Психиатрический пациент как субъект научного исследования в США

В.В. Мотов (Тамбов)

Введение

Проведенное в прошлом десятилетии Всемирной организацией здравоохранения, Мировым Банком и Гарвардским университетом изучение потерь, которые страны мира несут из-за болезней населения (глобальное бремя болезней), дало неожиданный для многих результат: бремя психических расстройств (включая суициды) оказалось в США в 1990 г. чуть ли не самым весомым (15,4% DALYs), уступая лишь сердечно-сосудистым болезням (18,6% DALYs)[1] . Прямые и непрямые потери американской экономики от психических заболеваний (включены также патологическая зависимость от алкоголя и психоактивных веществ) составили в том же году в денежном выражении 313 млрд. долларов [1].

Понимание того, что даже незначительное, малозаметное для отдельного пациента повышение эффективности психиатрической помощи означает огромные выгоды для общества в целом, заставляет власти - как федеральные, так и на уровне штатов, серьезнее относиться к финансированию научных исследований в психиатрии.

Распространенность психических расстройств, склонность многих из них к затяжному и хроническому течению, а также необходимость длительного применения лекарственных средств создают и для частного бизнеса (прежде всего фармацевтического) устойчивый стимул вкладывать деньги в исследования, направленные на создание новых психотропных препаратов. Отдача от введения в клиническую практику удачного препарата может быть колоссальной: кумулятивный (с 1970 г.) положительный эффект применения лития при лечении биполярного расстройства оценивался в США к середине 1990-х гг. в 145 млрд. долларов [2]. Использование клозапина для лечения больных шизофренией на протяжении 1990-х гг. ежегодно сберегало для американской экономики 1,4 млрд. долларов [3].

Стремительный рост финансируемых фармацевтической индустрией клинических испытаний новых психотропных средств, вовлечение в такие исследования все большего числа пациентов с психическими расстройствами выдвигает на передний план вопрос безопасности субъекта научного исследования. Важность проблемы иллюстрирует случай, широко обсуждавшийся в США, как в профессиональной психиатрической литературе, так и в mass media.

В начале 1990-х гг. группа психиатров из медицинской школы Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе (UCLA) проводила исследование с целью выявить предикторы успешного функционирования больных шизофренией, не принимающих антипсихотических препаратов.

На первом этапе исследования все субъекты[2] (пациенты, страдающие шизофренией) получали в течение года Prolixin decanoate в инъекциях в фиксированной дозе 1 раз в 2 недели. Второй этап представлял собой рандомизированное, двойное слепое, плацебо-контролируемое исследование продолжительностью 6 месяцев. Пациенты разделялись на две группы, одна из которых получала Prolixin decanoate в той же дозе и таким же образом как и прежде, другая - инъекции плацебо. Через 3 месяца группы менялись местами. Пациенты, психическое состояние которых оставалось стабильным по завершении второго этапа, переходили на третий, где прекращали прием и Prolixin decanoate, и плацебо, и в течение года не принимали лекарств, оставаясь под наблюдением исследователей. Вскоре после отмены у одного испытуемого развилось серьезное обострение галлюцинаторно-бредовой симптоматики, сопровождавшееся угрозами убить «одержимых дьяволом» родителей. Несмотря на неоднократные обращения к исследователям (одним из них являлся лечащий врач пациента), лечение было начато лишь через 9 месяцев после обострения психоза. Другой пациент совершил самоубийство сразу по завершении исследования [4].

Каковы критерии этической приемлемости биомедицинских исследований? Кем и как регулируются в США научные исследования с использованием психиатрических пациентов в качестве субъектов? Каков к настоящему времени результат дискуссий о месте плацебо-контролируемых исследований в психиатрии? В чем трудности применения доктрины информированного согласия к ситуации научного исследования в психиатрии? При каких условиях возможно участие в научном исследовании субъекта, неспособного по своему психическому состоянию выразить информированное согласие?

Эти вопросы, а также подходы к их решению, предлагаемые американскими коллегами, обсуждаются в данной статье.

Этическая регуляция. Хельсинская Декларация

«Этика довольно часто устанавливает более высокие стандарты поведения, чем право, а в некоторых случаях предписывает врачам не подчиняться законам, которые требуют неэтичного поведения», - пишет J. Williams - руководитель этической секции Всемирной медицинской ассоциации (ВМА) в своем руководстве по медицинской этике, изданном ВМА в 2005 г. [5].

Хельсинская Декларация[3] Всемирной медицинской ассоциации является международно-признанным документом, формулирующим этические принципы медицинских научных исследований на человеке [6].

