Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5  6  7 | Следующая страница реферата

Бороться с отвратительным ему миром Холден не может. Он хрупок и слаб. И он сам — часть того мира, который отрицает, ненавидит. Его руки связаны не только причастностью к нему, не только личной слабостью, но и пониманием или скорее ощущением, что перед ним — не отдельные гадости, а море бедствий... «Будь у человека хоть миллион лет в распоряжении, все равно ему не стереть всю похабщину со всех стен на свете. Невозможное дело».

История Холдена — исповедь человека, который не может и не хочет изменить мир, а способен лишь с предельной искренностью так увидеть, так показать этот мир, что и нам передается его отвращение.

После первой же описанной в книге встречи с миром взрослых (посетив учителя истории Спенсера) Холден горестно замечает: «Мы с ним тянули в разные стороны». И так почти со всеми, кто встречается на его пути в эти печальные трое суток.

Холден живет в совсем ином мире, чем другие люди. В самом деле, кому из благонамеренных жителей Нью-Йорка, кому из родственников Холдена, из его учителей, просто из встречных,— кому какое дело до того, куда деваются утки зимой?

Те, кто воспитывает Холдена, в большинстве своем желают ему добра. И они правы, осуждая юношу: человек в шестнадцать лет действительно должен и всерьез подумать о будущем, и перестать метаться, и готовиться к тому, чтобы найти свое место в жизни, хотя бы стремиться к тому, чтобы найти. Да, наконец, уж самое малое - просто как следует учиться, а не проваливать один экзамен за другим. Но до Холдена все эти верные слова и мысли не доходят. И в этом повинен не только Холден и не столько Холден.

Как выглядит в этой книге современное американское общество?
Каких людей встретил за своп шестнадцать лет Холден Колфилд?

Директор школы в Элктон-Хплл — двуличный человек, устраивавший «показуху» для родителей. Он разительно меняется в зависимости от достатка людей, с которыми разговаривает. Богатый делец Оссенбергер, бывший воспитанник школы в Пэнси (его именем даже назван один из корпусов), прославился тем, что понастроил дешевых похоронных бюро и разбогател.
Посещая изредка школу, Оссенбергер пытается учить ее воспитанников христианской морали. «Я чуть не помер,— думает Холден.— Воображаю, как этот сукин сын переводит машину на первую скорость, а сам просит Христа послать ему побольше покойничков». Старший брат рассказывает о войне и армии: и там
«было полно сволочей». Сам этот брат, литератор, перестал писать хорошие рассказы, ушел в Голливуд и «продался».

Может быть, и в поведении учителя Антолини дурное просто померещилось подозрительному, находящемуся на грани нервного припадка
Холдену, хотя сцена встречи Холдена с Антолини несколько двусмысленна: до конца не вполне ясно, подошел ли учитель к спящему мальчику с грязными намерениями или просто так, чтобы погладить его по голове.

Антолини — один из немногих учителей, к которым Холден относится хорошо. Он говорит с Холденом серьезно. Но, как многие взрослые, родители, педагоги, в разговоре с подростком он озабочен лишь тем, чтобы высказать определенную сумму бесспорных истин, и совершенно глух к реакции слушающего. Между ними нет искры контакта.

И потому слов его Холден не слушает. Не слышит.
Антолини. говорит о пропасти, в которую катится Холден. Но самый их разговор — пример пропасти, разделяющей людей. «Учителя изрекают свои истины — результат опыта всей жизни — через пропасть, а до учеников — на другом, дальнем берегу — доносится лишь ропот волн, шум ветра и обрывки банальностей» — пишет в статье «Разгневанные лица в зеркале» Митчел Уилсон.

Холден — юноша странный, чудаковатый, он сам часто говорит о себе: «ненормальный». И книга, о нем написанная,— странная, непоследовательная, временами капризная.

Словно рефрен, повторяется в книге: «грустно и одиноко»,
«мне было грустно и одиноко».

