Предыдущая страница реферата | 18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28 | Следующая страница реферата

“We could write a dozen letters”, Denny answered, “ And all we’d get would be a doddering commissioner down here in six months’ time. No! I’ve thought it all out. There’s only one way to make them build a new sewer.”

“How?”

“Blow up the old one!” (A.J.Cronin “The Citatel”, p.40)

Совершая макроречевой акт убеждения, Динни, преследует две перлокутивные цели: первая – произвести желаемые изменения в когнитивной структуре сознания своего собеседника, т.е. изменить мнение Эндрю о причине вспышки эпидемии, и вторая – изменить поведение адресата так, чтобы оно соответствовало желаниям адресанта, в нашем случае убедить Эндрю уничтожить канализационную трубу. Для достижения первичной цели акта убеждения Денни направляет свою аргументацию на переинтерпретацию ситуации и выдвигает тезис в виде ассертива: “It’s the main sewer that’s to blame.” В ходе совершения этого утверждения, говорящий выражает некоторое убеждение, в справедливости которого он намерен убедить слушающего. Контекст ситуации показывает нам, что Денни безуспешно пытался убедить местные власти в лице главного санитарного инспектора города. Потерпев неудачу в убеждении господина Гриффитса путем рациональных средств воздействия (“I’ve hammered at Griffiths about it till I’m tired”), Денни прибегает к иррациональным, т.е. иллокутивным средствам, убеждая Эндрю. Иллокутивную силу основного аргумента с пропозицией: “It leaks like the devil, and seeps into half the low wells at the bottom of the town” усиливает ФИ like the devil, что в свою очередь делает аргумент более убедительным для слушающего. Выдвигая тезис – ассертив, представляющий собой реализацию оценочного суждения и ассертивный аргумент в его поддержку, Денни тем самым вербализует интенциональное состояние вины, направленное скорее не на источник заразы, а на ленивые, некомпетентные и уклоняющиеся от выполнения своих обязанностей местные власти, которые не принимают никаких мер борьбы с ней.
Типичным представителем местной администрации в анализируемом фрагменте выступает господин Гриффитс (He’s a lazy, evasive, incompetent, pious swine”). Таким образом, ФИ в этом случае является не только средством иллокутивного, а также и средством интенционального усиления.

Для достижения конечной цели акта убеждения Денни приводит последовательность контраргументов, направленных против тезиса, выдвинутого
Эндрю в виде косвенного директива “We must write to the Ministry of
Health”. Денни убежден в том, что нет смысла писать письма с жалобами в
Министерство здравохранения. В порядке вывода из выше перечисленных предпосылок, выраженных в ассертивных речевых актов, Денни выдвигает новый тезис с пропозицией “Blow up the old one!” и явной директивной иллокуцией, в котором предлагает Эндрю взорвать старую канализационную трубу для того, чтобы администрация города построила новую. Дальнейшее развитие сюжета свидетельствует о том, что Денни убедил Эндрю. Ночью они закладывают в трубу динамитные шашки и производят взрывы, а утром всполошившаяся, наконец, администрация приступает к ремонту канализационной системы.
Следовательно, макроречевой акт убеждения, предпринятый Денни, можно считать успешным. Адресант убедил адресата, ибо после исполнения говорящим речевого акта убеждения адресат совершил действие, интендируемое говорящим, благодаря тому факту, что у него сформировались определенные убеждения (последнее также входило в намерения говорящего).

Другой, очень интересный, на наш взгляд, пример аргументативного диалога представляет разговор двух супругов, главных героев комедии С.Моэма
“Пенелопа”. Макроструктура данного фрагмента дискурса может быть представлена в виде пропозиции “муж убеждает свою строптивую жену принять лекарство”.

[Dickie comes in with a little medicine glass, filled with a milky fluid.]

Dickie: Here it is.

Penelope: Oh, no, Dickie, I’d much rather not.

D.: Don’t be silly, darling. This’ll pull you together like anything.

P: No, I think I’d rather lie down on this sofa.

[She lies down on a sofa.]

D: Let’s put this rug over your feet. There. Now take this medicine. … There …

P: Oh, no, Dickie. I’ll take it after you’ve gone. I really will. I promise you I’ll take it.

D: Why on earth can’t you take it now?

P: Well, I hate making faces before you.

D: But I’ve often seen you make faces.

P: Yes, at you. That’s quite a different thing.

D: Now take it like a good girl. It’ll make you feel like one o’clock.

P: After you’ve gone.

