Антон Иванович Деникин

А. И. Деникин более всего известен как "белый генерал", едва не победивший большевиков в 1919 г. Менее известен он как полководец русской армии времен первой мировой войны, писатель и историограф. Считая себя русским офицером и патриотом, Деникин в течение всей своей долгой жизни сохранял глубокую неприязнь к большевикам, взявшим верх в России, и веру в национальное возрождение России.

ДЕТСТВО И ЮНОСТЬ

Антон Деникин родился в городе Влоцлавске Варшавской губернии.1 (3, с.326) Отец Антона Ивановича Деникина, Иван Ефимович, до 27-летнего возраста был крепостным, пока, очевидно, в 1834 г., не попал в армию по рекрутскому набору. И уже после службы, получив вольную, он поступил в бригаду пограничной стражи в Польше, где выбился в офицеры и перед выходом на пенсию получил чин майора. Антон был третьим в семье ребенком, родился в
1872 г., когда отцу его уже исполнилось 65 лет. Семья Деникиных никогда не знала особого достатка. Но после смерти ее главы она оказалась, по характеристике самого Антона Ивановича, вообще на грани нищеты. Во всяком случае, матери, женщине простой и необразованной полячке, плохо говорившей по-русски, пришлось пойти в услужение к господам офицерам — стирать белье.

Как же случилось, что в конце концов Деникин, по сути плебей по происхождению, оказался на самом гребне волны российской контрреволюции, а
А. А. Брусилов, например, родовитый дворянин, перешел на службу в Красную
Армию, хотя, если следовать долго господствовавшим в нашей литературе догматам, все должно было обстоять наоборот? Да такой вопрос и не ставился советской наукой, поскольку ответ на него требовал рассмотрения конкретных событий, числившихся по разряду запретных.

Антон Деникин получил доступ к образованию как сын офицера. Обладая способностями и жаждой «выбиться в люди», он успешно закончил сначала реальное, а потом и военное училище. После непродолжительной службы, в войсках, в 23 года, Деникин продолжил образование в Академии Генштаба. По ее окончании, в числе 50 лучших из 100 выпускников он причисляется к корпусу Генерального штаба, что открывало перед ним блестящую карьеру.

Годы обучения офицера были не только временем обретения обширных и всесторонних знаний, но и формирования, становления личности и политического облика, особенно в академии — кузнице генералитета российской армии. Долгие годы ее возглавлял видный ученый, генерал М. И. Драгомиров. С конца XIX в., когда в ряде стран — и в России тоже — развернулось строительство массовых вооруженных сил, состав офицерства до того замкнутый и привилегированный, значительно разбавился выходцами из демократическо- разночинных слоев населения. Естественно, соответствующим образом это сказалось и на составе слушателей военных училищ и академий, служило истоками существовавшего в их стенах идеологического плюрализма.

В таком политическом котле складывалось мировоззрение русских офицеров, в частности, Деникина. Брусилов, «барин» «по привычкам, вкусам, симпатиям и окружению», считал большинство русских офицеров неразбиравшимися в политических партиях и неподготовленными к восприятию идей революции.2 (2,
Т. I, вып. 1, с. 11) Деникин, ближе стоявший к этой массе и, очевидно, лучше знавший ее, не во всем разделял такую оценку. По его мнению, она действительно во многом была такой, но только до 1905 г., когда военная идеология строилась по формуле «За веру, царя и отечество». Позднее офицерство сильно качнулось в сторону либерализма и даже, правда, в редких случаях, демократизма, хотя монархические убеждения еще продолжали сохраняться у значительной его части. Не случайно Департамент полиции установил бдительный надзор за офицерским корпусом, введя в каждый штаб округа жандарма.3 (4, с. 55–56)

Революцию 1905–1907 гг. Деникин не принял. Его отталкивали солдатские бунты, крестьянские и национальные возмущения. Тем не менее он сделал важные для себя политические выводы: России нужны серьезные перемены, в том числе и в армии. Антон Иванович не имел личных оснований быть недовольным самодержавием, но он видел серьезные недостатки в жизни государства и совершенно не хотел с ними мириться.4 (1, с. 328)

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА

Офицерство еще больше демократизировалось в годы первой мировой войны.
«Мистическое обожание» монарха померкло тем более, когда Николай II, объявив себя Верховным главнокомандующим русской армии, на этом посту ничем себя не проявил. Порождением этой среды был и Деникин. Черты его политического облика определялись не воспоминаниями о трудностях детства и юности, а спецификой той общей атмосферы в которой он повседневно вращался и воздухом которой дышал. Воспоминания о нелегком прошлом, наоборот, в нем пробуждали стремление крепче держаться за достигнутое ценой больших усилий.
Его взгляды не отличались особой широтой, глубиной, четкостью и стройностью. В конце своей жизни он откровенно признавался: «В академические годы сложилось мое политическое мировоззрение. Я никогда не сочувствовал ни «народничеству»...— с его террором и ставкой на крестьянский бунт, ни марксизму с его превалированием материалистических ценностей над духовными и уничтожением человеческой личности. Я принял российский либерализм в его идеологической сущности без какого-либо партийного догматизма. В широком обобщении это приятие приводило меня к трем положениям: 1) конституционная монархия; 2) радикальные реформы и 3) мирные пути обновления страны. Это мировоззрение я донес нерушимо до революции 1917г.».

