Архитектор империи

Впервые мы сталкиваемся с именем Аполлодора в связи со строительством моста через Дунай во время войны с даками (104 г.).

Мост Лацера через реку Тахо, или восхитительный мост-акведук, известный как Понт дю Гард, сохранившиеся до сего дня, переброшены через глубокие и относительно узкие долины. Их устои покоятся на скалистом основании, и они строились на давно уже замиренной территории, чтобы стоять вечно. Мост Цезаря - сложное свайное сооружение, выстроенное с чрезвычайной скоростью ради одной операции в месте, где Рейн быстр, но неглубок. В "Записках о Галльской войне" сам Цезарь, писавший о себе в третьем лице, отметил: "3. Мост он построил следующим образом: бревна в полтора фута толщиной, несколько заостренные снизу и по длине своей соразмерные с глубиной реки, соединялись друг с другом попарно на расстоянии двух футов. 4. Они были с помощью машин опущены в реку и укреплялись вколачиванием бабами, однако не перпендикулярно, как вбиваются обыкновенные сваи, но наискось, наподобие стропил и с уклоном в сторону течения реки... 6. Обе эти пары соединялись сверху поперечными балками в два фута толщиной соответственно расстоянию между соединенными бревнами и держались в одинаковом одна от другой расстоянии посредством двух фибул [пряжек - связей] на каждом конце поперечной балки. 7. Так как, следовательно, обе эти пары бревен были разъединены и с обеих противоположных сторон укреплены, то все сооружение получало естественным образом такую прочность, что чем сильней был напор воды, тем крепче все его балки связаны друг с другом".

Аполлодору предстояло возвести мост с учетом полной ширины разлива Дуная — а это 1100 м! У римлян был накоплен колоссальный гидротехнический опыт, но здесь приходилось искать совершенно новое решение.

У Аполлодора вне всякого сомнения был список Витрувия и, возможно, (он грек из Сирии) Филона, но и из этих книг нельзя было j почерпнуть образец. Тем не менее, и не имея прямых подсказок, Аполлодор мог уже твердо опереться на отлаженную систему знания о пределах допустимого и целесообразного действия.

Из-за глубины реки и силы ее течения число опор следовало свести к минимуму, что означало, естественно, увеличение пролета. Аполлодор остановился на том, чтобы возвести 20 опорных столбов, так что пролет составил почти 54 м. Следовательно, применить здесь стандартную для римлян полуциркульную арку было теперь практически невозможно: замковый камень арки оказался бы на высоте 27 м над верхом столба и на отметке 77 м, считая от подошвы фундамента. Опыт расчетов должен был показать инженеру, что объем камня в "пазухах" между арками — даже при устройстве разгрузочных отверстий — минимум в полтора раза увеличил бы общую нагрузку на фундамент. Аполлодору не были известны арочные фермы, но он знал, как устраивать кружала деревянной опалубки для сводов большого пролета. Судя по тонким рельефам на колонне Траяна, зодчий переосмыслил ранее вспомогательную конструкцию и преобразовал ее, сделав основной! Детали изображения показывают, что Аполлодор знал природу горизонтального распора, и он любопытным образом "гасит" его в пределах мостового строения, уперев концы арок в очень жесткие парные треугольные фермы, вершины которых стали надежными промежуточными опорами для балок мостового настила. С обоих концов огромного моста Аполлодор воздвиг мощные укрепления, так как угроза со стороны даков была постоянной.

Следующей работой Аполлодора стало сооружение гавани Траяна в Остии (нынешняя Чивитта Веккиа). Тщательная аэрофотосъемка и зондажные раскопки внесли, наконец, необходимую ясность и, безусловно, доказали справедливость сведений, некогда записанных римскими историками. Следы этой гавани длительное время не могли найти, потому что не приняли во внимание того, что линия берега в античные времена проходила почти на 10 км в глубь материка относительно современной береговой линии.

