1892, 26 сентября Родилась Марина Ивановна Цветаева. Отец — Иван Владимирович Цветаев (1847—1913) — профессор Московского университета, специалист в области античной истории и искусства, основатель и собиратель Музея изящных искусств (ныне Музей изобразительных искусств имени А. С. Пушкина), выдающийся филолог. Мать — Мария Александровна Мейн — была натурой художественно одаренной, талантливой пианисткой. 1906 . Умерла мать.

1898—1908 Годы учения. «...6-ти лет— музыкальная школа Зограф-Плаксиной, 9-ти лет — IV женская гимназия, 10-ти лет— ничего, 11 лет— католический пансион в Лозанне, 12 лет — католический пансион во Фрейбурге (Шварцвальд), 13 лет — ялтинская гимназия, 14 лет — московский пансион Алферовой, 16 лет — гимназия Брюхоненко. Кончила VII классов, из VIII вышла. Слушала 16-ти лет летний курс старинной французской литературы в Сорбонне» (из ответа на анкету).

1909 В день семнадцатилетия написано стихотворение «Молитва».

1910 Сдана в печать первая книга стихов «Вечерний альбом», в которую вошли сто одиннадцать стихотворений.

1911 Знакомство в Коктебеле с Сергеем Эфроном.

1912 Вышла замуж за Сергея Эфрона. Вторая книга стихов «Волшебный фонарь». Родилась дочь Ариадна.

1913 Выходит сборник «Из двух книг». Умер отец.

1913—1915 Цветаева пишет произведения, вошедшие в сборник «Юношеские стихи».

1917 Рождение дочери Ирины. Умерла в 1920 г. Не в силах прокормить двух детей, Цветаева — по совету друзей — в ноябре 1919 г. отдала их в Кунцевский приют. Аля там тяжело заболела, и мать забрала ее домой — «пока мама билась со мной и меня выхаживала, Ирина умерла в приюте — умерла с голоду» (А. Эфрон).

1917—1920 Работа над книгой «Лебединый стан».

1918 В Париже напечатана поэма «Метель».

1919 В журнале «Воля России» напечатаны поэмы «Приключение», «Феникс (Конец Казаковы)». В журнале «Современные записки» напечатана поэма «Фортуна».

1922 Издана книга «Версты», написанная в 1916 г.

15 мая Цветаева вместе с дочерью Алей приехала в Берлин, где встретилась наконец после долгой разлуки с мужем Сергеем Эфроном, бывшим офицером Добровольческой армии.

1922—1939 Эмиграция. Три с половиной года в Чехии и 14 лет во Франции.

1922, 1 августа Марина Ивановна переехала в Прагу, где прожила чуть больше трех лет. Статья «Световой ливень», посвященная творчеству Б. Пастернака.

1922—1928 «...появляются в печати следующие мои книги: в Госиздате «Царь-Девица», «Версты», «1916г.». и сборник «Версты»; в Берлине, в различных издательствах, — поэма «Царь-Девица», книги стихов «Разлука », « Стихи к Блоку », « Ремесло » и «Психея»... В Праге, в 1924г., издаю поэму « Молодец », в Париже, в 1928 г., книгу стихов «После России»...» (из автобиографии).

1923 Книга «Ремесло». Статья «Современные записки».

1924 В Праге издана поэма «Молодец». Автобиографическая повесть «Мои службы» напечатана в «Современных записках». В парижском журнале «Версты» издана «Поэма Горы». В парижском альманахе «Ковчег» напечатана «Поэма Конца». Написана трагедия «Ариадна» по мотивам античного мифа.

1925 В «Воле России» напечатана поэма «Крысолов».

1 февраля В Чехословакии родился сын Георгий. (Георгий Сергеевич Эфрон. Вместе с матерью в 1939 г. приехал в Россию. Окончил школу в Ташкенте. Слушал лекции в Институте философии, литературы и искусства (ИФЛИ). Отличался литературной одаренностью и художественными способностями. В начале 1944 г. был призван в армию. Погиб в июле 1944 г. в Витебской области.)

Конец года Цветаева с семьей перебирается в Париж, где прожила неполных четырнадцать лет.

1927 В парижском журнале «Воля России» напечатана дневниковая проза «Октябрь в вагоне». Написана трагедия «Федра» по мотивам античного мифа.

