Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5  6  7  8  9 | Следующая страница реферата

Здесь следует отметить ещё одну чрезвычайно интересную деталь. Набоков не только передаёт в своей английской версии существующие в русском тексте фонетические стилистические приёмы, но и создаёт звуковую перекличку между некоторыми словами русского текста и их английскими соответствиями, что, естественно, можно заметить, лишь сопоставив оригинал и перевод. Так, для слова "папалома" ("погребальное покрывало") Набоков находит созвучное английское "pall" ("покров", "пелена"), хотя совершенно очевидно, что он мог выбирать из нескольких вариантов. В этой связи интересен и случай перевода выражения "акы пардуже гнъздо" ("точно выводок гепардов"). Всегда столь точный в переводе названий животных и растений, Набоков в данном случае предпочитает звуковую точность смысловой и употребляет английское слово "pard" ("like a brood of pards"), хотя слово это означает не
"гепард", а "леопард", животное, хоть и одного с гепардом семейства, но другого вида. Вероятно звуковой облик английского слова "cheetah"
("гепард") никак не мог удовлетворить переводчика в данном контексте. Кроме того, это, возможно, явилось мысленной компенсацией непереданной аллитерации в следующем русском предложении: "Уже снесеся хула на хвалу"
("Уже пал позор на славу") - "Already disgrace has come down upon glory".

Наконец, отметим, ещё один случай, когда Набокова настолько увлекла звукопись, что он принёс ей в жертву даже смысловую точность, пойдя при этом наперекор собственным переводческим установкам. О готских красных девах говориться, что они "лелъютъ месть Шароканю", а в переводе читаем:
"They lilt vengeance for Sharokan". "Lilt" - это, конечно же, не "лелеять", а "петь, играть, двигаться живо и ритмично". Но поскольку о пении готских дев всё же говорилось в предыдущей строке, едва ли можно упрекать Набокова в данном небольшом искажении, тем более что переводчику удалось привнести в английский текст звукоизобразительный эффект, вызванный теми же согласными
"л" и "т" русского слова.

В заключение следует, пожалуй отметить некоторые места, перевод которых, выполненный Набоковым, существенно отличается от версии
Д.С.Лихачёва, о чём не упоминается в переводческих комментариях. Так, например, слова Всеволода "А мои ти куряне свъдоми къмети", трактуемые
Лихачёвым как "А мои-то куряне - опытные воины", переводится Набоковым как
"А мои-то куряне - знаменитые воины (famous knights)". Предложение "жаль бо ему мила брата Всеволода" ("ибо жаль ему милого брата Всеволода") переводится как "беспокоится он (he is anxious about) о милом брате
Всеволоде".

Одно из "тёмных мест" "Слова" "И схоти ю на кровать, и рекъ" (изд.
1800 г.), прочитываемое как "и с хотию на кров, а тъи рекъ" (изд. 1950 г.) и интерпретируемое Лихачёвым как "[был прибит литовскими мечами] на кровь со своим любимцем, а тот и сказал", переведено Набоковым "[и упал] на кровавую траву [словно?] с любимой (a beloved one) на кровать. И [Боян] сказал". В другом месте вместо чтения Лихачёва "Копия поютъ! / На Дунаи
Ярославнынъ гласъ ся слышитъ" Набоков сохраняет мусинскую разбивку строк на предложения: "копия поютъ на Дунаи. / Ярославнынъ глас слышитъ".

Интересно отметить, что Набоков использует различные английские написания для упоминаемого в исходном тексте слова "Дунай" - традиционное
Danube, там, где слово это означает определённое географическое понятие
("затворивъ Дунаю ворота", "суды рядя по Дуная" и "дъвици поють на Дунаи"), и транслитерацию русского слова Dunay в том случае, когда, с точки зрения переводчика, речь идёт не о конкретной реке, а об отвлечённом художественном образе вообще.