Деникин не примыкал ни к каким оппозициям, верно служил, но при своих больших способностях продвигался вверх, однако, не так быстро. В ходе русско-японской войны, в 33 года, он стал начальником штаба дивизии и командиром отряда. Только на 38 году жизни, в 1910 г., получил полк, а в июне 1914 г., 42 лет, был произведен в генерал-майоры. Лишь в годы войны он быстро пошел в гору: генерал-квартирмейстер штаба 8-й армии, возглавлявшейся Брусиловым, затем — командир бригады, дивизии и корпуса.
Начальники, в основном, были довольны им, его отношением к делу.5 (4, с.56)

В период знаменитого наступления Юго-Западного фронта Брусилова (май — июнь 1916г.) главный удар наносила 8-я армия Каледина, а в ее составе — 4-я
"Железная дивизия". Деникин с доблестью выполнил свою задачу, став одним из героев "Луцкого прорыва". За проявленное военное искусство и личную храбрость он получил редкую награду — Георгиевское оружие, украшенное бриллиантами. Его имя стало популярным в армии. Но он по-прежнему оставался прост и доброжелателен в общении с солдатами, неприхотлив и скромен в быту.

Офицеры ценили в нем ум, неизменное спокойствие, способность к меткому слову и мягкому юмору.

С сентября 1916 г. Деникин, командуя 8-м армейским корпусом, действовал на Румынском фронте, помогал дивизиям союзника спастись от разгрома. Тем временем наступил 1917г., предвещавший России внутренние потрясения.
Деникин видел, что царское самодержавие исчерпало себя, и с тревогой думал о судьбе армии. Отречение Николая II и приход к власти Временного правительства вселили в него некоторые надежды. По инициативе военного министра А. Гучкова Антон Иванович 5 апреля был назначен начальником штаба верховного главнокомандующего — М. Алексеева. Два талантливых и самоотверженных военачальника стремились сохранить боеспособность армии и уберечь ее от революционной митинговщины. Получив от военного министра
Гучкова проект организации системы солдатских организаций, Деникин ответил телеграммой: "Проект направлен на разрушение армии". Выступая на офицерском съезде в Могилеве, Антон Иванович говорил: "Нет силы в той безумной вакханалии, где кругом стремятся урвать все, что возможно, за счет истерзанной родины". Обращаясь к власти, он призвал: "Берегите офицера! Ибо от века и до ныне он стоит "верно и бессменно на страже государственности".6 (3, с.327–328)

Брусилов, с 1917 г. питавший обиду на Деникина, не без предвзятости оценивал так его: «хороший боевой генерал, очень сообразительный и решительный…, характера твердого», но неуравновешенный и очень вспыльчивый, весьма прямолинейный, непреклонный в решениях, несообразующийся с обстановкой, почему часто попадавший в тяжелое положение. Кроме того,
Брусилов отмечал: Деникин «не без хитрости, очень самолюбив, честолюбив и властолюбив. У него совершенно отсутствует чувство справедливости и нелицеприятия: руководствуется же он по преимуществу соображениями личного характера. Он лично храбрый и в бою решительный, но соседи его не любили и постоянно жаловались на то, что он часто старается пользоваться плодами их успехов». И в заключение этой характеристики Брусилов добавил: «Политик плохой, в высшей степени прямолинейный, совершенно... не принимавший в расчет обстановку, что впоследствии ясно обнаружилось во время революции».

Не совсем удачно складывалась личная жизнь Деникина. Он полюбил замужнюю женщину, но обручился только с ее дочерью, когда ему шел уже 45 год. Впоследствии Ксения Васильевна, которую он нежно любил, делила с ним все тяготы войны. Ее муж был бессребреником, никаких личных средств не имел. Жена сама стряпала, а генерал ходил нередко в заплатанных штанах и дырявых сапогах.

РЕВОЛЮЦИЯ 1917 ГОДА

Трудно сказать, как бы у Деникина сложилась военная карьера, если бы не
Февральская революция, которую он встретил если и не враждебно то весьма недружелюбно. Посещение Петрограда в марте 1917 г. породило у него
«тягостные чувства». Дежурный караул в гостинице «Астория» он воспринял как
«грубых и распущенных гвардейских матросов», в завоеваниях революции ему виделись запах смерти и тлена. «Я ни на одну минуту,— писал он,— не верил в чудодейственную силу солдатских коллективов и потому принял систему полного их игнорирования». Такие настроения получили незамедлительную оценку в высших кругах, взявших курс на установление в стране сильной власти путем передачи ее в руки военных. 5 апреля 1917 г. Деникин назначается начальником штаба при Верховном главнокомандующем, хотя Алексеев, исполнявший эту должность, явно не хотел иметь его в качестве своего ближайшего помощника.7 (2, Т. I, в. 1, с. 72, 93, 94) Но очень скоро они нашли между собой общий язык.