D: [With great determination.] I’m not going to stir from this room till you’ve taken it.

P: [Resigned.] Give it me. Hold my nose, Dickie. [She swallows it and makes a faсe.] Oh, I wish I’d never married you, Dickie (W.S.Maugham
“Penelope”, p.51).

Анализ разговора показывает, что процесс аргументации состоит из четырех этапов (раундов), следовательно, прагматическая макроструктура данного разговора включает четыре макроречевых акта аргументации.
Рассмотрим каждый из них.

В начале первого раунда аргументации, на стадии конфронтации, основной тезис вводится имплицитно в виде косвенного директива с пропозицией “Here it is”. Наиболее естественная процедура введения тезиса в аргументативном диалоге предусматривает использование эксплицитных средств, в нашем случае - явного директива с иллокутивной силой просьбы. На данном этапе аргументации функцию такого средства выполняет ситуационный контекст, знание которого помогает слушающему восстановить тезис. Таким образом, восстановив основной тезис своего мужа, содержащий просьбу принять лекарство, Пенелопа отказывается ее выполнить. Свой отказ она вербализует при помощи комиссива с пропозицией “Oh, no, Dickie, I’d much rather not”.
После того, как разногласие мнений супругов представлено оппозицией между просьбой и отказом ее выполнить, наступает решающий момент в дискуссии - стадия аргументации, на которой стороны переходят к изложению своих аргументов. Аргументы Дикки, выступающего на этой стадии в роли протагониста, включают директив с пропозицией “Don’t be silly, darling”, который можно охарактеризовать как обращение к жене с просьбой быть благоразумной и ассертив, пропозициональное содержание которого (“This’ll pull you together like anything”) представляет собой предсказание о быстром действии предлагаемого лекарства. ФИ like anything в составе этого ассертивного аргумента способствует интенсивности, с которой выражена иллокутивная сила “выдвижение аргумента”, доказывающего приемлемость тезиса. Однако аргументы мужа оказались не убедительными для Пенелопы, она предпочитает прилечь и отдохнуть, нежели выпить лекарство. Свое предпочтение (точку зрения) Пенелопа излагает в пропозиции комиссивного высказывания, которое содержит эксплицитный модус мнения, перформатив to think и модальный предикат I’d rather: “I think I’d rather lie down on this sofa”. Таким образом, Дикки терпит поражение в первом раунде аргументации.

Интенциональный горизонт Дикки, в первую очередь, врача, выполняющего свой профессиональный долг, а затем уже любящего и заботливого мужа, задает необходимость нового раунда аргументации и тут уже ему приходится полностью перестраиваться на эксплицитное введение тезиса в виде явного директива с пропозицией “Now take this medicine”. Что же касается Пенелопы, то ее дальнейшее вербальное поведение определяет интенциональное состояние желания побыть одной. Выслушав тезис своего мужа и предвосхищая его аргументы, она осознает, что информация, содержащаяся в предполагаемых аргументах, вновь противоречит ее желанию и мнению. Поэтому Пенелопа перебивает речь Дикки и вступает в разговор с целью выразить непринятие его тезиса ассертивом “Oh, no Dickie” и высказать свою точку зрения, совершая комиссивный РА, содержащий обещание принять лекарство только после ухода
Дикки (“I’ll take it after you’ve gone”). Свой тезис Пенелопа подкрепляет последовательностью комиссивных аргументов, которые иллокутивно взаимосвязаны, дополняют и усиливают друг друга. Выдвижение аргументов в данной последовательности происходит по мере нарастания комиссивной иллокутивной силы. Сначала идет комиссив, выражение иллокутивной силы которого, усиливает лексический интенсификатор really (“I really will”), за ним следует сложный комиссивный речевой акт, совокупную иллокутивную силу которого выражает перформатив to promise. Таким образом, мы видим, что условия успешности второго макроречевого акта аргументации не выполнены, супругам не удалось прийти к единому мнению.

