Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5 | Следующая страница реферата

Что общего в тоталитарных режимах? Наличие массовой базы у политических режимов, достижение властью массового консенсуса, осуществление властью мобилизации масс для решения задач социально-экономической модернизации. Философ Мераб Мамардашвили, размышляя об истоках сталинских репрессий, поставил точный диагноз: "…никакого сталинизма не существовало. На самом деле Сталин - это продукт миллионов "самовластий", вернее, их сфокусированное отражение. Об этом, кстати, он и сам говорил, признаваясь, что партия создала его по своему образу и подобию. Миллионы "сталиных" - это социальная реальность, в которой живет масса властителей. Это и есть то, что Чаадаев назвал "олицетворением произвола". Мы сейчас пытаемся вычленить из того времени что-то вроде интеллектуальной, партийной и даже "духовной оппозиции". Но в действительности ее не было. Да и не могло быть. Просто тот же Бухарин немножко детонировал с тем образом, который миллионы "самовластий" относили к себе. Адекватным их сознанию оказался Сталин. Поэтому он и стал тем, кем стал"24 . И совсем пророчески звучат слова философа: "Но эта история еще не закончилась. Мы так и не научились пока извлекать смысл из пережитого"25 .

Общество, в котором свобода является маргинальной ценностью, а уважение к другой личности предрассудком, генетически обречено на воспроизводство тоталитарных феноменов. В качестве детонатора может выступить самый неожиданный общественный предрассудок или феномен психологии масс.

Инакость России в эпоху модерна. Вряд ли кто-то будет оспаривать очевидный факт, что России всегда принадлежала роль догоняющей модели. В программном документе В. В. Путина "Россия на рубеже тысячелетий" первостепенной задачей определена модернизация с целью формирования постиндустриального общества . Модернизация, на наш взгляд, означает приближение отсталой или отстающей сущности к некоему опережающему, типологически обобщенному состоянию.

Определение модернизации в качестве стратегической задачи не вызывает дискуссий у большинства политиков и ученых, независимо от того, какие ценности они разделяют: либеральные, традиционалистские или государственнические. Другое дело, что в понятие современное общество вкладывается различный смысл. Создается впечатление, что ряд авторов, рассуждая о постиндустриальном обществе, наполняют оболочку содержанием, не соответствующим типологическим признакам постиндустриального общества.

Ключевой темой современного развития России является выбор стратегии, методов и средств модернизации. Вариантов немного: тотальная мобилизация внутренних людских и естественных ресурсов, использование внешних источников, комбинация того и другого источника. Первый вариант может дать быстрый положительный результат, но наивно полагать, что Россия, обладающая меньшими ресурсами, чем Советский Союз, располагает возможностями долговременного использования этого варианта. Расчет на внешние источники модернизации нереален. Остаются комбинированные формы.

Переход от олигархического капитализма периода Ельцина к государственному, бюрократическому капитализму не содержит продуктивного потенциала. Один из представителей австрийской экономической школы Людвиг Фон Мисес обращает внимание на низкую эффективность бюрократического государства. "Людовик XIV был совершенно откровенен, когда говорил: Государство - это я. Современный чиновник гораздо скромнее. Он говорит: я слуга государства; но при этом подразумевает, что государство - это Бог. Можно восстать против короля Бурбонов, что французы и сделали. В этом случае ясно, что имела место борьба человека против человека. Но как подняться против Бога - государства и против его смиренного слуги - бюрократа"26 .

Российская история ХХ века показала, что государственная бюрократия обладает устойчивыми поведенческими стереотипами, корпоративной солидарностью и фантастической способностью к регенерации. Неоднократно на протяжении столетия, изменив свой внешний облик, российская бюрократия вместе с тем легкоузнаваема как специфически отечественное образование. Более того, как показал опыт демократического развития 90-х годов ХХ века, наличие формальных признаков демократии - разделения политических властей - ничего не меняет в поведении государственной бюрократии. В России она властолюбива и проникнута тоталитарным духом и поведением.

В современной России региональная бюрократия не вписывается в централизованную вертикаль "сдержек и противовесов". Угрожая территориальному единству России, она навязывает свои правила игры центральной власти. Эта практика может быть квалифицирована как "региональный цезаризм", не имеющий ничего общего с демократической системой противовесов. Но и централизация государства на бюрократической основе, не сопровождаемая развитием институтов гражданского общества, будет неизменно сопровождаться строительством бюрократических пирамид, контролирующих друг друга. Как показывает отечественный и мировой опыт, бесконечная цепь бюрократического строительства может быть прервана установлением авторитарной власти и появлением "неподкупной" партии "железных феликсов".

