Александр Блок

Александрова Т. Л.

Лирика Блока – "эолова арфа" революции, высокохудожественное воплощение неосознанных стремлений русской интеллигенции. Выражаясь словами Б.К. Зайцева, противопоставлявшего Блока Бунину, в котором "крепость, пластика, изобразительность", в нем – "смутная и туманная пена неких душевных состояний, музыка, неопределенный, иногда обольстительный, иногда ядовитый хмель" (Зайцев Б.К. Бунин. Речь на чествовании писателя 26 ноября. – Иван Бунин. Pro et contra. СПб., 2001. С. 411). Мало кто из современных Блоку литераторов пользовался столь восторженной и искренней любовью читающей публики. И многое ему прощали – что не простили бы никому другому. Об отношении к нему можно судить, к примеру, по воспоминаниям Елизаветы Юрьевны Кузьминой-Караваевой (будущей "матери Марии" – православной монахини и героини французского Сопротивления). Вот как передает она свой "самый ответственный" разговор с поэтом: "″Кто вы, Александр Александрович? Если вы позовете, за вами пойдут многие. Но было бы страшной ошибкой думать, что вы вождь. Ничего, ничего у вас нет такого, что бывает у вождя. Почему же пойдут? Вот и я пойду, куда угодно, до самого конца. Потому что сейчас – в вас как-то мы все, и вы – символ всей нашей жизни, даже всей России символ. Перед гибелью, перед смертью Россия сосредоточила на вас самые страшные лучи – и вы за нее, во имя ее, как бы образом ее сгораете. Что мы можем? Что могу я, любя вас? Потушить – не можем, а если и могли бы, права не имеем. Таково ваше высокое избрание, – гореть. Ничем, ничем помочь вам нельзя″. Он слушает молча. Потом говорит: ″Я все это принимаю, потому что знаю давно. Только дайте срок. Так оно само собою и случится″" (Кузьмина-Караваева Е.Ю. Встречи с Блоком. – Александр Блок в воспоминаниях современников. В 2-х тт. М., 1980. Т. 2. С. 73 – 74). "Блок – великий мистический поэт, <...> – писала другая его современница-христианка, поэтесса Надежда Павлович, – у него было то ″духовное трезвение″ (по слову ″Добротолюбия″), которое позволяло ему и видеть недоступное нам, и предчувствовать, как оно должно отразиться на земле" (Павлович Н. Из воспоминаний об Александре Блоке. – Александр Блок в воспоминаниях современников. Т. 2. С. 398). Странно читать такие строки о человеке, который писал, что "не знает" Христа, пренебрежительно отзывался о Церкви, порой допускал кощунственные высказывания – в стихах и прозе. Авторы цитированных воспоминаний об этом знали. Но что-то удерживало их от иного суждения. В самом деле, был ли Блок пророком – истинным или ложным? "Драма моего миросозерцания, – писал он сам в письме Андрею Белому, – <...> в том, что я – лирик. Быть лириком – жутко и весело. За жутью и весельем таится бездна, куда можно полететь – и ничего не останется. Веселье и жуть – сонное покрывало. Если бы я не носил на глазах этого сонного покрывала – не был руководим неведомо Страшным, от которого меня бережет только моя душа – я не написал бы ни одного стихотворения из тех, которым Вы придавали значение" (Блок А. Собр. соч. в 6-ти тт. М., 1982. Т. 6. С. 125). Исследователь жизни и творчества Блока, К.В. Мочульский, так комментирует эти строки: "Это – самонаблюдение ясновидца. Образ поэта-слепца с покрывалом ″жути и веселья″ на глазах, ведомого неведомо Страшным; несменяемого часового, охраняющего святыню; верного стража, несмотря на все измены и падения, вольного и цельного человека, несущего свою человечность, как крест; мистика с ″огненными переживаниями″ и ″холодом белого дня в душе″ – этот образ незабываем" (Мочульский К.В. С. 114. Александр Блок. Андрей Белый. Валерий Брюсов. М., 1997. С. 114). Мочульский считал Блока "духовидцем", сравнимым с Бëме, Сведенборгом, Владимиром Соловьевым. Так это или не так, но "слепой ясновидец" – в данном случае вполне подходящее определение. Блок и сам в одном из ранних стихотворений восклицал: "Мудрость моя близорукая!" Человек не только огромного таланта, но и живой совести, Блок действительно улавливал "музыку" своего времени, но, как водится, в сердце, не очищенном от страстей, истина смешивалась с ложью, поэтому прозрения то и дело сменяются у него помрачениями (в этом тоже – знамение эпохи).

Страшное Откровение Иоанна Богослова заканчивается светлым видением Нового Иерусалима: "И увидел я новое небо и новую землю; ибо прежнее небо и прежняя земля миновали, и моря уже нет. И я Иоанн увидел святый город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с неба, приготовленный как невеста, украшенная для мужа своего…" (От. 21: 1 – 2). Блок, глубоко прочувствовавший крушение старого мира, нового – чаял, но не увидел, потому что сам не пережил внутреннего обновления, а в царстве "Нового Человека со старым сердцем" – задохнулся. Однако на роль "учителя жизни" он никогда и не претендовал, а был, в самом деле, по преимуществу лирик. Лирические же стихи совершенно не обязательно содержат какую бы то ни было "идею", истинную или ложную, поэтому многое у Блока можно воспринимать, совершенно отстранившись от его неоднозначной мистики и нередко сомнительных откровений. Галина Кузнецова в "Грасском дневнике" приводит слова Бунина, сказанные по поводу изданного дневника Блока: "Нет, он был не чета другим. Он многое понимал… И начало в нем было здоровое…" (Цит. по: Иван Бунин. Pro et contra. С. 128) – хотя в печати Бунин судил о Блоке очень резко. Но пафос "светлого начала" действительно присутствует в его творчестве, – именно это делает Блока великим поэтом.

Жизнь – без начала и конца.

Нас всех подстерегает случай.

Над нами – сумрак неминучий,

Иль ясность Божьего лица.

Но ты, художник, твердо веруй

В начала и концы. Ты знай,

Где стерегут нас ад и рай.

Тебе дано бесстрастной мерой

Измерить все, что видишь ты.

Твой взгляд – да будет тверд и ясен.

Сотри случайные черты –

И ты увидишь: мир прекрасен.

("Возмездие")

Биография

О жизни Блока написано очень много. Множество сведений сохранилось и о его родных, близких, знакомых. Люди, хотя бы отчасти втянутые в его орбиту, уже одним этим приобретали известность. Однако при всем обилии сохранившихся фактов и подробностей личность самого поэта во многом остается тайной.

Предки Блока по отцовской линии – немецкого происхождения. Его прапрадед, Иоганн фон Блок, переселился в Россию в 1755 г., был лейб-медиком императрицы Елисаветы Петровны. Дед поэта, камер-юнкер и предводитель дворянства, в последние годы жизни страдал душевным расстройством и даже был помещен в психиатрическую лечебницу. Отец – Александр Львович Блок (1852 – 1880) – блестяще окончил юридический факультет Петербургского университета и получил кафедру в Варшаве. Это был человек большой одаренности, но исключительно тяжелого характера. В поэме "Возмездие" Блок дает его портрет – более психологический, чем физический:

″Он – Байрон, значит – демон…″ – Что ж?

Он впрямь был с гордым лордом схож

Лица надменным выраженьем

И чем-то, что хочу назвать

Тяжелым пламенем печали.

(Вообще, в нем странность замечали –

И всем хотелось замечать).

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: реферат формирование, банковские рефераты, белорусские рефераты.





1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11 | Следующая страница реферата