Поражение во втором раунде аргументации вынуждает Дикки предпринять третью попытку. Новый раунд он начинает с риторического вопроса, который имплицитно репрезентирует тезис. В классификации Дж.Серля вопрос представляет собой особую форму просьбы, просьбы о вербальном акте, содержащем ответ (Дж.Серль 1986б), следовательно, высказывание с пропозицией запроса о положении дел в мире “ Why on earth can’t you take it now?” является косвенной просьбой, скрытую иллокутивную силу которого, усиливает выражение “why on earth …”. Усиление иллокутивной силы
“выдвижение тезиса”, по мнению Пенелопы, не обосновывают его “приемлемость” и поэтому она вновь отвергает просьбу, мотивируя свой отказ тем, что нежелает “строить рожицы” в присутствии мужа. Интенциональное состояние нежелания Пенелопа вербализует в виде ассертива с пропозицией “Well, I hate making faces before you”. Аргумент Пенелопы не убедил Дикки. Продолжая отстаивать свою точку зрения, он переходит в контрнаступление, и выдвигает контраргумент в защиту своего тезиса. Соединительная частица but вводит контраргумент, выраженный ассертивом с пропозицией “But I’ve often seen you make faces” и указывает на оппозицию между двумя противоположными аргументами: аргументом протагониста (Дикки), защищающего тезис: “Take the medicine now” и аргументом антагониста (Пенелопы), отстаивающей тезис:
“I’ll take the medicine after you’ve gone”. Однако оппозиция не заключается только в том, что существует противопоставление аргументов. Дело в том, что анализируемые ассертивы являются аргументами двух противоположных выводов:
“ Я приму лекарство когда ты уйдешь, потому, что я не желаю “строить рожицы” в твоем присутствии” (вывод Пенелопы) и “Но я часто вижу как ты
“строишь рожицы”, поэтому прими лекарство сейчас” (вывод Дикки).
Следовательно, but также относится и к оппозиции между двумя противоположными выводами. Возникшая оппозиция дает Пенелопе все основания полагать, что аргумент вывода, сделанного Дикки, нерелевантен, а это означает, что он не является достаточным в пользу точки зрения мужа. По этой причине Пенелопа вводит еще один аргумент, состоящий из двух ассертивов “ Yes, at you. That’s quite a different thing”, который уточняет предыдущий аргумент и поясняет тот факт, что “ “строить рожицы” мужу и
“строить рожицы” в присутствии мужа – разные вещи”. Таким образом, в третьем раунде аргументации победу одерживает Пенелопа.

Терпению Дикки можно позавидовать, несмотря на очередное поражение, он остается непреклонным. Упрямство жены настораживает его, интенциональное состояние веры в то, что промедление в данной ситуации может оказаться смерти подобно (ведь речь идет о здоровье жены), определяет и сам способ вербального представления этого состояния. Дикки излагает свой тезис, прибегая к вербальным средствам, которыми обычно убеждают детей, он опосредован речевым актом просьбы “take it like a good girl”. С целью обоснования “приемлемости” данного тезиса он усиливает иллокутивную силу “ выдвижение аргумента” “It’ll make you feel like one o’clock”, используя при этом ФИ like one o’clock. Пенелопа и на сей раз отклоняет аргумент
Дикки, она настаивает на принятии лекарства после ухода мужа и репрезентирует свой тезис в виде ассертива с пропозицией “After you’ve gone”. Но Дикки не намерен отступать, а тем более терпеть поражение в этом раунде и поэтому он с решительностью представляет еще один аргумент, совершая комиссив: “I’m not going to stir from this room till you’ve taken it”. Наконец Пенелопа принимает аргументы и тезис Дикки. Она покорно соглашается выпить лекарство и выражает свое согласие последовательностью директивных речевых актов с иллокутивной силй просьбы: Give it me” и “Hold my nose, Dickie”. Таким образом, можно констатировать, что иллокутивная цель проанализированного выше макроречевого акта аргументации – повлиять на процесс принятия адресатом решения - достигнута, а значит и сам макроречевой акт убеждения можно считать успешным.

Итак, разговор, проанализированный выше, представляет собой аргументацию с доминирующей иллокуцией директива (введение тезиса) и ассертива (введение аргументов). Аргументация строится таким образом, что обращение к разуму уступает место обращению к чувствам, что позволяет Дикки добиться своей цели.

Количество примеров, использованных в данном параграфе, можно было бы увеличить, но уже из приведенных выше видно, как ФИ способствуют иллокутивной силе “выдвижение аргумента” и насколько существенна роль ФИ в реализации условий успешности речевого акта аргументации.