А пока вновь, как в советский период, не свободная предпринимательская деятельность, полная риска, или профессорская безденежная карьера, а продвижение по государственной службе становятся объектом вожделения многих соотечественников. Фон Мисес аргументированно утверждает, что никакого "третьего пути", "третьей системы" между советской и американской на самом деле не существует27 .

Российское общество пребывает в униженном состоянии постимперского синдрома . Его основной особенностью, на наш взгляд, является состояние отложенной массовой мобилизации. В каком направлении может быть канализирован массовый порыв, будет ли он обладать созидательной или разрушительной силой, зависит от правильного выбора приоритетов модернизации.

Сложность выбора политической стратегии для любого российского политика состоит не только в том, чтобы сохранить государственность, а в том, как найти согласие в обществе, разделенном на людей с мышлением индустриальной и постиндустриальной эпохи. Первые из них даже не подозревают о сложности вызова, брошенного современной технологической революцией и глобализацией мировых процессов. Поражает нереалистичность многих политических оценок международного положения России. Например, один из государственно-патриотических идеологов Алексей Подберезкин считает, что России нужна "самодостаточная национальная экономика", "представляющая собой полноценный самостоятельный комплекс, который на равных условиях сотрудничает и соревнуется с экономикой развитых стран"28 . Сегодня с такой постановкой проблемы не справится ни одна страна в мире, даже более развитая, чем современная Россия. Надо ли говорить о том, что нереалистично сформулированные задачи, если они и ласкают слух, при их реализации могут подорвать национальную безопасность. Необходимо объективно проанализировать причины бегства стран Центральной и Восточной Европы, Прибалтики из советского блока и смены ими одного вида внешнеполитической зависимости на другой. Возможно, основная причина заключалась в цивилизационной несовместимости с Россией. Как ни печально констатировать, но германский национал-социализм был им ближе в цивилизационном плане, чем советский коммунизм.

Российское общество заплатило непомерную цену за самонадеянность социальных инженеров, но оно должно понять и собственную историческую вину. Это естественная расплата общества за недостаточную развитость, нежелание учиться у других, высокомерие, иждивенчество, бескультурье. Сегодня проявляется великий соблазн уйти от разговора на эту тему ссылками на историческое своеобразие, поискать "внешнего врага". Важнейшая задача внутренней безопасности России заключается в преодолении азиатчины, повышении уровня срединной культуры, в т. ч. технологической, принятии массовым сознанием правил буржуазной производственной этики (названной Максом Вебером протестантской).

Рискую предположить, что на исходе ХХ века вновь жестко ставится знакомый вопрос: "С кем вы, работники культуры?".

Умберто Эко обоснованно отмечает, что "интеллигенция - категория очень зыбкая…". "Четче определима "функция интеллигенции". Эта функция состоит в том, чтобы критически выявлять то, что представляется посильным приближением к представлению об истине - и осуществляться эта функция может кем угодно, даже аутсайдером, но когда этот аутсайдер мыслит о собственном существовании и суммирует эти мысли. И в равной степени с функцией интеллигента не справляется профессионал от литературы, если он реагирует на события эмоционально и не ставит рефлексию во главу угла. Поэтому, как говорил Витторини, интеллигент не должен дудеть музыку революции. Не из-за того, что стремится уйти от выбора (он, кстати, вполне имеет право выбирать, но как индивидуум), а потому что для действия требуется устранять полутона и двусмысленности (такова незаменимая функция командующих фигур во всех процессах), а интеллигентская функция состоит, наоборот, в том, чтобы выпячивать двусмысленности и освещать их. <...> Интеллектуальная функция может привести человека к результатам эмоционально непереносимым, поскольку многие проблемы решаются только выводом, что они решения не имеют"29 .

Остановимся на одной из интеллектуальных функций - "выпячивать двусмысленности" и "освещать полутона". Политические процессы в ХХ веке все сотканы из "двусмысленностей" и "полутонов", категорически не восприимчивых к идеологизированному анализу.

