Миранда с сарказмом парадирует манеру поведения Клегга, используя для этого сложное слово: «I'll-take-your-word-for-it.» Миранда презирает Клегга, когда тот, уставившись в альбом, всем своим видом демонстрирует, что искусство прекрасно; и делает это для того, чтобы доставить удовольствие
Миранде, а вовсе не потом, что сам так считает: «He was sitting still lookihg at the book with an Art-Is-Wonderful air about him.» Такие сложные слова, как: «I'm-sorry-expression on his face», «an air of pliese-don't- thank-me «, «I-deserve-it-all» также несут отрицательно-презрительную оценку поведения Клегга.
Рифмованные комбинации («a lot of argy-bargy») в сказе Миранды имеют шутливо пренебрежительную окраску. Экспрессивность этих слов базируется на некотором искажении привычной фонетической формы слов, которое, однако, не может вызвать недоумение.

Важную роль в «Коллекционере» играют повторы. Повторы передают значительную дополнительную информацию эмоциональности, экспрессивности и стилизации и, кроме того, часто служат важным средством связи между предложениями. Такие синонимические повторы Клегга на протяжении всего повествования, как: «and so on», «and all», «etcetra», «all that» не имеют семантической нагрузки, относятся к так называемым «сорным» словам. В данном случае повтор несет семантическую нагрузку и указывает на то, что повествователь - малообразованный, неумеющий пользоваться словом человек.
Об этом же говорит сочетание повтора с неправильным употреблением формы слова: «and all the etceteras». Повтор звукоподражательного саркастического неологизма «la-di-da» по отношению к людям богатым и образованным определяет неприязненное, презрительное восприятие «высшего класса», который недоступен самому Клеггу: «If you ask me London's all arranged for the people who canact like public schoolboys, and don't get anywhere if you don't have the manner born and the right la-di-da voice- I mean rich people's London, the west End, of course.» Важно заметить, что противопоставляя Миранду всем остальным, Клегг пользуется тем же неологизмом: «She is not la-di-da, like many...», «Her voice was very educated, but it wasn't la-di-da...and you didn't have any class feeling,» что звучит в его устах похвалой, наивысшим комплементом в адрес Миранды.

Как мы уже говорили, словарный состав Клегга подчеркнуто обезличенный, как, впрочем, и его портрет: «Absolutely sexless (he lookes)... Fish-eyes they watch. That's all . No expression». Коллекционер делит мир на «плохое» и «хорошее», «правильное» и «неправильное». «Good», «bad», «nasty»,
«funny», «wrong», «rihgt» -тесно повторяющиеся речевые элементы. Мир Клегга ограничен рамками его увлечения, он не способен мыслить другими категориями, более яркими...

В сказе коллекционера мы находим и чисто лексические повторы: «All that right after she said I could collect pictures I thought about it:; I dreamed myself collecting pictures, having a big house with famous pictures hanging on the walls... But I knew all the time it was silly; I'd never collect anithing but butterflies. Pictures don't mean anything to me ...»
Лексические повторы: «collect», «pictures», «anithing» сочетают в себе экспрессивность и функционально-стилистические черты, из чего можно понять, что слова эти принадлежат человеку малограмотному, плохо владеющего речью, замкнутому в своем маленьком мире бабочек и боящемуся выйти за границы этого мира.

Речь Клегга изобилует словами широкой семантики: «thing», «staff», «all that» и т.п., что характерно для разговорного стиля и просторечия.

Часто употребляемый Клеггом усилитель «of course» лишен эмоциональности и зависит от контактоустанавливающей функции: «...of course, I thought it was only pretending»; «I have gone red, of course»; «...with all the precaution, of course» , « Miranda there, too , of course»...

В повествовании Миранды мы находим большое количество повторов выполняющих в основном, экспрессивную и эмоциональную функцию:»I get more and more frightened» «...and breathing in wonderful, even though it was damp and misty, wonderfulair», «wickedly wickedly cunning», «Endless endless time», «And there's escape, escape, escape», «I must, must, must escape», «I knitted, knitted, knitted...», «...he stared bitterly bitterly», « Affluence, affluence and not a soul to see», «Useless useless»... Как видно из примеров, повтор создает эмфазу путем удвоения и даже утроения слова. Экспрессивность во всех этих примерах носит усилительный характер.

С самого начала сказа Миранды мы сталкиваемся с символикой света - целой группой лексем значение которых так или иначе связано со светом: «light»,
«day light», «nightlights», «sun», «shine», «God», «sunlight,» « white», starlight», «keyholeful of light», «artifical light», «flaslight».

Этим словам противопоставлены такие как: «madness», «aufulness»,
«derkness,» «devil», «hell», «ugliness»...