Работы, которыми руководил Аполлодор, имели уже добротные прототипы - гавань Карфагена и гавань Клавдия, недостатки которой были уже ясны современникам -волнение в период зимних штормов оказалось чрезмерным. Светоний сообщает: "Гавань в Остии Клавдий соорудил, окружив справа и слева боковыми дамбами, а у входа, уже в глубоком месте, выстроил мол; чтобы придать основанию еще большую устойчивость, он предварительно затопил корабль, на котором в свое время был привезен в Рим большой обелиск из Египта; потом, сделав каменные опоры, он построил на них высочайшую башню по образцу Фаросского маяка в Александрии...". В точности такая гавань изображена на монете, чеканенной еще при Нероне, то есть до начала работ в порту, что лишний раз подтверждает, что строительству предшествовало утверждение подробного проекта. На монете видно, что Нептун держит перед собой таблицу - наверное с планом гавани.

Плиний Младший в письме к Корнелиану оставил нам живое впечатление от процесса сооружения: "Прекраснейшая вилла опоясана зеленеющими полями; стоит над берегом; в его заливе строится огромная гавань. С левой стороны возведена отлично укрепленная дамба, с правой - ведутся работы. У входа в гавань возвышается остров, о который разбиваются волны моря, гонимые ветром, и с обеих сторон обеспечивает он безопасный проход для судов. Возводят этот остров с удивительным искусством: громадные камни подвозят на очень большом корабле; эти глыбы, сброшенные одна на другую, остаются лежать неподвижно силою собственной тяжести и мало-помалу образуют подобие вала. Выдается уже из воды каменный хребет, который разбивает и вздымает ввысь налетающие на него волны. Далеко раздается отсюда грохот, и кругом пенится море. Камни опоясываются еще и столбами, которые, с течением времени, уподобят это сооружение естественному острову. Гавань эта получит, и получила уже, имя своего создателя и будет необычайно удобной".

Чеканные строки Ювенала фиксируют:

Входит корабль наконец в огражденную мола громадой
Гавань: Тирренский Фарос; как руки загнутые, дамбы
В море далеко бегут, оставляя Италию сзади.
Так ли тебя удивит от природы нам данная гавань.
Как этот порт?

Аполлодор и строители Траяна удваивают безопасность за счет удвоения самой Мол, о котором писал другу очевидец работ, образовал лишь первую полосу защиты от моря, и в эту внешнюю гавань был проведен глубокий канал от Тибра. Вторая же, внутренняя гавань была выкопана в материке. Это и был известный шестиугольник, чрезвычайно часто встречающийся на монетах Траяна, - каждая из его сторон имела длину 350 м и была сплошь застроена причалами и складами.

В отличие от вполне опытных инженеров Клавдия, действовавших в особой спешке, под нажимом обстоятельств (подвоз хлеба в Рим через море был для власти делом жизни и смерти), Аполлодор мог неспешно опереться на карфагенский прототип и формировать периметр гавани оптимальным образом. Обеспечивая наибольшую длину причалов, шестиугольник водного зеркала давал судам максимум маневренности.

Итак, в строительстве моста через Дунай Аполлодор преодолевает ситуацию отсутствия образца, используя как ведущий прототип вспомогательные деревянные субструкции опалубки. В процессе сооружения гавани он отталкивается от множества литературных образцов. Известно: Карфаген, разрушенный римлянами до основания после изнурительной войны, был ими отстроен на том же месте заново, а аэрофотосъемка выявила и характер, и расположение гаваней точно такими, как их описал в своей "Римской истории" Аппиан: "Две гавани лежали друг против друга, так что гавани.из одной можно было проплыть в другую. Вход в обе гавани с моря был один и имел в ширину семьдесят футов; преграждался он железными цепями. Одна из гаваней была предоставлена купцам и оснащена множеством крепких причальных канатов. Во внутренней гавани, лежащей напротив, был остров, окруженный, как и вся гавань, высокими дамбами. Эти дамбы были полны стоянок для судов, в количестве двухсот двадцати, а над ними было множество складочных помещений для предметов снаряжения трирем. У входа на каждую стоянку находилось по две ионических колонны, придававших гавани и острову вид портика".

