Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5  6 | Следующая страница реферата

Итак, какие же исследовательские стратегии возможны в полипарадигмальном пространстве современной социологии? Здесь я во многом опираюсь на статью Ч. Ками и Н. Гросса, предпринявших незавидный труд обозреть проблему [12]. Однако я попытаюсь несколько реконструировать и пополнить их анализ. Несомненно продуктивной представляется идея Жоржа Гурвича о "комплементарном" объяснении тех или иных социальных проблем, процессов, явлений [12, p. 458]. Автор имеет в виду взаимодополняющие истолкования проблем, то есть применение разных теоретических подходов. Эта стратегия великолепно работает при использовании теорий среднего уровня (по Р. Мертону).

В длительных исследованиях социальных идентификаций россиян, их ориентаций в пространстве "своих" и "не своих" групп и общностей мы с коллегами активно прибегаем к комплементарности толкования разного рода данных [14–18]. Так, Г. Зиммель объясняет функции "чужаков", которые, по его выражению, приходят не затем, чтобы позже уйти, но чтобы остаться, и далеко не всегда осваивают культуру своей новой среды6. К. Маркс помогает истолковать солидаристические интенции некоторых, как правило, депривированных групп населения. Сторонники теории рационального выбора объясняют те же процессы трезвым расчетом выгоды в виде способности "мы-сообществ" обеспечить поддержку и защиту в ответ на готовность поддержать "своих". Этот аргумент отлично применим к многократно фиксированному факту наибольшей близости в понятиях "мы как свои люди" семейных, дружеских, поколенческих и иных "мы-групп", которые доминируют в нынешних социальных идентификациях россиян. Психоаналитики, утверждая защитную функцию "отца" в человеческом подсознании, вполне закономерно постулируют неизбежность присутствия тех, от кого следует защищаться7. Бихевиористы акцентируют внимание на ситуативности, прямой зависимости социальной идентификации от социального контекста. С. Московиси выдвигает идею своего рода идентификационной матрицы, в которой одни ячейки в данной ситуации могут быть активизированы, другие же образуют фоновую структуру, "задний план". Ни одно из приведенных толкований не представляется "лишним", но обеспечивает многосмысловое понимание проблемы.

Дж. Тернер предлагает другую продуктивную стратегию, которую он называет аналитическим теоретизированием: это одновременное движение от "интересной философии" и наблюдаемых фактов к некоторым "сенсибилизирующим обобщениям" [19]. При этом допустимо использование любых "подходящих" теорий, способных прояснить проблему8.

Третья возможная стратегия — интеграция различных теоретических подходов с помощью разнообразных исследовательских инструментов9. В ряду таких универсальных инструментов — методология Пьера Бурдье, где "хабитус" не что иное, как система отрефлексированных практик прошлого, из чего следуют диспозиции к социальному поведению в данных конкретных условиях. К такого же рода инструментам относится принцип INIO П. Штомпки [7, с. 28–30]. Любую социокультурную общность и социальную систему, действительно, можно проанализировать, принимая во внимание четыре измерения: идеология (Ideology) — система ценностей (Т. Парсонс, и М. Шелер, и, конечно, К. Маннгейм); нормативная система (Norms) — десятки нормативистских концепций будут уместны; интеракции (Interactions) — преимущественно вертикально организованные, горизонтально-гражданские либо сетевые; наконец, социальный ресурс, социальный и символический капитал групповых и индивидуальных деятелей (Opportunity), то есть то, что Т. Заславская применительно к России называет деятельностно-структурной теорией трансформационного процесса; здесь она выделяет социальные группы, обладающие мощным трансформационным потенциалом, не обладающие таковым, настроенные негативно по отношению к происходящим переменам. INIO Штомпки заведомо предполагает привлечение множества теоретических концепций к анализу данных. Возможности рассматриваемого инструментария достаточно убедительно продемонстрированы в социологических исследованиях [20].

Следующая стратегия не лишена амбициозности и состоит в развитии некоторой интегрирующей и вполне стройной теории, отвечающей современному динамизму общественных процессов. Это теории П. Бурдье, "постпарсонианский микро-макро синтез" Дж. Александера [21], теория морфогенеза М. Арчер [22], теория структурации Э. Гидденса [23], сетевой подход М. Кастельса [24], активистская теория А. Турена [25], теория социального становления П. Штомпки [26], теория становления правил Т. Бернса [27] и многие другие, а еще ранее — теория фигураций Н. Элиаса [28]. Названные ученые пытаются диалектически интегрировать системно-структурные, конструктивистские и феноменологические идеи10.