Для Миранды свет - символ жизни. Обращаясь к своей сестре Минни, Миранда напишет «the thing I miss most of all is fresh light: I can't live without light. Artificial light, all the lines lie, it almost makes you long for darkness». Миранда скучает по всему новому, свежему. Рассказывая об этом сестре, она пользуется многозначностью слова «fresh» (свежий, новый, чистый) в сочетании с поворотом : «I have been here over a week now, and I miss you very much, and I miss the fresh air and the fresh faces of all those people I so hated on the Tube and the fresh things that happened every hour of every day if only I could have seen them - their freshness, I mean. The thing I miss most of all is fresh light...» Использование многозначности слова в сочетании с повтором по своей стилистической функции приближается здесь к игре слов, т.к. прилагательное «fresh» используется в разных вариантах и с разными коннотациями.

Исходя из всего вышесказанного, мы можем предположить, что как у читателя, так и у самого автора Миранда ассоциируется с красотой, светом, свежестью, чистотой... Миранда - это мир прекрасного. Миру Миранды противопоставляется мир Калибана - темнота, уродство, искусственность, ограниченность, жестокость, насилие. зло...

Лейтмотив противопоставления прекрасного и уродливого проходит не только через все повествование Миранды, но и через все произведение Д. Фаулза
"Коллекционер".

В сказке Миранды встречаются и случаи звукового повтора в виде аллитерации в сочетании с частичным повтором (т.е. использованием однокоренных слов) «I love life so I nurr know how much I wanted to live wanted to live ,befor...» Синонимичный повтор «ugly-nasty», «beautiful- nice» обобщает главную идею произведения: «I just think of things as beautiful or not. Can't you understand? I don't think of good or bad. Just of beautiful or ugly. I think a lot nice things are ugly and a lot of nasty things are beautiful» Серии лексических повторов чередуются в тексте, причем каждый ряд соответствует какому-нибудь одному идейному сюжету или эмоциональному мотиву. Так, например, мотив презрения к невежественности и, вытекающий из него, мотив желания как можно больше узнать влекут за собой целый ряд лексических поворотов: «Now I hate ignorance! Caliban's ignorance, my ignorence, the world's ignorance! Oh, I could cry, and learn and learn and learn. I could cry, I want to learn so much».

Мотив ненависти к Калибану заставляет Миранду произнести следующие слова: «If only I had the strength to kill you. I'd kill you. Like a scorpion. I will when I'm better. Prison's too good for you. I'd come and kill you.» Большую стилеобразующую роль играют так же две противоположные тенденции, связанные с конкретными условиями общения (т.е. прежде всего с его устной формой) а именно компрессия, которая приводит к разного рода неполноте выражения, и избыточность.

На уровне лексики компрессия проявляется в преимущественном употреблении одноморфемных слов, глаголов с постпозитивами. Такие слова мы находим как в сказе коллекционера, так и в повествовании Миранды: «to be up», «to get out», «to give in», «to find out», « to fix up», « to clear up», « to nail in», «to get on», и т. п.

Тенденция к избыточности связана в первую очередь с неподготовленностью, спонтанностью разговорной речи. Элементы, избыточные для предметно логической информации, могут быть экспрессивными или эмоциональными. В просторечии это - двойное отрицание, что нередко можно встретить в повествовании коллекционера: «...I would narr not get a doctor if she the was really ill» и др. Необходимо отметить утрированно частое употребление местоимения первого лица в повествовании Клегга; что изобличает самодовольство и эгоизм говорящего: «I sent him away. then the vicar from the village came to me and I had to be rude with him. I said I wanted to be left alone, I was Nomonformist, I wanted nothing to do with the village, and he went off la-di-da a huff. Then there were several people with van- shops and I had to put them off. I said I bought all my goods in Lewes».

2.3.3. Синтаксический уровень.

Каждому функциональному стилю свойственны свои особенности синтаксических построений, свои типичные конструкции, которые вводятся в художественное произведение и взаимодействуют в нем со специальным стилистическим эффектом. Для разговорной речи характерны избыточность синтаксического построения, перераспределение границ предложения, эллиптические предложения, смещенные конструкции, в которых конец предложения дается в ином синтаксическом строе, чем начало, и , наконец, обособленные друг от друга элементы одного и того же высказывания.

В традиционной стилистике синтаксические построения, усиливающие экспрессивность высказывания, называются выразительными средствами, фигурами речи или риторическими фигурами. Их можно разбить на следующие группы:

1) необычное размещение элементов, то есть, прежде всего, разные виды инверсии;

2) переосмысление синтаксических конструкций;

3) введение элементов, которые новой предметной информации не дают
(например, разные виды повторов);

4) пропуск логически необходимых элементов: асиндетен, эллипсис, умолчание и т. д;

5) нарушение замкнутости предложения.

Рассмотрим какими из вышеперечисленных фигур речи пользовался Фаулз при создании портрета персонажей «Коллекционера».