Аполлодор же, по-видимому, руководил постройкой т. н. Трофея Траяна в районе нынешнего румынского Адамклиси. Там, судя по современным реконструкциям, мы впервые сталкиваемся с чрезвычайно любопытным переосмыслением образца - мавзолея Августа. Нет сомнения в том, что архитектор прямо отталкивался от образа мавзолея Августа (обсаженный деревьями курган на высоком цилиндрическом цоколе, увенчанный статуей императора). Однако он трактовал образец достаточно свободно, отнюдь не удвлетворяясь копированием.

Взят был лишь общий абрис композиции: цилиндр, увенчанный конусом, но сам цилиндр покоился на многоступенчатой лестнице, низ его был облицован гладкими плитами, над этой выской неприступной стеной шел мощный скульптурный фриз, метопы которого заключены между невысокими пилястрами. Наконец, поверх крытого золоченой черепицей конуса, была водружена еще и двухъярусная шестигранная башня, увенчанная бронзовыми трофеями. Так, символическое утверждение могущества империи, начатое возведением триумфальных арок, получило в Трофее Траяна совсем новое выражение. Редкое мастерство Аполлодора проявилось в том, что он оказался в состоянии видеть в формальном прототипе "чистую" форму и полностью переосмыслить ее для другой задачи.На примере Аполлодора тем легче видеть сплав сюжетов умения, знания и мастерства, что его главная работа в Риме очевидным для современников образом оказывалась своего рода состязанием. Во-первых, форум Траяна выступал для жителей столицы в прямом сопоставлении с форумами предшественников и должен был их превзойти. Принципиальная близость назначения площадей и построек, их тесное физическое соприкосновение в одном комплексе городского центра предельно жестко обостряли атмосферу "ристания".

Но и этого было мало: происходило еще состязание эпохи Траяна с эпохой Флавиев (Веспасиан, Тит, Домициан), соревнование зодчего Аполлодора с его непосредственным великим предшественником — Рабирием. Это должно было придавать каждому заданию, ставившемуся перед Аполлодором, оттенок личного вызова.В зависимости от акцентировки, этот фрагмент книги мог бы оказаться в составе как предыдущей главы, так и двух последующих, что лишний раз подчеркивает истину: всякое расчленение единого материала архитектуры условно. И все же отвести место для "ристания" Аполлодора с Рабирием наиболее естественно именно здесь, поскольку в этом случае особенно ярко проступает напряженность отношения между знанием и мастерством, отнюдь не обязательно находящимися в особой гармонии покоя.

Итак, работы на форуме. Судя по тому, что т. н. Переходной форум, названный по имени Нервы, в кратковременное правление которого он был завершен, почти уже был достроен последним из Флавиев, Домицианом, его архитектором был Рабирий. Он же, по-видимому, строил форум Флавиев, известный под названием Темплум Пацис - Храм Мира.

На древнем плане храма Мира видны многочисленные прямоугольники, которые -как можно судить по литературным источникам - обозначают павильоны для произведений искусства. Плиний Старший не без основания, по-видимому, восхищался этой постройкой, ставшей первым в Европе специальным музейным сооружением. Аналогичную роль ранее играла Библиотека Аттала II в Пергаме, некогда ограбленная Марком Антонием, чтобы восполнить страшные утраты Александрийской библиотеки во время пожара. Территория Храма Мира до настоящего времени закрыта плотной позднейшей застройкой и изучена только малыми зондажами.

Рабирий вполне вероятно был и главным архитектором Колизея и он — уже безусловно автор дворца Домициана на Палатине, равно как и терм Тита. Список впечатляющ, и вполне естественно, что перед Аполлодором ставилась задача превзойти предшественников. Но дело не только в масштабе сооружений — Рабирий был, вне сомнения, блестящим мастером.