3.4.2.ФИ в нарративном дискурсе

Основным компонентом нарративного дискурса является нарративный текст, представляющий собой “репрезентацию последовательности сжатых событий” (van
Dijk 1997). Событие в настоящем исследовании рассматривается как сложное когнитивно - семантическое единство. С целью выявления коммуникативного предназначения ФИ в нарративном дискурсе мы сопоставляем фрагменты текста с событийной моделью В.Я.Шабеса, в которую нами были включены некоторые категории модели события Л.Талми. Событийная модель В.Я.Шабеса содержит категорию “Макрособытие” и выступает в дискурсе в виде триединства:
Пресобытие – Эндособытие – Постсобытие (Шабес 1989). Рассмотрим два примера, фразеологические контексты в которых представляют собой
Макрособытия и описывают связанные во времени и следующие друг за другом события:

1.“It was cool and dark and a trickle of water flowed down the bed of a tiny, limpid stream. The spot was propitious. He gave the horse a touch of his spurs and galloped hell for leather till they came to the wood. He jumped off and lifted Catalina down” (W.S.Maugham “Catalina”, p.205).

2. “How pretty the Tuscan landscape was! Suddenly he pulled his horse up. The survants came up with him to see if there were anything he wanted and to their surprise saw that he was shaking with silent laughter. He saw the look on their faces and laughed all the more, then without a word clapped his spurs to the horse’s flanks and galloped hell for leather down the road till the poor brute, uncustomed to such exuberance, slackened down to its usual steady amble (W.S.Maugham “Then and Now”, p.216).

Ассертивы, содержащие пропозиции: “He gave the horse a touch of his spurs” (пример 1) и “ … then without a word clapped his spurs to the horse’s flanks”(пример 2), вводят Пресобытия, которые каузируют
Эндособытия, вербализованные пропозициями: “and galloped hell for leather”
(пример1), “galloped hell for leather down the road” (пример 2). За
Эндособытиями во времени следуют консекутивные Постсобытия, рассматриваемые внешним интерпретатором как события – следствия Эндособытий. В тексте они эксплицируются ассертивами: “ till they came to the wood” (пример 1) и
“till the poor brute, unccustomed to such exuberance, slackened down to its usual steady amble” (пример 2).

Эндособытия в анализируемых примерах имеют собственные темпоральные границы, отделяющие их от Пресобытий и Постсобытий. Предлог till в обоих примерах, указывающий на момент времени, вплоть до которого совершалось
Эндособытие, обозначает в тексте границу между Эндособытием и Постсобытием.

В данных примерах нас интересуют Эндособытия, поскольку их вербальная экспликация в текстах включает ФИ. Эндособытие – континуальная единица, разворачивающаяся во времени, поэтому компоненты его структуры: Потенциал
– Реализация - Результат удобно рассматривать последовательно. Итак, ассертивы “he gave the horse a touch of his spurs” (пример 1) и “ then without a word clapped his spurs to the horse’s flanks” (пример 2) вербализуют реализацию Агенсами Пресобытий, направленных на формирование адекватных Потенциалов Эндособытий. Таким образом, в Потенциалы Эндособытий входят результаты каузативных Пресобытий, связанных с данными
Эндособытиями. Из контекстов, описывающих Пресобытия, мы узнаем, что
Эндособытия имеют полные Потенциалы, которые включают в себя такие категории, как: Агенс (he), Предикаты (clapped, gave a touch), Материалы ( horse’s flanks), Инструменты (spurs), Фигура (horse).

Процесс перехода Потенциала Эндособытия в Результат фиксирует
Реализация, которая в данных примерах представлена как цельный, континуальный и интенсивный процесс. Континуальность и интенсивность процессов Реализации Эндособытий в обоих примерах вербализуют ФИ hell for leather.

Вместе с тем, во втором примере Реализация Эндособытия носит градуальный характер. Градуальность Реализации эксплицируют пропозиции ассертивов, содержащие такие предикаты, как “galloped hell for leather” и
“slackened down to its usual steady amble”. Следовательно, Реализация есть градуальная трансформация Потенциала в Результат. Результаты Реализации
Эндособытий эксплицируют их завершенность и вербализуются в Постсобытиях, которые свидетельствуют о максимальной степени усилий Агенса и Фигуры. ФИ в анализируемых примерах – средство выражения интенсивности процесса
Реализации Эндособытия. Сопоставление фрагментов нарративного дискурса функционирования ФИ с моделью события демонстрирует вербализацию континуального и градуального аспектов события. Следовательно, ФИ в данных фрагментах нарративного дискурса выступают как знаки, указывающие на континуальность события.

