизм определяет уникальность уходящего столетия, если сравнивать его с предшествующими эпохами"22 . "…Коллективистское государство ХХ века отличается от более ранних форм правления именно своими конкретными социальными устремлениями и организационным потенциалом. Среди его социальных целей были и расовая чистота, и равенство, и социальная справедливость, и модернизация. То есть они оправдывались и расовой или классовой теорией, религиозными убеждениями, идеей демократии, а также истинами, открытыми социальной наукой. Тогда как его потенциал, направленный на достижение этих целей, опирался на современные технологии, позволяющие осуществлять тотальный контроль за средствами массовой информации и системой связи в целом. Эти технологии и дали коллективистскому государству ХХ века огромное преимущество над методами, применявшимися автократическими режимами ранее, а также, на какое-то время, над децентрализованными формами экономической и политической деятельности"23 .

Труднопреодолимые идеологические клише, предрассудки, мифологемы, этические и эстетические самоограничения препятствуют стерильному научному анализу коллективистских феноменов ХХ века.

Сошлюсь на типичный пример использования политического клише. Рассказывают, что в период обострения разногласий с коммунистической Югославией Сталин вызвал одного из своих придворных идеологов, который подготовил зубодробительную статью против Тито. В ней были использованы идеологические клише типа "ревизионистская клика". Сталин потребовал усилить оценки. Так появилось выражение "фашистская клика Тито". В этом определении бессмысленно искать социальный или классовый подтекст. Оно всецело обращено к эмоциональной сфере восприятия. Сталин хорошо понимал психологию советского общества, еще не оправившегося от Великой Отечественной войны против фашизма. Действительно, что могло быть хуже фашизма для советского человека?

Сейчас поколение, вынесшее тяготы той войны, с недоумением наблюдает за тем, как разновидности экстремистских идеологий завоевывают все новые слои российского общества. Когда представители РНЕ, например, обиженно заявляют, что они не фашисты, далеко не все понимают, что это соответствует истине. Они - не фашисты, а национал-социалисты. Дифференциация понятий не есть схоластическая забава исследователей, но важный шаг на пути к пониманию сущности явлений.

Парадоксально, но современная Россия, полноправная преемница страны, разгромившей германский национал-социализм, в большей мере предрасположена к новым тоталитарным экспериментам, чем повергнутая в 1945 году Германия.

Может быть, прав Карл Поппер, заявлявший безапелляционно: "...Я утверждаю, что история не имеет смысла"? Чему учит история и учит ли вообще чему-то?

В книге А. И. Борозняка "Искупление", посвященной теме преодоления нацистского прошлого в послевоенной Западной Германии, автор обращает внимание на то, что проблема морального очищения, осмысления правды о нацистском режиме в течение десятилетий являлась центральной в политических и интеллектуальных кругах западногерманского общества. Прежде чем встать в один ряд с западными демократиями, германское общество выстрадало свободу, прошло унизительную и очищающую процедуру покаяния.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: культурология, бумага реферат.





Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5 | Следующая страница реферата