Достаточно вглядеться в план форума Нервы и рассмотреть уцелевший его фрагмент (Ла Колонначе - колоннаду), чтобы увидеть, с какой искусностью зодчий преобразовал здесь неупорядоченное, более того, скорее нелепое пространство вдоль улицы Аргилетум, между форумом Августа и только что построенным Храмом мира. По всей вероятности, правы историки, считающие, что устройством форум Транзиториум Домициан мудро добивался благорасположения богатых ремесленников и оптовых торговцев района Субура, вплотную примыкавшего к форумам. Нам, однако, куда интереснее то, как именно Рабирий решил свою задачу. Слева, вплотную к храмовому участку, подходила внешняя полукруглая стена экседры форума Августа; позади, под случайным углом, высилась стена базилики Эмилия; справа была глухая стена Храма Мира.

Рабирий сильно выдвинул вперед храм Минервы так, что он полностью перекрыл половину стены экседры форума Августа, и придал противоположному торцу форума очертание слабой дуги. Позади храма, там, где улица Аргилетум пересекает Обходную, перед тем как резко свернуть вверх к востоку, зодчий организовал особый "портикус абсидата" — полукруглую экседру, открытую к Субуре. Благодаря тому, что путь обтекает храм Минервы, сдвиг оси оказывается незаметен так же, как он совсем незаметен внутри "портикус абсидата". Заметен один лишь равномерный, полукруглый строй колонн, рисующихся на фоне гладкой стены, в которой проделаны только одни ворота.

Оставшееся пространство с габаритами всего 45 х 100 м слишком узко, чтобы остаться "правильно" организованной площадью в случае сооружения "правильных", т. е. глубоких портиков по периметру. Понимая это, Рабирий пошел на имитацию "правильного" портика подобно тому, как это делали Мнесикл в правом павильоне Пропилеев, или зодчие храма Афины в Линдосе. Высокие колонны отстоят от стен всего на 1,5 м. Архитектор не только воспроизводит здесь уже отработанный прием, но существенно его развивает, формируя высокий антаблемент на верхней части глухой стены: архитрав, фриз, карниз и аттик. Рабирий перебрасывает такой антаблемент со стены на каждую колонну в отдельности.

В результате пышно декорированный Проходной форум стал зрительно гораздо шире. При взгляде в обе стороны поперечные тяги антаблемента воспринимались в очень острой перспективе; при взгляде вдоль оси возникала глубокая перспектива, за счет частого шага колонн подчеркнувшая значение небольшого по размерам храма Минервы. Заметим, кстати, что Витрувий, которого строители новых императорских форумов несомненно знали и чтили, был четок в рекомендации пропорций площади 2x3, однако ни один из форумов не соответствует этому рецепту, что лишний раз доказывает некую "академичность" знания,передаваемого Витрувием, с точки зрения архитекторов иной эпохи.

Иными словами, Рабирий совершенно сознательно строил форум как своего рода театральную декорацию. Нет сомнения в том, что архитектор намеревался установить конный монумент Домициана на оси Переходного форума, однако взбалмошный император возжаждал утвердить свое изображение именно на Римском форуме.

Что за громадный колосс, на другом возвышаясь колоссе,
Форум Латинский объял? Совершенное это творенье
К нам не с небес ли сошло? Статуя эта из рук утомленных
Стеропа и Бронта?
Или Паллады рука тебя сотворила, Германик,
Точно таким же для нас, каким тебя видел недавно
Рейн и смятенный народ неприступной области даков?

Так писал льстивый придворный поэт Стаций, однако вскоре Домициан был убит заговорщиками, а новенький форум спешно переименовали в честь престарелого Нервы.

Итак, Аполлодору было с кем состязаться. Общие габариты участка земли, на котором он организовал форум Траяна, — 120 х 295 м, т. е. афинский Акрополь разместился бы здесь без труда, со всеми своими храмами. Аполлодору следовало найти композиционную связь с форумами Августа и Юлия, одновременно обеспечив вполне удобную связь с застройкой кварталов Квиринала и Субуры. Ради полноты программы зодчий и его царственный заказчик пошли на крупные дополнительные работы: значительную часть Квиринальского холма, равно как и некоторую часть Капитолийского

холма, предстояло срыть, так что форум безостатка заполнил собой пространственный промежуток между двумя главными холмами Вечного города. Разделив территорию форума на три неравные части, перетекающие одна в другую, Аполлодор продемонстрировал способность подхватить мотив талантливого предшественника и придать этому мотиву совершенно новое звучание.