1928 В Париже издана книга «После России».

1937 Написаны «Мой Пушкин», «Пушкин и Пугачев».

1938—1939 Антифашистский цикл «Стихи к Чехии».

1939, лето Цветаева с сыном возвратилась на

Родину. Дочь уехала в СССР еще в марте 1937 г. Муж, причастный к политическому убийству, бежал под чужим именем из Франции в Москву в октябре 1937 г.

1939, август Арестована дочь.

Октябрь Арестован муж.

1941, 8 августа Пароходом из Москвы вместе с сыном отправилась в эвакуацию в Ела-бугу.

1941, 31 августа В Елабуге, под гнётом личных несчастий, в одиночестве, в состоянии душевной депрессии Марина Ивановна Цветаева покончила с собой.

Марина Ивановна Цветаева. Родилась 26 сентября 1892 г., в Москве. Отец — Иван Владимирович Цветаев — профессор Московского университета, основатель и собиратель Музея изящных искусств (ныне Музея изобразительных искусств), выдающийся филолог. Мать — Мария Александровна Мейн — страстная музыкантша, страстно любит стихи и сама их пишет. Страсть к стихам — от матери, страсть к работе и к природе — от обоих родителей.

Первые языки: немецкий и русский, к семи годам — французский. Материнское чтение вслух и музыка. Ундина, Рустем и Зораб, Царевна в зелени — из самостоятельно прочитанного. Нело и Патраш. Любимое занятие с четырех лет — чтение, с пяти лет — писание. Все, что любила, — любила до семи лет, и больше не полюбила ничего. Сорока семи лет от роду скажу, что все, что мне суждено было узнать, — узнала до семи лет, а все последующие сорок — осознавала.

Мать — сама лирическая стихия. Я у своей матери старшая дочь, но любимая — не я. Мною она гордится, вторую — любит. Ранняя обида на недостаточность любви. Детство до десяти лет — старый дом в Трехпрудном переулке (Москва) и одинокая дача Песочная, на Оке, близ города Тарусы Калужской губернии.

Первая школа — музыкальная школа Зограф-Плаксиной в Мерзляковском переулке, куда поступаю самой младшей ученицей, неполных шести лет. Следующая — IV гимназия, куда поступаю в приготовительный класс. Осенью 1902 г. уезжаю с больной матерью на Итальянскую Ривьеру, в городок Nervi, близ Генуи, где впервые знакомлюсь с русскими революционерами и понятием Революция. Пишу Революционные стихи, которые печатают в Женеве. Весной 1902 г. поступаю во французский интернат в Лозанне, где остаюсь полтора года. Пишу французские стихи. Летом 1904 г. еду с матерью в Германию, в Шварцвальд, где осенью поступаю в интернат во Фрайбурге. Пишу немецкие стихи. Самая любимая книга тех времен — «Лихтенштейн» В. Гауфа. Летом 1906 г. возвращаюсь с матерью в Россию. Мать, не доехав до Москвы, умирает на даче Песочная, близ города Тарусы.

Осенью 1906 г. поступаю р интернат московской гимназии Фон-Дервиз. Пишу Революционные стихи. После интерната Фон-Дервиз — интернат Алферовской гимназии, после которого VI и VII класс в гимназии Брюхоненко (приходящей). Лета — за границей, в Париже и в Дрездене. Дружба с поэтом Эллисом и филологом Нилендером. В 1910 г., еще в гимназии, издаю свою первую книгу стихов — «Вечерний альбом» — стихи 15, 16, 17 лет — и знакомлюсь с поэтом М. Волошиным, написавшим обо мне первую (если не ошибаюсь) большую статью. Летом 1911 г. еду к нему в Коктебель и знакомлюсь там со своим будущим мужем — Сергеем Эфроном, которому 17 лет и с которым уже не расстаюсь. Замуж за него выхожу в 1912г. В1912 г. выходит моя вторая книга стихов «Волшебный фонарь» и рождается моя первая дочь — Ариадна. В 1913 г. — смерть отца.

С 1912 по 1922 г. пишу непрерывно, но книг не печатаю. Из периодической прессы печатаюсь несколько раз в журнале «Северные записки».