В соответствии с Декларацией, никакие национальные законы, инструкции или этические требования не должны ослаблять или устранять установленные Декларацией защиты для человека - субъекта научного исследования (п.9). Его здоровье приоритетно в сравнении с интересами науки и общества (п.5). Научное исследование с использованием человека в качестве субъекта исследования должно проводиться лишь в тех случаях, когда его значимость перевешивает возможные опасности для человека (п.18). На исследователе лежит обязанность защищать жизнь, здоровье, достоинство человека и конфиденциальность информации о нем (пп.10, 21). Субъект научного исследования должен быть информированным и добровольным его участником (п.20 ).

Потенциальному субъекту должна быть предоставлена адекватная информация о целях, методах, источниках финансирования исследования, возможных конфликтах интересов, ожидаемых выгодах и потенциальных рисках, о праве воздержаться от участия в исследовании или аннулировать свое согласие на участие в любое время. Данное информировано согласие исследователь должен получить от субъекта свободно, предпочтительно в письменном виде. Если между субъектом и исследователем существуют отношения «врач-пациент», информированное согласие субъекта должно быть получено врачом, не участвующим в данном исследовании. Вовлечение в исследование субъектов, неспособных по своему психическому состоянию принимать решения, возможно лишь с информированного согласия их законных представителей и ограничивается случаями, когда исследование является необходимым для улучшения здоровья популяции, которую субъекты представляют (пп.22-26). Ответственность за человека, являющегося субъектом научного исследования, лежит на исследователе, но не на субъекте, несмотря на согласие последнего на участие в исследовании (п15). Публикуя результаты, исследователь обязан раскрывать источники финансирования (п.27).

Дискуссии вокруг плацебо

Параграф 29 Декларации устанавливает этические границы плацебо- контролируемых исследований: «Выгоды, риски, бремя и эффективность нового метода должны оцениваться путем сравнения его с лучшими уже имеющимися в распоряжении профилактическими, диагностическими и лечебными методами. Это не исключает использования плацебо или не назначения лечения в исследованиях, где не существует доказавшего свою пригодность профилактического, диагностического или лечебного метода» [7]. Данная формулировка породила острые дискуссии в международном медицинском сообществе относительно этической приемлемости плацебо-контролируемых исследований при многих психических расстройствах. Например, упоминавшееся в начале статьи исследование UCLA попадает в категорию этически неприемлемых, т.к. страдающим шизофренией (заболевание, при котором существуют доказавшие свою пригодность методы лечения) пациентам контрольной группы назначалось плацебо. К. Rothman и K. Michels (1994) приводят следующий пример исследования, не отвечающего этическим принципам Хельсинской Декларации: « В 1992г сообщение о рандомизированном исследовании эффективности лечения большого депрессивного расстройства начиналось с заявления: « Эффективные антидепрессивные средства существуют на протяжение более чем 30 лет». Тем не менее, исследователи назначили плацебо половине пациентов с выраженной депрессией» [8].

W.Carpenter, P.Appelbaum, R.Levine (2003) полагают, что этический запрет на использование плацебо в ситуации, где существуют, хотя и недостаточно эффективные, но доказавшие свою пригодность методы лечения, основывается на предположении, что врачи-исследователи должны быть всецело преданы единственной цели - обеспечению максимального блага для пациента [9]. Однако этика научного исследования и клиническая этика - не идентичны. Важная задача в первом случае – получение надежных научных знаний. Эта задача заставляет исследователей прибегать к приемам, не используемым в обычной клинической практике: случайное, без учета желания пациента разделение на группы, применение строго фиксированных протоколом исследования доз препаратов, исключение возможности назначения дополнительного лечения, намеренное сокрытие информации о получаемом субъектами препарате как от них самих, так и от исследователей, в некоторых случаях - использование плацебо вместо активного лечения [10].

Представления об опасности плацебо-контролируемых исследований, по мнению тех же авторов, преувеличены [11]. Например, назначение в течение ограниченного периода времени плацебо вместо активного препарата при шизофрении мало влияет на долговременные аспекты болезни (функциональные способности, качество жизни), т.к. эти характеристики связаны, в основном, с первично негативными симптомами, в отношении которых имеющиеся антипсихотические препараты малоэффективны. Кроме того, существует категория больных шизофренией, резистентных к современным психотропным средствам. Риск участия в плацебо-контролируемом исследовании для таких пациентов минимален, а потенциальная польза больше, чем для «среднего» субъекта [12].