Аполлодор заимствовал у Рабирия способ зрительно устранить тыл западной экседры форума Августа путем устройства "шлюза", высокая стена которого получает пластическую трактовку, идентичную продольной стене Проходного форума. Не будучи стеснен в пространстве, Аполлодор получил прекрасную возможность трактовать псевдопортик как декоративную "раму", на фоне которой особо эффектно выступает Форникс парадный вход, подобный триумфальной арке. Создав торцевой "экран", зодчий получил возможность развить строго глубинную осевую композицию, что подчеркнуто контрастом мощи Форникса элементарному оформлению симметрично организованных выходов (к форуму Юлия и рынку Траяна).

Аполлодор сознательно подхватывает мотив экседр форума Августа, почти точно повторив их размер, однако он достигает замечательного эффекта. Теперь уже пары противолежащих экседр удвоены, с тем что вторая их пара оказывается под кровлей — в интерьере базилики Ульпия. На высоких глухих аттиках боковых галерей (это вновь прием Рабирия), отвечая расстановке колонн внизу, чередовались скульптурные фигуры пленных даков и рельефные портреты великих римлян — несколько фрагментов фриза сохранились и позднее были вмонтированы в триумфальную арку Константина неподалеку. Строго по центру первой площади форума, дополнительно фиксируя ее мощную поперечную ось (между экседрами), был установлен колоссальный конный монумент Траяна.

Если бы по главной оси Форникса, в противоположном торце площади обычным образом был воздвигнут храм, форум мог бы считаться завершенной композицией. Здесь, однако, Аполлодор перегораживает площадь огромной базиликой (58 х 167м), пятеро нефов которой вновь создают отчетливую поперечную ось сугубо драматически организованного пространства (от одной апсиды до другой). Переход от залитой солнцем площади к столь же грандиозному пространству интерьера по отточенности драматургии не имел прямого прототипа в римской архитектуре, так как центральная часть базилики была интенсивно высвечена отверстием в кровле, а дальше тень снова сгущалась. Если в передней стене базилики пробиты семь проемов - один парадный, два поскромнее и еще четыре совсем скромных, то в тыльной стене базилики их только два, причем совершенно сознательно, программно: их оси отнюдь не совпадают с осями передних порталов.

Только шагнув из интерьера базилики на вторую площадь форума, зритель обнаруживал прямо над головой, в острой перспективе вверх, Колонну, столь одиноко возвышающуюся сейчас в пустом пространстве. Колонна была, разумеется, видна сверху - с Капитолийского и Квиринальского холмов, но оттуда уже только как элемент общего композиционного замысла. Изначально это не только монумент Траяна, но и его мавзолей. Цоколь колонны был окружен колоннадой, по обе стороны ему отвечали скромные портики библиотек, греческой и латинской. По особым лестницам можно было подняться на крыши этих павильонов и рассмотреть верхние витки спирального рельефа, повествующего о войне в Дакии.

Наконец, обе части вместе были замкнуты третьей, подковообразной в плане, площадью с храмом Траяна, построенном при Адриане, но явно запроектированным в рамках единого первоначального замысла.

Работа Аполлодора вызывает восторг совершенным сочетанием знания образцов и мастерства при их переосмыслении наново в творческом состязании с замечательным предшественником, Рабирием. Все элементы форума Траяна, каждый по отдельности, имеют прототипы, целое же образовало собой новый, совершенный прототип.

