Возможности совмещения теоретических парадигм в социологии

В.А. Ядов, доктор философских наук, профессор, руководитель Центра исследований социальных трансформаций Института социологии РАН

Различия теоретических подходов в социологических "гранд-теориях", а тем более обилие частных теорий порой вызывают сомнение в том, могут ли гуманитарии быть причисленными к благородному сословию ученых в классическом понимании "подлинной науки". В западноевропейской академической терминологии утвердилось размежевание областей знания на science и humanities. Последние являют собой лишь некоторое подобие науки. Р. Коллинз даже озаглавил одну из своих статей "Социология: наука или антинаука?" [1]. Рассмотрим проблему в следующих аспектах:

а) Что означает полипарадигмальность в науке, в особенности применительно к социологии?

б) Какие исследовательские методологии возможны в ситуации множественности теоретических подходов?

в) Существует ли потребность в особой "российской теории" для объяснения и понимания происходящих у нас социальных процессов?

Понятие парадигмы в социологии

В каждой научной дисциплине имеется множество теорий разной степени общности; необходимо определить некоторые системные связи между ними, а также их отношение к различным формам эмпирического знания, замечает В. Степин [2]. В связи с этим возникает потребность в понятии "научная парадигма", введенном Томасом Куном. Он рассматривал научную парадигму не только в качестве признанной "модели" постановки и решения проблем; он выделял в ней некую "метафизическую" составляющую, "систему онтологических постулатов, конституирующих научную картину мира" [3].

Выбирая круг проблем и методологию их решения, исследователь опирается на некоторое представление о научной картине мира, а "ядро исследовательской программы", по И. Лакатосу, определяет, какие проблемы в принципе подлежат исследованию, а какие не имеют смысла в рамках данной программы [4].

Исходя из этого можно конкретизировать определение парадигмы применительно к социологии: парадигма в социологии есть такое системное представление о взаимосвязях различных теорий, которое включает: (а) принятие некоторой общей для данных теорий философской ("метафизической") идеи о социальном мире с ответом на критериальный вопрос: что есть "социальное"? (б) признание некоторых общих принципов, критериев обоснованности и достоверности знания относительно социальных процессов и явлений и, наконец, (в) принятие некоторого общего круга проблем, подлежащих или не подлежащих исследованию в рамках данной парадигмы.

Предложено немало классификаций парадигмальных моделей, которые по сути представляют собой метапарадигмы. Так, Дж. Ритцер, один из ведущих авторов метатеоретических построений, выделяет три парадигмы — социальных фактов, социальных конструкций и социального поведения, каждая из которых утверждает свою онтологию социального мира [5]. Для первой — это надындивидуальные социальные структуры (например, Э. Дюркгейм), для второй — совокупности интенционально действующих социальных субъектов (М. Вебер) и для третьей — собственно поведение этих субъектов (бихевиоризм). Т. Джонсон, К. Дандекер и К. Эшуорт предложили классифицировать социологические парадигмы по критериям дихотомизации представлений о природе социальной реальности как материальной или идеальной и по критерию философского номинализма или реализма [6]. Можно привести и другие примеры.

Представляется, что построение квадрантов для выделения метатеоретических парадигм — не самая удачная методология в силу формальности исходного принципа — непременной дихотомизации. Если понимать существо социологической парадигмы, как оно определено выше, то ключевым фактором ее конструкции будет научная картина мира, доминирующая в данную эпоху. Сама по себе эта картина не является "интимной" составляющей социологической парадигмы; это скорее та самая метафизика, которая диктует образ социального и ответ на критериальный вопрос о соотношении объективных закономерностей социальных изменений и роли социальных субъектов в этих процессах. Именно на этом основании формируется ядро исследовательских программ: что подлежит исследованию и какой должна быть его методология, чтобы признать результаты отвечающими критериям научного знания.

Здесь-то и возникает граница между естествознанием и гуманитарными науками. П. Штомпка отлично сформулировал существо разделительной полосы в предисловии к русскому изданию своей книги: "Траектории движения планет не меняются в зависимости от прогресса астрономии, но уровень социологического знания существенно влияет на направление социальных преобразований" [7, c. 9].