В этих теориях отнюдь не игнорируется роль социальных институтов, первоначально социализирующих "агентов"11. Но в полном согласии с Марксом эти в студенческие годы в большинстве своем бунтари левого толка исходят из формулы: люди "находят уже готовыми" "материальные условия их жизни", но собственной практической деятельностью их изменяют [29].

Вместо социальных структур утверждается метафора "полей", или "сетей", социальных взаимодействий, вместо акцента на стабильность, социализацию личности (Гидденс окрестил эту классическую идею концепцией "обстругивания индивидов под болванов") и упреждение девиаций — принцип "нормальности" трансформационных процессов. П. Штомпка (кстати говоря, избранный на последнем мировом конгрессе Президентом МСА), как уже упоминалось, детально объяснил, в чем именно состоит парадигмальный сдвиг современной социальной теории [10].

Описанные четыре стратегии представляются мне наиболее плодотворными при решении обсуждаемой проблемы. Ч. Ками и Н. Гросс упоминают и другие стратегии, например "рафинирование" и "расширение" классиков (неомарксизм, неовеберианство12 и т. д.), открытие "белых пятен" в социальной теории, построение теорий применительно к принципиально новым и ранее не имевшим места социальным процессам (глобализация, например, теория повышенных рисков Э. Гидденса и У. Бека и др.) [12].

В этом ряду определенно заслуживает внимания то, что авторы назвали "обнаружением белых пятен". Так, Гидденс вводит в социологическое осмысление то, что называет "природным" и "телесным". В самом деле, классики социологии были настолько увлечены понимаем природы социальности, что просто-напросто игнорировали "естественное" в социальном. Достаточно обратить внимание на не слишком пространные границы человеческой жизни, чтобы понять многие явления, наблюдаемые в сфере государственной и даже мировой политики. Политические лидеры остаются "смертными человеками" и, в частности, потому нередко предпочитают программировать свои государственные действия в кратко- и среднесрочных временных рамках.

"Белое пятно" обнаружили и феноменологи. А. Страусс в своей "Graunded theory" [31], что трудно адекватно перевести на русский, при наблюдениях действий медицинского персонала и пациентов клиники обнаружил, что большое значение имеет физический медицинский инструментарий: пациенты боятся всякого рода операций, взятия пункции из позвоночника и т. п. Опирающиеся на структурный функционализм теории в социологии медицины ничего подобного не предусматривали и "зацикливались" на концепции принятия либо отвержения роли больного и тому подобных проблемах социальных взаимодействий в клинике. Медицинский инструмент, оперирование им не могли быть предметом изучения в этой парадигме.

Может ли теория иметь "национальные" черты?

Эта проблема, поднятая в работах А.Ф. Филиппова [32]13, сама по себе исключительно важна. Есть исторические примеры, доказывающие полную непригодность теорий, разработанных в одной социально-культурной среде, к обществам существенно иной культуры и институциональных традиций. Так, А. Акивово показал, что западноевропейские рационалистические концепции не способствуют пониманию и объяснению социальных процессов в африканских странах, где то, что феноменологи называют body behaviour, важнее, чем артикулированное действие [33]. Акивово пишет, что из нигерийских парламентских протоколов западный исследователь ничего путного не извлечет. Существенно, с какой интонацией и ужимками депутат произносит свою речь. Она может быть документально расценена как направленная на поддержку некоторого закона, но парламентарии ясно улавливают: оратор решительно против его принятия.

Другой пример этно-национальной направленности социальной теории — страны Латинской Америки. А. Турен пришел к выводу, что в этих странах эффективна "участвующая" социология. Он опробовал свою теорию также и в работе с польской "Солидарностью". Суть такова: обсуждение социальных проблем в длительных дискуссиях с политически активированными деятелями результируется "здесь и сейчас" в практических действиях последних. Попытки Турена вместе с Л. Гордоном и Э. Клоповым испытать теорию в России (рабочее движение, профлидеры) не принесли ожидаемого эффекта.

В пользу идеи А. Филиппова говорят многочисленные национально-страновые модификации марксизма: ленинизм в России, "чуч хе" в Северной Корее, непонятный "африканский социализм", китайский марксизм — маоцзедунизм — или современная идеологическая трансформация марксизма Дэн Сяопином — все это свидетельства так называемой "индигенизации" социальной теории, ее приспособления к условиям данной страны в данный исторический период14.