Таким образом, даже те немногие наблюдения переводческого процесса работы Набокова над "Словом о полку Игореве", которые были приведены выше, несомненно, свидетельствуют о необычайно высокой степени художественной и семантико-стилистической точности, достигнутой переводчиком, являющимся в первую очередь идеальным читателем, который сочетает в себе качества тонкого ценителя и знатока русской литературы, а также терпеливого и внимательного исследователя. Сочетание этих качеств с великолепным владением языком перевода и литературы, на этом языке созданной, приводит к убедительному опровержению избитой истины, гласящей: "Traduttore - traditore". "Буквалист" Набоков даже в своих отступлениях от исходного текста остался верен оригиналу и его художественной правде.

4. Перевод «Евгения Онегина»

Думать о том, какими глазами читатель воспринимает сделанный перевод,
- долг каждого уважающего себя переводчика. Язык Пушкина спустя какие-то сто пятьдесят лет после его смерти уже кажется современным русским устаревшим. Тогда и современный зарубежный читатель должен воспринимать
"Евгения Онегина" соответственно.

То есть было бы совершенно нелепо передавать речь Татьяны Лариной, жившей в России первой половины Х1Х века, речью современной англичанки из
Лондона. Это не дало бы читателю верного представления ни о самой Татьяне, ни о произведении в целом.

Еще одна деталь. Пушкинский роман написан привычным для русскоязычного читателя стихотворным размером - четырехстопным ямбом. Но такой размер обычен только для русских, а для людей, воспитанных на иной литературной традиции (например, исландских сагах, или поэмах Гомера) такой способ рифмовки показался бы вычурным и недоступным для восприятия.

Поэтому при таком педантичном подходе, когда переводчик стремится во что бы то ни стало сохранить свой перевод эквиметричным, иногда возникает невольная (можно даже сказать, подсознательная) подмена.

При этом Пушкина подменяют своего рода пародией на его романы. И, естественно, иностранный читатель станет недоумевать, почему это такую откровенно слабую вещь называют одним из величайших произведений в мировой литературе.

Разумеется, чтобы воспроизвести роман Пушкина от переводчика потребуется не только огромная любовь к этому писателю и его стихам. Но и незаурядная литературная эрудиция или даже особого рода "чутье" на стилистические, фонетические и прочие нюансы. Специалистов такого уровня немного в любой стране. В России можно было бы назвать С. Маршака и Н.
Заболотского.

Впрочем, это вряд ли нужно считать серьезным недостатком, так как для современников Шекспира язык его поэзии казался совершенно естественным. И таким образом, восприятие стихов великого Барда сегодня мало чем отличается от того, как воспринимал его средневековый зритель.

Уместно будет привести краткую историю переводов "Евгения Онегина" на английский язык.

Впервые роман был переведен с русского стихами в тысяча восемьсот восемьдесят первом году. В Лондоне его перевел и опубликовал Генри Сполдинг
(Spalding).

Второй перевод Клайва Филипса Уолли (Wally) вышел в свет в тысяча девятьсот четвертом году.

В тысяча девятьсот тридцать шестом году в Нью-Йорке вышел перевод
Бэббет Дейч (Deutsch).

Год спустя там же "Евгений Онегин" был опубликован перевод Оливера
Элтона (Elton).

Тогда же в Калифорнии роман вышел в университетском городе Беккли в переводе Даротеи Пралл Радин (Dorothea Prall Radin) и Джорджа Патрика
(George Patrick) .

В Нью-Йорке в тысяча девятьсот шестьдесят третьем году Уолтер Арндт
(Arndt) опубликовал собственный перевод романа. Этот перевод, правда, грешил некоторой поверхностностью и "популярностью".

Год следующий был для "Евгения Онегина" - как никогда на английском языке - удачным. Вышло сразу два "Евгения Онегина": В переводе Набокова (в
Нью-Йорке) и в переводе Юджина М. Кейдена (Kayden), штат Огайо.

В тысяча девятьсот шестьдесят пятом году издательство "Penguin" теперь уже массовым тиражом выпустило заново переработанный и обновленный перевод
Беббет Дейч.

Из всего этого достаточно внушительного списка переводов "Онегина" проанализируем перевод Набокова. (Eugene Onegin, 1964).

Подробно охарактеризуем только эту работу, а при анализе других доверимся мнению К.И. Чуковского.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: конспект урока 9 класс, движение реферат, доклад по биологии.





Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5  6  7  8  9 | Следующая страница реферата