Семиологическое отношение к событию, как отмечает Т.В.Радзиевская, неизбежно уже в силу того, что обозначения событий не столько характеризуют происходящее, сколько его интерпретируют: “Познание явления – это познание его многообразных связей с другими явлениями (событиями) разных сфер.
Охарактеризовать событие – значит эксплицировать все связи данного события с другими событиями и выявить тем самым его значимость в этой совокупности связей” (цит. по Арутюнова 1988а: 175). Сопоставляя нарративные тексты с моделью события, мы заметили, что текст обладает еще одной важной особенностью. В зависимости от прагматической направленности того или иного текста, в нем могут маркироваться отдельные коммуникативно значимые категории событийной структуры.

Большую роль в выявлении коммуникативно значимого события У.Лабов отводит интенсификаторам: “в нарративном дискурсе интенсификатор выдвигает на первый план те события, которые являются наиболее важными и значимыми для контекста данной коммуникации” (W.Labov 1984:46). В примере, приведенном ниже, ФИ вводит ключевой предикат, обозначая коммуникативно значимое событие.

I got into trouble over opium and cocaine. That was the start. After that I went downhill hell for leather. Did spells at Cologne and Mannheim.
And there’s no climbing back once a man’s touched rock bottom (Kenkyusha).

Сопоставление моделей когнитивных единиц (событий) с коммуникативными единицами (нарративными текстами, содержащими ФИ) демонстрирует существенно важную роль когнитивного компонента в коммуникативных процессах. При таком подходе (объемность) многомерность и континуальность (континуумность) оказываются не столько свойствами текста как явления объективной реальности, сколько продуктом взаимодействия когнитивного и коммуникативного компонентов речемыслительной деятельности.

3.4.3. ФИ в дискурсе языковой личности

Заключительный раздел представлен анализом дискурса языковой личности Холдена Колфилда, главного героя романа Дж. Д.Сэлинджера “Над пропастью во ржи” (“The Catcher in the Rye”). Введение понятия личности в дискурс означает возможность говорить о том, что личность осознает свое отношение к принятым принципам и конвенциям ведения дискурса и творчески использует их в своих речевых действиях. Личность в дискурсе сливается с понятием языковой личности в самом общем, глобальном, социально- психологическом смысле, поскольку по определению Ю.Н.Караулова, “языковая личность – это углубление, развитие, насыщение дополнительным содержанием личности вообще” (Караулов 1987:37).

Понимая под дискурсом личности вслед за Ю.Н.Карауловым весь процесс говорения и зафиксированный за относительно длительный отрезок времени результат этого процесса (Караулов 1988), мы предлагаем в качестве примера такого дискурса всю совокупность текстов, порожденных Холденом Колфилдом.
Мы выбрали для анализа дискурс именно этой языковой личности не случайно.
В дискурсе этого шестнадцатилетнего подростка удалось выявить целый каскад ФИ (около 88 употреблений). С какой же целью данная языковая личность использует в своей речи такое количество ФИ? Мы попытаемся ответить на этот вопрос, систематизировав всю совокупность произведенных во внешней и внутренней речи высказываний данного персонажа. Высказываний, содержащих ФИ, поскольку, как считает З.А.Кузневич, духовная жизнь опредмечивается в речевых поступках человека, его языковом поведении, т.е. в широком смысле в текстах, им порождаемых (Кузневич 1999). Здесь можно говорить об уточнении известного тезиса Ф.де Соссюра о том, что за каждым текстом скрывается языковая система. Ю.Н.Караулов предлагает иное прочтение этого известного постулата: “за каждым текстом стоит творчески развитая языковая личность” (Караулов 1988: 112), в структуре которой ученый выделяет три уровня: 1) вербально-семантический или лексикон; 2) лингво – когнитивный или тезаурус; 3) мотивационный или прагматикон (Караулов 1987).