Но насколько востребована обществом и его лидерами эта историческая картина, сотканная из "двусмысленностей" и "полутонов"?

Путь возвращения к самим себе, своей самобытности не будет усыпан розами. "Русская мысль виновата перед Россией: не снабдила ее самопознанием… именно Сократовым "познай самого себя"", - пишет Георгий Гачев30 . Другой современный русский философ Евгений Барабанов критически оценил способность отечественной общественной мысли к извлечению уроков из прошлого. На смену "партийности философии как критерия ее научности" пришли "русская идея", "соборность", "русский космизм" и "национально-религиозное возрождение" - элементы будто бы новой "мировоззренческой революции". Никаких следов самосознания, удивления, попыток осмыслить себя в ситуации разрыва, фантомности, поражения, отравленности, вины. Опять никакого интереса, никакой воли к философскому прояснению самой ситуации "здесь-и-сейчас"31 . Не утратили своей значимости слова Фихте, которые можно сформулировать как главную философскую задачу современности: "Понимать само себя может лишь свободное сознание"32 .

Итак, короткий ХХ век или длинная эпоха? В истории человечества, пожалуй, не было другого такого короткого отрезка времени, который бы спрессовал в себе целую историческую эпоху. Можно только предполагать, что и далее мировая история будет развиваться столь же стремительно и быстротечно. Источник идей гуманизма, просвещения, равенства и братства народов, освобождения человека, Европа двадцатого века первой приступила к внедрению в массовое общество захватывающих коллективистских проектов. В ХХ веке Европа спровоцировала две мировые войны; практически всю вторую половину столетия раскол, начавшийся в Европе, удерживал весь мир в состоянии "холодной войны". СССР проиграл третью мировую войну, а вместе с тем второй раз в одном столетии Российская империя прекратила свое существование. Мировой порядок изменил свои очертания, превратившись в однополюсный центр, возглавляемый наиболее последовательным учеником европейских идей - США. Не в первый раз европейской цивилизации пророчат вторые роли, но вновь, как это уже было не раз, старый континент затеял грандиозный проект европейского строительства.

Ровно сто лет назад в российских журналах высказывалась уверенность, что ХХ век будет мирным. "Вероятность войны полностью исключена на том основании, что развитие европейской цивилизации - промышленности, науки и техники - сделало войну невозможной", - обобщал Андрей Синявский новогодние прогнозы в русских журналах конца XIX века в своей книге "Советская цивилизация". Уходящий век оказался трагически отличным от этих прогнозов. Никаких гарантий оптимистическим прогнозам не дают наступающий век и новое тысячелетие, тем более что на этот раз тон задают именно пессимистические прогнозы.

"Наш враг - двадцатый век. Мы не хотим пережить его еще раз". Это слова Роберта Хантера, американского посла в НАТО.

"Прощай, кровавый век", - произнес один русский поэт. Пожалуй, в мировой истории не было иного периода столь осознанного и изощренного применения самых передовых научно-технических средств массовых убийств. Все началось с газовых атак Первой мировой войны, продолжилось с использованием ядерных технологий, а завершили век массовые этнические чистки и новое изобретение мировой политики - "гуманитарные интервенции".

Почему существуют культуры, санкционирующие массовое убийство, каннибализм, унижение других? - ставит вопрос итальянский гуманист Умберто Эко33 . "Просто по той причине, что в них круг других сужен до предела племени (или этноса) и "варвары" не воспринимаются как человеческие существа"34 . Этот вывод в равной степени может быть отнесен как к инакостям внешней оболочки общества, так и к отношениям внутри самого общества.

Можно с большой долей уверенности сказать, что в ХХ веке самоуверенный человеческий разум сыграл злую шутку с нашей цивилизацией. На исходе ХХ века общественные науки утратили роль путеводной звезды, усилился скепсис в отношении возможностей человеческого познания. Не исключено, что спасительной для человечества и отдельных сообществ может стать та осторожность, с которой человечество будет отвергать самые обоснованные социальные проекты.

Список литературы

1 См.: Хабермас Ю. Модерн - незавершенный проект // Вопр. философии. 1992. N 4. С. 41.

2 См.: Sternhell Z. La modernita` e i suoi nemici: dalla rivolta contro l`illuminismo all`indebolimento della democrazia // Storia contemporanea. 1990. N 6. P. 976.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: культурология, бумага реферат.





Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5 | Следующая страница реферата