С одной стороны, герой стремится к еще большему отъединению от людей: то он мечтает о том, чтобы уйти в монастырь, то хочет стать глухонемым, найти глухонемую жену и поселиться в хижине, у ручья.
Или, слушая оркестр, решает: «Если бы я был пианистом, я бы заперся в кладовке и там играл». Эти мечты возникают, конечно, не только из-за особенностей характера Холдена и его болезненного состояния — эти мечты рождаются прежде всего окружающим укладом, от которого только и хочется, что скрыться.

С другой стороны, он с самого начала бьется во все двери, стучит настойчиво, призывно: где люди? есть ли живая душа? отзовись! Он пытается найти отзвук у шоферов такси, у случайных попутчиков, у товарищей по школе, у соседей по столику в ресторане... Он звонит по телефону разным людям, в том числе и малознакомым, только чтобы услышать голос человеческий. Но отзвука нет. Многообразный шум большого города — и мертвое, ледяное молчание. Как в пустыне.

Параллельные конструкции – но отзвука нет молчание как в пустыне – показывают, как одиноко Холдену в этом мире, его никто не понимает и не хочет понять, он ищет хоть какую-нибудь близкую ему по духу личность во всем мире и не может найти.

Вот юноша и замыкается все больше в себе, вот ему и становится нестерпимым окружающее. Все, о чем он говорит, — а он говорит почти обо всем, — «отвратительное», «чертово», «проклятое». Все вместе, без разбору, в одной куче: Бродвей, кино, парк, театральные билеты. Даже ни в чем не повинные коньки — и те «подлые». На вещи он переносит то, что ему отвратительно в людях, в человеческих отношениях.

В цикле повестей и рассказов о семье Глассов герои тоже чудаки Чудаком был покончивший самоубийством поэт Симур. Чудак и его брат
Бадди. Ключевое слово в характеристике персонажей этого цикла — многозначное английское слово «freak» (чудак, тронутый, урод, даже выродок)...

Значит ли это, что Холден и Глассы — исключения? Если бы это было так, Холден не смог бы властвовать над умами и душами нескольких поколений.

Книги Сэлинджера — явления истинного искусства еще и потому, что писатель сумел воплотить в слове нечто существенное, важное, общественно значимое. Характерное для тех сверстников Холдена, которых в пятьдесят первом, в самый разгар «холодной войны», справедливо назвали
«молчащим поколением».

Разные бывают чудаки. Поведение Дон Кихота тоже воспринималось как чудачество. Часто нормального человека, живущего в ненормальных обстоятельствах, если он не хочет, не может приспосабливаться к этим обстоятельствам, считают чудаком.

Холден наделен «абсолютным нравственным слухом» — он мгновенно различает фальшь, с него словно содрана кожа, обнажены нервные окончания; его сверхчувствительность — особого рода радар, улавливающий то, мимо чего спокойно проходят другие.

Эта его юношеская нетерпимость и притягивает, неодолимо притягивает читательские сердца.

З А К Л Ю Ч Е Н И Е

Таким образом, мы пришли к такому выводу, что повтор как стилистическое средство очень распространено в художественной литературе и используется многими авторами для передачи эмоционального состояния персонажа в критический период его жизни, а также для придания повествованию ритмичности и динамичности. Иногда писатели пользуются таким стилистическим средством, как параллелизм.

Параллельные конструкции представляют собой один и стилистических приемов композиции высказывания, в которой отдельные части предложения или ряд предложений в целом построены однотипно. Синтаксический параллелизм изучен в основном на материале художественной прозы. Это неудивительно, так как художественная речь использует параллелизм шире, разностороннее и разнообразнее, нежели другие виды речи. Параллелизм в широком смысле является конструктивным элементом многих художественных произведений. Можно сказать, что в различных формах он проявляется в структуре всякого художественного произведения.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: шпаргалки по государству и праву, оформление доклада, оформление курсовой работы.





Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5  6  7 | Следующая страница реферата