Рассмотрение речевой деятельности, в первую очередь, как творческой деятельности языковой личности Холдена Колфилда, мы начнем с мотивационного уровня, отражающего прагматикон личности, т.е. систему ее целей, мотивов, установок и интенциональностей, движущих развитием языковой личности, ее поведением, а также управляющих текстопроизводством личности. Для выражения своих установок, интенций по отношению к другому человеку, к миру, к бытию вообще Холден Колфилд обращается к определенному типу дискурса, а именно к нарративному. Однако Холдену часто приходится отстаивать перед собеседником свою точку зрения, свою жизненную позицию, свой взгляд на общество, поэтому в его дискурсе встречаются элементы аргументации. Таким образом, дискурс Холдена Колфилда можно охарактеризовать как нарративно - аргументативный, который в свою очередь представлен в двух видах – внешней и интериоризованной речи.
Интериоризация речевых поступков – важная характеристика языковой личности.
Обилие интериоризованной речи в дискурсе героя может квалифицировать его как личность, ведущую богатую внутреннюю жизнь, насыщенную эмоциональными и интеллектуальными переживаниями (Кузневич 1999). Основной формой, в которой представлена интериоризованная речь Холдена, является внутренний монолог.
Именно в нем раскрывается духовный и моральный облик подростка. Следует отметить, что личность чаще всего и легче всего раскрывается именно во внутренней речи. По мнению З.А.Кузневич, наедине с собой человек наиболее откровенен, ибо внутренний мир практически недоступен для наблюдения во внешней речи (Кузневич 1999). Таким образом, можно считать, что внутренняя речь Холдена Колфилда осуществляет доступ к его внутреннему миру, к его интенциональному горизонту, который определяется интенциональным состоянием, связанными с обостренной реакцией подростка на “фальш” или
“липу”, на несоответствие действительного и кажущегося. Об этом свидетельствует и то, что слово phony (фальш, липа) является одним из ключевых слов в лексиконе Холдена, а ключевое слово – выразитель интенционального горизонта. Такой переход ключевого слова из лексикона в прагматикон – наглядный пример взаимного проникновения уровней в структуре языковой личности, о чем писал Ю.Н.Караулов (Караулов 1987).

Наличие оценок и самооценок в дискурсе Холдена Колфилда является способом его самоутверждения, обоснования его жизненных позиций, идеалов, ценностей. Как показывает языковой материал, в дискурсе героя преобладают эмоционально-оценочные высказывания адресанта о самом себе, т.е. эгоцентрированные высказывания, которые согласно классификации Л.П.Чахоян, могут быть дескриптивными и реляционными (Чахоян 1990).

В дискурсе Холдена представлены в основном дескриптивные эгоцентрированные высказывания с ФИ, которые представляют собой описания физического поведения, например: “Then I took out my door key and opened our door, quiet as hell” (J.D.Salinger “The Catcher in the Rye”, p.142), “I went into D.B.’s room quiet as hell and turned on the lamp on the desk”
(указ. соч. p.143), “I just put the pad and pencil in my pocket and started walking fast as hell up to her school” (указ.соч., p.179) и др., описания речевой и мыслительной деятельности, например: “I said it suave as hell”
(указ. соч., p.57, 85), “ I said. Cold as hell” (p.36), “I’m not saying it ruined our conversation – it didn’t – but it sure as hell didn’t do it any good” (p.101), “I think it was because she was young as hell” (p.85), “ I know it annoyed hell out of old Ackley” (p.19) и др., а также описания психического поведения, среди которых нами были выделены высказывания, вербализующие эмоциональные состояния, например: “I was anxious as hell to see it, too” (p.106), “I just felt blue as hell” (p.138), “I was embarrassed as hell” (p.172), “I got excited as hell thinking about it”
(p.179) и интенциональные состояния, например: “I felt sorry as hell for him” (p.12), “It made me feel sad as hell …”(p.12, 86), “I was depressed as hell …” (p.135) и др..

“Интенсивность есть мера экспансивности личности говорящего, есть показатель его речевого темперамента” (Туранский 1990:25). Как показал анализ прагматикона дискурса Холдена, персонаж очень активно, даже можно сказать, очень бурно и непосредственно проявляет свои эмоциональные переживания, воздействует на окружающих, что в свою очередь, свидетельствует о том, что в речевой деятельности Холден Колфилд
-эмоциональная языковая личность. Вместе с тем, доминирующими состояниями в его дискурсе являются интенциональные состояния сожаления, уныния и печали.

Красной нитью через весь дискурс Холдена Колфилда проходит интенциональное состояние ненависти к обществу, которое живет в тумане порожденных им самим ложных концепций о своем значении и роли в современном мире. Преследуя самые низменные, бездуховные цели, общество утверждает свой вымышленный, идиллический образ в театре и кино. Холден ненавидит
“лживость” кино и театра, на которую так падка публика. Об интенциональном состоянии ненависти, направленном на театр и кино, свидетельствуют следующие два фрагмента нарративного дискурса, представляющие собой последовательности ассертивных речевых актов, иллокутивную силу и стратегическую установку которым, согласно методу дискурсивного анализа Т. ван Дейка, придает личность как субъект дискурса (ван Дейк 1989).

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: курсовые, доклад на тему язык, сочинения по литературе.





Предыдущая страница реферата | 18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28 | Следующая страница реферата