4 мая 1917 г. на совещании руководителей Ставки, главнокомандующих фронтами и представителей исполкома Петроградского совета, проходившем в столице, генералы Алексеев, Брусилов, Щербачев, Гурко и другие предъявили
Временному правительству очень жесткие требования. Непременно выступил
Деникин, обвинивший в гибели армии не только большевиков, как и все, но и
Временное правительство, меньшевиков и эсеров, пытающихся превратить ее «в средство для разрешения партийных и социальных вожделений».

8 мая в Ставке, находившейся в Могилеве, был созван съезд офицеров от фронтовых и тыловых частей. Алексеев произнес зажигательную речь: «Россия погибает. ...Где та сильная власть, о которой горюет все государство?
...Классовая рознь бушует среди нас. ...Мы все должны объединиться на одной великой платформе: Россия в опасности». Деникин, под стать своему патрону, заявил: «Глядим в будущее с тревогой и недоумением. Ибо нет свободы в революционном застенке! Нет правды в подделке народного голоса! Нет равенства в травле классов: и нет силы в той бездумной вакханалии, где кругом стремятся урвать все…, где тысячи народных рук тянутся к власти, расшатывая ее устои». Наэлектизованный съезд офицеров заявил, что подчинится только «твердой, единой, а не взывающей» власти, «не считаясь совершенно с расхождением в области социальной».8 (2, Т.I, в. 2, с. 88,
107–114)

Это был вызов не только революционной демократии, но и за несколько дней до этого сформировавшемуся первому коалиционному Временному правительству. Военный министр А. Ф. Керенский сместил с постов Алексеева и
Деникина, уволил в резерв около 150 старших начальников, включая 70 командиров дивизий. Верховным главнокомандующим был назначен Брусилов.
Деникин отправился командовать Западным фронтом. Расставаясь с ним, негодовавший Алексеев сказал: «Вся эта постройка несомненно скоро рухнет; придется нам снова взяться за работу. Вы согласны, Антон Иванович, тогда опять работать вместе?» Не раздумывая, Деникин подтвердил свою готовность.9
(2, Т. I, в. 2, с. 8)

Теперь в поисках диктатора верхи остановили свой выбор на генерале
Корнилове, проявившем свою решимость покончить с революцией. Правая печать заговорила о его «гениальных способностях. К нему питал расположение и
Керенский. В мае, когда, А. М. Каледин был избран донским атаманом, на его место командующего 8-й армией был назначен Корнилов, а 7 июля он стал главнокомандующим Юго-Западным фронтом, несмотря на возражения Алексеева и других.

16 июля Керенский созвал совещание в Ставке для выяснения последствий июльского поражения на фронте и дальнейших основных направлений военной политики. Корнилов, отсутствовавший на совещании, в присланной телеграмме потребовал наведения порядка и оздоровления командного состава. Его горячо поддержал Деникин. Выступая на совещании, он заявил: «У нас нет армии.
...Развалило армию военное законодательство последних четырех месяцев», вводимое сначала под «гнетом советов», а потом ставшее системой; Временное правительство должно осознать свою вину, отменить солдатскую «декларацию», упразднить комиссаров и комитеты, вернуть власть начальникам и восстановить дисциплину, покончить с военными бунтами, ввести смертную казнь в тылу.
Глядя на Керенского, Деникин сказал: «Вы втоптали наши знамена в грязь.
Теперь... поднимите их и преклонитесь перед ними. ...Если в вас есть совесть!»10 (2, Т. I, в. 2, с. 181–182)

Керенский был потрясен. Оправившись, он поспешил протянуть ему руку:
«Благодарю Вас, генерал, за то, что Вы имеете смелость высказать откровенно свое суждение». Позднее он писал: «Деникин наиболее ярко изложил ту точку зрения, которую разделяли все...». И Керенский сделал окончательный выбор в пользу Корнилова, поскольку Брусилов, по его заключению, вел курс «с ориентацией на массы больше, чем на командный состав». 19 июля он назначил
Корнилова на должность Верховного главнокомандующего русской армии. 24 июля
Корнилов телеграфировал Деникину: «С искренним и глубоким удовольствием я прочитал Ваш доклад... на совещании в Ставке 16 июля. Под таким докладом я подписываюсь обеими руками». И тотчас передвинул его на должность главнокомандующего Юго-Западным фронтом, считавшимся самым важным.