С начала революции по 1922 г. живу в Москве. В 1920 г. умирает в приюте моя вторая дочь, Ирина, трех лет от роду. В 1922 г. уезжаю за границу, где остаюсь 17 лет, из которых 3 с половиной года в Чехии и 14 лет во Франции. В 1939 г. возвращаюсь в Советский Союз — вслед за семьей и чтобы дать сыну Георгию (родился в 1925 г.) родину.

Из писателей любимые: Сельма Лагерлеф, Зигрид Ундсет, Мэри Вебб. С 1922 г. по 1928 г. появляются в печати следующие мои книги: в Госиздате «Царь-Девица», «Версты» 1916 г. и сборник «Версты»; в Берлине, в различных издательствах, — поэма «Царь-Девица», книги стихов «Разлука», «Стихи к Блоку», «Ремесло» и «Психея», в которые далеко не входит все написанное с 1912 по 1922 г. В Праге, в 1924г., издаю поэму «Молодец», в Париже, в 1928г., книгу стихов «После России». Больше отдельных книг у меня нет.

В периодической прессе за границей у меня появляются: лирические пьесы, написанные ещё в Москве: «Фортуна», «Приключение», «Конец Казаковы», «Метель». Поэмы: «Поэма Горы», «Поэма Конца», «Лестница», «С Моря», «Попытка комнаты», «Поэма Воздуха», две части трилогии «Тезей»: I ч. «Ариадна», II ч. «фед-ра », «Новогоднее», «Красный бычок», поэма «Сибирь». Переводы на французский: «Le Gars» (перевод моей поэмы «Молодец» размером подлинника) с иллюстрациями Н. Гончаровой, переводы ряда стихотворений Пушкина, переводы русских и немецких революционных, а также и советских песен. Уже по возвращении в Москву перевела ряд стихотворений Лермонтова. Больше моих переводов не издано.

Проза: «Герой труда» (встреча с В. Брюсо-вым), «Живое о живом» (встреча с М. Волошиным), «Пленный Дух» (встреча с Андреем Белым), «Наталья Гончарова» (жизнь и творчество), повести из детства: «Дом у Старого Пимена», «Мать и Музыка», «Черт» и т. д. Статьи: «Искусство при свете совести», «Лесной царь». Рассказы: «Хлыстовки», «Открытие Музея», «Башня в плюще», «Жених», «Китаец», «Сказка матери» и многое другое. Вся моя проза — автобиографическая.

Тень Шенье звала Марину. Чувствовалось, что ее мысль была всецело поглощена судьбою поэта, отвергшего революцию, восставшего против нового насилия, против новой лжи. Она собирала все, что можно было найти о Шенье в библиотеках, писала о нем поэму. Открытое противодействие черни, сопротивление искази-телям правды, презрение к террору вдохновляли художественную совесть Марины. Однако действительная участь исторического Шенье для Цветаевой, едва ли вполне осознанно, была творчески чаемым предлогом. Не историческая быль, но этически кочующая легенда, живущая в том или ином образе, привлекала ее, как случалось это и со многими другими писателями. Использованное историческое обличье в этих случаях было только внешним обрамлением.

Марину всегда возбуждало и притягивало любое дерзание, любая борьба, если она не преследовала выгоды, но служила защите личной свободы, справедливости. Была ли восставшая личность мифологическим Прометеем, историческим Шенье или бескорыстным участником Кубанского похода, Марину не заботило. Существенным и повелительным были для нее пафос и отвага борьбы...

...Крошечные комнаты были набиты гостями, в воздухе вились ,клубы дыма. Царило необычайное оживление; должно быть, присутствие нового среди нас человека, Марины, воспринималось нами как нечто загадочное, неизвестное и очень значительное. Непохожа на свой портрет в «Верстах» Марина для меня потому, что на фотографии она слишком «хорошенькая», круглолицая, нарядно одетая и причесанная. Та, которую я в тот вечер увидела, была ни нарядной, ни хорошенькой: худа, бледна, почти измождена: овал лица был узок, строг, стриженые волосы — еще светлые, но уже подернуты сединой, глаза потуплены. Вся она была не хорошенькая, а иконописная. Однако, несмотря на некоторую суровость, она быстро втянулась в атмосферу нашей вечеринки и приняла участие в беседе. Мне хочется тут подчеркнуть, что Марина вовсе не была столь «дикой», «одинокой», «нелюдимой», как ее нынче часто изображают, и как она сама себя любила изображать. По крайней мере внешне она людей не чуждалась, даже охотно с ними знакомилась, интересовалась ими. В ней была очень большая чуткость к человеку, она искренно хотела с ним общаться, но не умела, быть может, или не решалась...