Сторонники расширения границ плацебо-контролируемых исследований рассматривают плацебо в качестве инструмента, с помощью которого устанавливается наиболее адекватная точка отсчета при оценке эффективности лекарственного препарата. Так, если новый препарат менее эффективен, чем традиционный, он может оказаться все же эффективнее плацебо. Что если он дает меньше побочных эффектов, чем более эффективный? Или значительно дешевле его? Или его прием менее обременителен для пациента? С учетом этих факторов часть пациентов может предпочесть менее эффективный препарат более эффективному.

Плацебо-контролируемые исследования менее затратны. Статистически значимые результаты здесь могут быть получены при использовании меньшего количества субъектов ввиду того, что эффект испытываемого лекарственного средства более выражен при сравнении его с плацебо, чем с уже применяющимся препаратом [13].

В 2002 г. Всемирная медицинская ассоциация несколько смягчила свой подход в отношении плацебо, внеся в Хельсинскую Декларацию следующие пояснения п.29: «Настоящим ВМА подтверждает свою позицию, что плацебо-контролируемое исследование заслуживает особо пристального внимания и что этот метод следует применять, как правило, при отсутствии имеющегося и доказавшего свою пригодность лечения. Однако плацебо-контролируемое исследование может быть этически приемлемым, даже если такое лечение существует, при следующих условиях:

- по чрезвычайно убедительным и научно обоснованным методологическим причинам его использование необходимо для установления эффективности и безопасности профилактического, диагностического или лечебного метода; или

- профилактический, диагностический или лечебный метод используется при незначительно выраженном болезненном состоянии, и получающие плацебо пациенты не будут подвергаться какому-либо дополнительному риску серьезного или необратимого вреда. Все другие положения Хельсинской Декларации должны строго соблюдаться, в особенности, положение о необходимости соответствующего этического и научного рассмотрения»[4]

Carpenter et al. (2003) считают, что эти пояснения делают плацебо–контролируемые исследования при шизофрении «по-видимому, допустимыми, по крайней мере, при некоторых обстоятельствах» [14].

Существуют ли, однако, «чрезвычайно убедительные и научно обоснованные методологические причины» для использования плацебо в психохирургии, где, как отмечает Prof. Winick (1998), «фактически все исследования оценки эффективности психохирургических вмешательств представляют собой скорее ретроспективные рассказы приверженцев этого метода, чем проспективные контролируемые исследования, в результате чего надежность опубликованных оценок в этой области вызывает существенное недоверие»[5]? Как будто существуют. Между тем, с учетом содержательной стороны термина «плацебо» в психохирургии, вопрос следовало бы сформулировать иначе: существуют ли «чрезвычайно убедительные и научно обоснованные методологические причины» сверлить всем пациентам контрольной группы отверстия в костях черепа (с целью обеспечения плацебо-эффекта псевдооперации), ничего больше не предпринимая? S.Kim (2004) указывает, что симулятивные хирургические вмешательства (sham-surgery) производятся в настоящее время для контроля эффективности операций по пересадке ткани плода при лечения болезни Паркинсона [15]. R. Albin (2002) находит плацебо-операции «чрезвычайно полезными» как с точки зрения оценки плацебо-эффекта самой хирургической процедуры, так и естественной флуктуации симптомов болезни Паркинсона [16]. S. Stolberg (1999) утверждает, что риск такой псевдооперации не выше, чем риск, которому подвергается пациент, посещая кабинет стоматолога [17]. R Macklin (1999) в связи с этим заметила, что для большинства «просверливание дыр в черепе» - нечто более серьезное, чем «сверление зубов» [18].

Правовая регуляция

В США существуют два основных закона, регулирующих на федеральном уровне научные исследования, субъектом которых является человек: Закон о пищевых продуктах, лекарственных и косметических средствах (Food, Drug, and Cosmetic Act, 21 U.S.C. 301 et seq.. 1938)[6] и Федеральный закон о научных исследованиях 1974г.(National Research Act of 1974, 42 U.S.C. 2891-2892) [19]. В соответствии с данными законами министр здравоохранения и социального обеспечения США (The Secretary of Health and Human Services) наделен правом издавать приказы и инструкции, касающиеся правил проведения биомедицинских научных исследований (biomedical research)[7] и исследований, направленных на изучение человеческого поведения (behavioral research)[8].

Нормативными актами американского «Минздрава» (The Department of Health and Human Services) установлены принципиальные критерии, без достижения которых научное исследования в упомянутых областях не может быть начато. Таких критериев два:

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: женщины реферат, решебник по геометрии, реферат условия.





1  2  3  4  5 | Следующая страница реферата