Проблема, поднятая А. Филипповым, сводится к вопросу: является ли Россия страной западной цивилизации? Если да, то современные макросоциальные теории применимы к анализу российских проблем, если нет, необходимо какое-то иное теоретико-методологическое толкование наших реалий.

Ответ мы находим в том, что процессуально общество трансформируется в сторону западноевропейской системы и утверждения соответствующих социальных институтов. Плюс глобализация, плюс сетевые взаимосвязи, плюс общемировое информационное пространство, плюс сотрудничество с НАТО и стремление войти в мировой рынок, плюс…

По моему убеждению, российская социология не нуждается ни в какой "национально-специфичной" социальной теории. Вопрос в другом: насколько именно современные активистские и постмодернистские концепции адекватны для анализа российских реалий?

Активистские подходы представляются уместными. Хотя страна пребывает в фазе индустриализма, реформация обеспечивает динамизм всех социальных процессов. Постмодернистский подход как определенная философская идея в числе прочего утверждает, что люди не могут рассчитывать на защиту социальных институтов, не могут контролировать ситуации своей жизнедеятельности, в принципе не защищены и потому "свободны". З. Бауман соглашается с Д.Р. Дюфуром, что "новые индивиды являются скорее брошенными, чем свободными" [цит. по 35]. Та же ситуация и в России, хотя истоки ее принципиально иные по сравнению с западноевропейскими15.

Другое дело — частносоциологические концепции или целенаправленные модификации общих теорий применительно к российским условиям. К их числу вполне можно отнести упомянутую выше теорию Т. Заславской, концепции "расколотого общества" А. Ахиезера [36], общества "рецидивирующей модернизации" Н. Наумовой [37], "другой Европы" В. Федотовой [38], общества с доминированием вертикально организованных социальных институтов при решающей роли государства и минимальном "фоновом" присутствии горизонтально организованных гражданских институтов С. Кирдиной [39], наброски теории о России как обществе повышенных рисков О. Яницкого [40] и др. Есть продвижение и в развитии общетеоретических идей, например, моно- и полицентричные типы культур и "культурных инсценировок" Л. Ионина [41], социология пространства А. Филиппова [42], синергетические толкования социальных процессов, где математики и физики сотрудничают с философами — В. Степин, С. Курдюмов, Г. Махиненций, Ю. Клемантович и др., упомянутая выше новая трактовка М. Вебера Ю. Давыдовым с акцентом на спекулятивные (не продуктивные) особенности российского капитализма, совершенно отличное от западных концепций "прочтение" глобализационных процессов в проекции на российское общество Н. Покровским [43] и проч.

Можно сказать, что пессимизм по поводу отсутствия теоретического "дискурса" в отечественном социологическом сообществе не вполне оправдан. Утверждение полипарадигмального подхода к анализу социальных процессов, особенно в диссертациях и дипломных работах молодых авторов, позволяет надеяться на то, что российская социология приближается к современному общемировому уровню.

1Данный подход первоначально предложил Пер Монсон [8].

2Эту проблему подробно рассматривает П. Штомпка в докладе на конференции "Как сегодня строить социологическое образование" [10].

3В преамбуле Профессионального кодекса социолога, принятого Советской социологической ассоциацией, говорилось, что исторический материализм и есть общая социологическая теория. Никакой иной не предполагалось в данной функции.

4В недавнем интервью Т. Лукман говорит, что приписывание ему и П. Бергеру образа конструктивистов — штамп. Комментируя идею их известной книги, он замечает: "Ее замысел заключался в том, чтобы представить определенный взгляд на социальную теорию в категориях социологии знания. Она избирательно и эклектично основывалась на основных идеях антропологических работ Маркса, социологическом объективизме Дюркгейма, понимающей исторической социологии Макса Вебера и, конечно же, социальной психологии Дж. Мида" [11].

5О космизме (Н. Чижевский и др.) не берусь говорить, поскольку пока не понимаю данный вклад в объяснение социально конструктивно.

6В нашем исследовании это большая подвыборка вынужденных русских переселенцев из Чечни в Краснодарский край. Они чувствуют себя "не теми" русскими, что рядом.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: шпоры бесплатно, налоги и налогообложение.





Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5  6 | Следующая страница реферата