То, что мы своими теориями и исследованиями социальных реалий воздействуем на ход событий, сегодня абсолютно очевидно. И вместо поляризаций в системе эвклидовых "плоских координат", на мой взгляд, разумно обратиться к диалектическому принципу классификации социологических метапарадигм1, а именно — противополаганию объективизма и субъективизма с переходом в некий синтез, удерживающий существенное в обоих подходах путем, как формулировал Гегель, "снятия", а не тотального отвержения полярностей.

Первопричина возникновения принципиально иной метапарадигмы — отвержение некоторой научной картины мира, которая представляется устаревшей. Первая такого рода "парадигмальная революция" была следствием исторического диспута о методе в конце XIX в.: объяснение социального или (плюс к тому) его понимание. Вильгельм Дильтей заимствовал термин "герменевтика" из практики богословов, стремившихся истолковать священные тексты, но внес в него иной смысл: следует установить понимание между создателем некоторого текста и его интерпретатором, для чего необходимо осознать "дух эпохи". И вправду, нет нужды "понимать" траектории движения планет, но смысл социальных действий понимать необходимо. Из великих социологов М. Вебер первым освоил герменевтику как методологический принцип интерпретации социального действия в его подлинном культурном контексте.

Мощным аргументом в пользу такого подхода, как ни странно, оказалось открытие физиками мира высоких энергий: микрочастицу невозможно одновременно фиксировать по ее массе и пространственным координатам потому, что прибор воздействует на состояние поля высоких энергий. Физики нашли решение — расчеты погрешностей эксперимента с применением поправочного коэффициента ("принципа дополнительности" Нильса Бора). В советское время один из моих коллег предложил сконструировать такой же принцип для социологического исследования. На каком основании? На том, что, как утверждалось в то время, возможна одна единственная научная социология, выявляющая объективные закономерности социальных процессов, — марксистко-ленинская.

Сегодня мы отчетливо сознаем, что фундаменталистский натур-объективизм способен привести к ложному социальному знанию. У. Томас утверждает: "Если ситуация определяется как реальная, то она реальна по своим последствиям" [9]. Эта формула заслужила статус "теоремы Томаса".

Подтверждение формулы Томаса мы наблюдаем ежедневно. Нам непрерывно навязывают многообразные конструкции российской жизни и ее "хозяев", равно как и образы врага. Натур-объективизм здесь абсолютно неуместен. Кто возьмется рассчитать "поправочный коэффициент" к демонстрации картинок чеченских событий или военных действий в Ираке? Как получается, что действующий российский президент устойчиво пользуется высоким доверием граждан, а все социальные институты, призванные обеспечивать порядок и законность, — нет?

В приведенном афоризме Штомпки я вижу явное влияние идей Карла Поппера о самореализующихся и самопарализующихся предсказаниях. Маркс никогда не утверждал, что социализм может быть построен в отдельно взятой стране. Объективные закономерности развития человеческой цивилизации по его теории должны были привести к всемирной пролетарской революции и господству непосредственного обмена деятельностью между людьми (снятию отчуждения труда путем ликвидации рыночных механизмов — продажи своей рабочей силы, своего истинного человеческого существа). Большевики выдвинули иную версию революционного переустройства мира — построение социализма в "отдельно взятой стране", самом слабом звене мирового капитализма. Итог? Создание Советского Союза радикально повлияло на "движение планет" в социальной галактике.

Последний парадигмальный сдвиг связан с изменением научной картины мира, утверждением процессуальности изменчивости, в том числе и траекторий планет (трансформация галактических систем, обнаружение новых "черных дыр", которые вбирают в себя космическую материю и образуют что-то непонятное вроде "антимиров"). Эволюционная биология так далеко ушла от работ ее основателя, что Ч. Дарвин с трудом понял бы, что же происходит с "выживанием наиболее приспособленных", а главное — в чем причины мутаций, нынче объясняемых биохимиками принципиально иначе.

В теоретической социологии этот сдвиг детерминирован резким возрастанием динамизма социальных изменений: глобализация, распад системы социалистических стран, возрастание природных и техногенных рисков и т. д. Короче, если сам мир изменяется, то может ли оставаться неизменной социальная теория, претендующая на его объяснение и понимание2? Можно предложить следующую классификацию социологических метапарадигм и связанных с ними предпосылок и следствий (табл. 1).

Таблица 1

Социологические метапарадигмы