...Осенью 1921 года мы шли с Цветаевой вниз по Тверскому бульвару. На ней было легкое затрепанное платье, в котором она, вероятно, и спала. Мужественно шагая по песку босыми ногами, она просто и точно рассказывала об ужасе своей нищей, неустроенной жизни, о трудностях как-нибудь прокормить своих двух дочерей. Мне было страшно слушать ее, но ей не было страшно рассказывать: она верила, что в Москве царствует не только Ленин в Кремле, но и Пушкин у Страстного монастыря. «О, с Пушкиным ничто не страшно». Идя со мною к Никитским воротам, она благодарно чувствовала за собою его печально опущенные, благословляющие взоры.

Даже и зимой, несмотря на голод и холод, она ночи напролет читала и писала стихи. О тех условиях, в которых Цветаева писала, знаю от ее belle soeur. В мансарде 5 градусов Реомюра (маленькая печурка, так называемая «буржуйка», топится не дровами, а всяким мусором, иной раз и старыми рукописями). Марина, накинув рваную леопардовую шубенку, сидит с ногами на диване: в черной от сажи руке какая-нибудь заветная книжка, страницы которой еле освещены дрожащим светом ночника...

Вспоминая те, уже далекие, дни в Москве и не зная, где сейчас Марина Цветаева и жива ли она, я не могу не сказать, что две эти поэтические души, мать и дочь, более похожие на двух сестер, являли из себя самое трогательное видение полной отрешенности от действительности и вольной жизни среди грез, — при таких условиях, при которых другие только стонут, болеют и умирают. Душевная сила любви к любви и любви к красоте как бы освобождала две эти человеческие птицы от боли и тоски. Голод, холод, полная отброшенность — и вечное щебетанье, и всегда бодрая походка, и улыбчивое лицо. Это были две подвижницы, и, глядя на них, я не раз вновь ощущал в себе силу, которая вот уже погасла совсем.

В голодные дни Марина, если у ней было шесть картофелин, приносила мне три. Когда я тяжко захворал из-за невозможности достать крепкую обувь, она Откуда-то раздобыла несколько щепоток настоящего чаю...

Цельность ее характера, целостность ее человеческой личности была замешена на противоречиях; ей была присуща двоякость (но отнюдь не двойственность) восприятия и самовыражения; чувств (из жарчайшей глубины души) и — взгляда (чувства же, людей, события), взгляда до такой степени со стороны, что — как бы с иной планеты.

Поразительная памятливость была в ней равна способности к забвению; детская изменчивость равнялась высокой верности, замкнутость — доверчивости, распахнутости; в радость каждой встречи сама закладывала зерно разлуки; и в золе каждой разлуки готова была раздуть уголек для нового костра. Такое бескорыстие в любви — и такая ревность к теплу сгоревшего... Такое «диссонирующее» равновесие бездн и вершин, такое взаимопритяжение миров и антимиров в ее внутренней вселенной...

И еще: способность постигать сегодняшний день главным образом через и сквозь прошедший (день, век, тысячелетие), всем болевым опытом былого поверяя гадательное грядущее...

Мысль об освобождении материала, а может быть, даже и увлечение Пастернаком принесли Цветаевой большую пользу: помогли ей найти, понять и усвоить те чисто звуковые и словесные знания, которые играют такую огромную роль в народной песне. Народная песня в значительной мере является причитанием, радостным или горестным: в ней есть элемент скороговорки и каламбура — чистейшей игры звуками; в ней всегда слышны отголоски заговора, заклинания — веры в магическую силу слова; она всегда отчасти истерична — близка к переходу в плач или в смех; она отчасти заумна.

Вот эту «заумную» стихию, которая до сих пор при литературных обработках народной поэзии почти совершенно подавлялась или отбрасывалась, Цветаева впервые возвращает на подобающее ей место. Чисто словесные и звуковые задания играют в «Молодце» столь же важную роль, как и смысловые. Оно и понятно: построенная на основах лирической песни, сказка Цветаевой столько же хочет поведать, сколько и просто спеть, вывести голосом, «проголосить». Необходимо добавить, что удается это Цветаевой изумительно.