В самом деле, расположение базилики Ульпия поперек основной оси комплекса не имело предшественника в решении форумов, но оно опиралось на образец т. н. принципия (штаб командующих двумя легионами, в литературе часто и неверно именуемый преторием) постоянного римского лагеря. Принципий представлял собой квадратный двор лагеря легиона, окруженный арсеналами. В противоположном от парадного входа (Форникс) торце площади лагеря размещалась обычно трехнефная базилика. Уже по своей должности личного архитектора, Аполлодор инспектировал или даже возводил такие лагеря в Мезии — по "римскую" сторону Дуная, так что для него было вполне естественно использовать уже единожды оправдавший себя композиционный прием.

Колонна, освященная 18 мая 113г., являет собой комбинацию двух созданных ранее образцов. При Нероне, не позже 67 г., была возведена первая триумфальная колонна в Могонтиакуме (современный германский Майнц) — двенадцатиметровый столб с пятью ярусами рельефов, увенчанный коринфской капителью и статуей Юпитера. Выполненная местными, галльскими мастерами, эта колонна представляет более исторический интерес, чем художественный. Повествовательный фриз возникает еще в эпоху эллинизма (фриз Телефа внутри знаменитого Пергамского алтаря, а тот был несомненно известен Аполлодору). Однако именно Аполлодор соединяет обе традиции, создав тем самым новую, подхваченную в Риме, Константинополе и в упрощенном варианте в Париже, Петербурге, Лондоне.

Запись Спартиана, биографа Адриана, укрепляет нашу уверенность в том, что именно Аполлодор был общим руководителем работы скульпторов над фризом колонны, равно как и большим фризом портиков форума. Надо учестьи то обстоятельство, что построение скульптурного повествования и расчленение его на сцены требовало отработки формы спиральной ленты на сужающейся кверху колонне, а это означало необходимость весьма тщательной отработки чертежей. Надо принять во внимание и то обстоятельство, что вынос рельефа постепенно нарастает снизу вверх, достигая 20 см, чтобы при взгляде снизу были заметны все фигуры. Это еще раз подтверждает уникальное сочетание знаний и умений зодчего из Дамаска.

Прототип имелся и для Форникса - это трехпролетная триумфальная арка, давно уже воздвигнутая Тиберием в Араузиуме (ныне французский Оранж). Композиция из парных павильонов для греческой и римской библиотек уже была осуществлена в вилле Тиберия на острове Капри. Уже там в скромном масштабе использовалась активная игра открытого и закрытого, светлого и темного пространств. Однако Аполлодор, используя заимствуемое, всегда и непременно его развивает. Как записал Светоний в своей книге, посвященной императору Адриану: "Он перенес также, поручив это дело архитектору Декриану, колосса в вертикальном положении, на весу с того места... неимоверную громаду, для которой потребовалось двадцать четыре слона. А так как изваяние с ликом Нерона... Адриан посвятил Солнцу, то он поручил архитектору Аполлодору сделать другое такое же в честь Луны".

Обсуждение форума Траяна было бы неполным без учета остроумнейшего решения примыкания к нему рынка. Рынок образован двумя террасами по склону Квиринала: нижняя обтекает экседру форума Траяна; верхняя огрубление повторяет ту же форму, образуя узкую улицу. Хотя рынок возведен из кирпичей времени Домициана, нет сомнения в том, что рынок построен в одно время с форумом. Интерьер огромной постройки расчленен на небольшие "таберны" для магазинов, складов и контор. На второй террасе выделяется помещение размерами 9,8 х 28 м, перекрытое шестью крестовыми сводами, опирающимися на консоли бетонных стен. Скорее всего, в этом зале происходили т. н. конгиарии - раздача бедноте пищевых пайков от имени императора.

Если и сегодня, когда от всего форума остались только бетонные постройки рынка, облицованные кирпичом, эти руины производят огромное впечатление, то не приходится удивляться тому, что как современники, так и позднейшие путешественники бывали им потрясены. Так, по свидетельству Аммиана Марцеллина, константинопольский император, осмотревший перед этим уже все чудеса Рима, нашел наиболее изумительным творение Аполлодора: "Но когда он пришел на форум Траяна, - сооружение единственное в целом мире, достойное, по-моему, удивления даже богов, - он остолбенел от изумления, обводя взором гигантские части, которые невозможно описать словами и которые никогда не удастся смертным создать во второй раз.