В писательской судьбе Марины Цветаевой много общего с судьбой Алексея Ремизова. На них обоих злится рядовой читатель; их обоих нельзя не признать лучшими фабрикантами русского слова. Из слов, уже сказанных, никто не создаст такой новой красоты, как Иван Бунин. Слова же для будущего, отличные русские слова в отличных сочетаниях, творятся в лабораториях Цветаевой и Ремизова. И оба они интимны — каждый по-своему. И оба высоко-независимы: для «публики» уступок не делают, для легкого успеха тож. У них обоих нет своей аудитории, своего журнала: поэтому, подчиняясь неистощимой своей плодовитости, оба пишут всюду и везде, — нигде не признанные своими. Два интересных писателя, — Бог их прости за то, что они нас совершенно замучили, эти смиренные духом гордецы, чудак и чудачка, монах-непристойник и вечно влюбленная институтка.

Умеющего читать поэзия Марины Цветаевой волнует и будоражит, — то ритмом пляшущего каблучка, то тонкой паутиной любовного кружева. Откуда она, русская, так владеет Кастаньетами? Или это — ладоши? Любовное же в ней прозрение — одаренность женщины. Никогда мужчина не мог бы написать «Фортуну». Поэзия Марины Цветаевой — женская, но, в отличие от Анны Ахматовой, она не поэтесса, а поэт. Читающий да разумеет.

Музыкальность, передавшаяся от ее матери, Марии Александровны Мейн, самым прямым образом сказалась в стихе, но опять-таки не в том смысле, что он певуч и мелодичен, а в самих приемах стихового «исполнительства». Что же касается певучести и мелодичности, обычно связываемых, в расхожем понимании, с музыкальностью, то их, за редкими исключениями, почти нет у Цветаевой. Она, наоборот, резка, порывиста, дисгармонична. Строку она, повинуясь интонации и музыкальным синкопам, безжалостно рвет на отдельные слова и даже слоги, но и слоги своевольно переносит из одного стихового строчечного ряда в другой, даже не переносит, а словно отбрасывает, подобно музыканту, изнемогающему в буре звуков и едва справляющемуся с этой стихией. Бродский в одной из своих статей говорил даже о «фортепианном» характере цветаевских произведений. Сама она предпочитала говорить о виолончели, так как ценила в этом инструменте сочетание музыки с тембром и теплотою человеческого голоса.

Музыкальность Цветаевой (родственная пастернаковской) совершенно не похожа ни на символическую звукопись, ни на их обволакивающие и завораживающие гипноритмические гармонии. В отличие от символистов, украшавших слово музыкой (нередко с помощью филологии), Цветаева дожидалась, когда поэтическое слово само появится из звуковой влаги — из моря или из речевой реки, подобно лермонтовской русалке. Звук, музыка в ее сознании были лоном стиха и прародителем поэтического образа.

Если пытаться найти психологическую формулу поэзии Цветаевой, то это, в противовес пушкинской гармонии, разбивание гармонии стихией. Существуют любители вытягивать из стихов афористические строчки и по ним строить концепцию того или иного поэта. Конечно, такой эксперимент можно проделать и со стихами Цветаевой. У нее есть четкие философские отливки, как, например: «Гений тот поезд, на который все опаздывают». Но ее философия — внутри стихии жизни, становящейся стихией стиха, стихией ритма, и сама ее концепция — это стихия...

Для того чтобы стихия жизни стала стихией искусства, нужна жестокая профессиональная дисциплина. Стихии Цветаева не позволяла хозяйничать в ее ремесле — здесь она сама была хозяйкой.

1. «Полынью пахнет хлеб чужой...» (Анна Ахматова).

2. «Но в мире нет людей бесслезней, надменнее и проще нас...» (Анна Ахматова).

3. Судьба поколения в творчестве Анны Ахматовой.

4. Тема необратимости времени в творчестве Анны Ахматовой.

5. Образ Петербурга в лирике Анны Ахматовой («Тот город, мной любимый в детстве...»).

6. Сны и их роль в лирике Анны Ахматовой.

7. «Не надо людям с людьми на земле бороться...» (по творчеству Марины Цветаевой).

8. Образ музы в лирике Анны Ахматовой.

9. Тема Родины в творчестве Анны Ахматовой и Марины Цветаевой.