Оставив всякую надежду соорудить что-либо подобное, он сказал, что хочет и может воспроизвести только помещенного в середине атрия Траянова коня, на котором красовалась фигура императора...".

Марцеллин продолжает так: "Стоявший подле него царевич Ормизда.. .сказал на это со свойственным его нации остроумием: "Сначала прикажи, император, соорудить такую конюшню, если можно; конь, которого ты собираешься воздвигнуть, должен так же широко шагать".

Подчеркнем, что это свидетельство 356 г., когда столицей императора Констанция, о котором пишет Аммиан Марцеллин, был уже город на Босфоре, старавшийся стать Неа Рома, Новым Римом.

Итак, Аполлодор, вне сомнения, едва ли не идеальным образом соединял в себе владение архитектурой как знанием, умением и мастерством. Эти качества, столь полно соответствовавшие времени Траяна, для времени Адриана оказались "устаревшими" именно в силу их полной уравновешенности. Фантазия Аполлодора вполне изощрена в комбинировании и переосмыслении образцов, равно как и в техническом эксперименте, но всегда подчинена жесткой дисциплине. Это иная дисциплина, чем греческий "таксис", это особая упорядоченность мышления римского архитектора, свободно владеющего и бетонной конструкцией в технике "опус цементикум", и мраморной ее декорацией.

Именно против такой дисциплины, такого мышления восстает Адриан, прозванный филэллином за откровенное пристрастие к греческой культурной традиции и отторжение староримского духа. Адриан, универсально образованный человек, чувствовал в себе архитектора, желал и был в состоянии проявить себя в роли архитектора. Разумеется, ему необходим был помощник, в совершенстве владевший архитектурой как умением и знанием, но без художественной программы, так как программу император имел свою. Естественно, престарелый Аполлодор такому условию не отвечал.

Адриан не любил Рим, не любил его толпу, постоянно искал уединения в своей загородной резиденции в Тибуре (Тиволи), которую хотел превратить в совершенную по-гречески идиллию, находящуюся в центре римского мира и отображающую его весь. Адриан был далек от сценической программы форумов - от архитектуры толпы, в чем Аполлодор был непревзойденным мастером. Охлаждение между ними было неизбежно.

Книги по истории архитектуры упорно вторят хронисту Кассию Диону, который недвусмысленно утверждал, что Аполлодора якобы сначала сослали, а затем и умертвили по приказу императора за резкую критику в адрес его проекта храма Венеры и Ромы: "Адриан послал Аполлодору чертеж храма Венеры и Ромы, спрашивая, хороша ли постройка; Аполлодор ответил, что ее следовало бы поднять вверх и подвести под нее цоколь: с возвышения она была бы виднее на Священной дороге и в подвале оказалось бы пустое место для машин... Он добавил: "Если бы богини захотели встать и выйти, они не могли бы этого сделать. Такой прямолинейный ответ раздосадовал императора".

Доверять Кассию Диону, заметному политику следующей эпохи, т. е. откровенно враждебной Траяну и Адриану, в данном случае не следует. Он не слишком надежный источник. Анализ руин и ситуационного плана показывает откровенную пристрастность Диона. Внешняя колоннада храмового участка непосредственно выходит на Священную дорогу. Сам храм поставлен на высокой крепидоме уверенно и эффектно, и Аполлодору здесь было нечего критиковать. То же относится и к статуям, ведь Зевс в Олимпии, к тому времени уже шесть столетий почитавшийся шедевром Фидия, никоим образом не мог бы встать в целле храма, что никого и никогда не смущало.

Более того, столь явно несоразмерная "прегрешению" жестокость не только непохожа на манеру поведения Адриана, но и прямо противоречит весьма редко упоминаемому свидетельству. Хотя книга Аполлодора о строительстве моста через Дунай до нас не дошла, его же "Полиоркетика", т. е. наука о фортификации и осаде укреплений, дошла до нашего времени в византийском списке. Судя по манере изображения в книге и на барельефах конца I-II вв., византийский копиист в целом верно воспроизвел иллюстрации оригинала, дав "смысловую" трактовку пространства с использованием как правильной, так и обратной перспективы в зависимости от задачи. То, что Аполлодор посвятил свой труд императору, следует счесть обязательной формальностью, однако некоторые элементы в тексте его предисловия указывают на особые отношения между корреспондентами. Если учесть, что в том же самом тексте Аполлодор выражает Адриану признательность за то, что тот предоставил в его распоряжение целых две когорты военных саперов для проведения крупномасштабных экспериментов в натуре, очевидно, что между корреспондентами было налажено активное сотрудничество:

"Я получил, Император, твое письмо по поводу машин и счастлив тем, что ты счел меня достойным ознакомления с твоими идеями по этому поводу. Я также сконструировал различные модели, полезные в искусстве осады городов, и направляю тебе чертежи; я добавил для тебя несколько слов объяснения и отсылаю с одним из моих помощников, которому я все объяснил и с которым вместе работал, так что он может всякий раз, когда в том возникнет надобность, осуществить постройку по моим моделям".

Очевидно в связи с этим, что слова Кассия Диона о ссылке звучат или сознательным преувеличением, или искажением фактов.

Более того, при всем своем филэллинстве Адриан был бесконечно далек от идеи прямого воспроизведения греческих (классических) образцов в архитектуре, увлечен изобретением новых форм и их новых комбинаций. Позиция Аполлодора должна быть ему близка: "... Также, внимательно рассмотрев эти вещи и рассудив о них, я пришел к выводу, что у древних авторов нельзя найти ничего полезного - ни с точки зрения новых задач, ни быстроты применения" (Предисловие к "Полиоркетике").

Это интересно дважды: Аполлодор мог широко применять надежные эллинистические конструкции, но он был критически настроен к письменным источникам и очень увлечен экспериментами, которые очень напоминают некоторые позднейшие затеи Леонардо да Винчи, но всегда проверяются на практике. Среди военных работ Аполлодора машина для просверливания кирпичных стен; устройство для поджигания деревянных конструкций с помощью огненного дутья; устройство для ослабления каменной конструкции разогревом; остроумная система раскладных лестниц; жуткая система непрерывного разлива горящей жидкости на головы осажденных и пр.

Своими смелыми экспериментами, своим сугубо критическим отношением к источникам Аполлодор предварял тип архитектурного мышления, который двенадцать веков спустя будет утверждаться героями Кватроченто... Важно, однако, что между временем Траяна и временем Адриана в архитектуре проведена совершенно четкая грань, за которой следовала качественная новизна.

Теперь и надолго профессиональному знанию/умению противостоит, дополняя их, творческая воля образованного дилетанта. Профессионализм и дилетантизм оказались взаимообусловлены, и второго нет без первого.

Аполлодор вполне ясно отдавал себе отчет в нетождественности этих двух ролей: "Имей снисхождение, Император, если »-мои объяснения к машинам вкрались темные места: технические термины редко используются в обыденной речи, сам предмет обсуждения весьма не прост, да и я, наконец, вполне посредственный писатель. Но я рассчитываю на твои прирожденные способности выправить несовершенства моего текста и на твое благорасположение к автору".

Усматривать в этом тексте иронию было бы неразумно - это, скорее всего, искренняя констатация факта. Заметим, кстати, занятную параллель. Через полторы тысячи лет после диалога Адриана с Аполлодором российская императрица Екатерина II, весьма недурно знавшая классическую историю, почти точно воспроизвела этот жанр. Создание небольшой Камероновой галереи в Царском Селе стало результатом многочасовых диспутов между императрицей и архитектором, которого Екатерина в переписке с Дидро кокетливо именовала "мой якобинец". В отличие от вполне банальных споров заказчика с зодчим, Екатерина отыскивала аргументы в груде книг по архитектуре, постоянно присутствовавших в ее кабинете.