10. «Для великой земной любви» (Тема любви в творчестве Анны Ахматовой).

11. «Москва! Какой огромный странноприимный дом!» (Марина Цветаева).

12. Марина Цветаева о предназначении Поэта.

13. Своеобразие лирической героини Марины Цветаевой.

14. Художественный мир Ахматовой.

15. Пушкинская тема в творчестве Марины Цветаевой и Анны Ахматовой.

16. «Моим стихам, как драгоценным винам, настанет свой черед» (Лирика Марины Цветаевой и современность).

17. «Я была тогда с моим народом, там, где мой народ, к несчастью, был...» (Анна Ахматова).

18. «Это двух голосов перекличка...» Анна Ахматова и Марина Цветаева друг о друге.

19. «И изгнания воздух горький— как отравленное вино» (Анна Ахматова).

20. «Я научила женщин говорить...» (Анна Ахматова).

21. Анна Ахматова — поэт серебряного века.

22. Тема судьбы в творчестве Анны Ахматовой и Марины Цветаевой.

23. «Город славы и беды» (Анна Ахматова о Петербурге).

24. «Стихи эти были с подтекстом...» (Загадка, недосказанность, тайна стихов Анны Ахматовой).

25. «Перед этим горем гнутся горы» (По поэме Анны Ахматовой «Реквием»). . 26. Лирический мир Анны Ахматовой.

27. «Это чувство сладчайшим недугом наши души терзало и жгло» (Любовная лирика Марины Цветаевой).

28. «Жить так, как пишу: образцово и сжато...» (По творчеству Марины Цветаевой).

29. «Дух — мой сподвижник, и Дух — мой вожатый» (Об одной поэтической судьбе. По творчеству Марины Цветаевой).

30. Пугачев в повести А. С. Пушкина «Капитанская дочка» и в эссе М. И. Цветаевой «Пушкин и Пугачев».

«Очная ставка дат»: «История Пугачевского бунта»— 1834г., «Капитанская дочка» — 1836г. «Пушкин и Пугачев» — 1937г. («...Вожатого я любила больше всех родных и незнакомых...». «Мой Пушкин».)

II. Образ Емельяна Пугачева в повести А. С. Пушкина «Капитанская дочка» с точки зрения традиционного литературоведения.

Пугачев предстает в повести не как кровожадный убийца, каким рисовали его историки в XVIII и XIX вв., а как талантливый, храбрый, великодушный предводитель народного восстания. Для А. С. Пушкина — это фигура трагическая и наивно-смешная одновременно. Пугачев для него — воплощение русского национального характера. А. С. Пушкин и осуждает его и восхищается им.

III. Пугачев М. Цветаевой прежде всего Вожатый.

Она идеализирует его, находится под волшебной силой его чар: «Без Вожатого роман немыслим да и неинтересен... Пугачев — это главное лицо, а все остальные в романе для него— и низкий злодей Швабрин, и умирающий за царицу комендант... Маша, и Екатерина II, и недоросль Гринев — они все ему противопоставлены». Цветаевой он всех затмил, она полностью игнорирует тот факт, что А. С. Пушкин назвал свою повесть не «Емельян Пугачев», не «Вожатый» и т. п., а «Капитанская дочка».

IV. «Какой же Пугачев— настоящий?» Анализируя пушкинскую «Историю Пугачевского бунта», М. Цветаева сравнивает героев исторического очерка и повести, которые, казалось бы, «одной рукой писаны». И приходит к выводу: «Нет, не одной. Пугачева «Капитанской дочки» писал поэт. Пугачева «Истории Пугачевского бунта» — прозаик. Поэтому разные они и получились: первым нельзя «не зачароваться», а от второго нельзя «не отвратиться».

V. Эссе М. Цветаевой «Пушкин и Пугачев» — это прежде всего размышления о природе творчества и о назначении Поэта, об истории России и о своем времени, а не только о личности Пугачева.

«...Дело для нас не в Пугачеве, каков он был или не был, а в Пушкине— каков он был». Здесь, как и в других «пушкинских вещах», М. Цветаева восхищается гением А. С. Пушкина, его поэтической мощью: «Был Пушкин поэтом. И нигде он не был поэтом с такой силой, как в «классической прозе» «Капитанской дочки». А. С. Пушкин заслонил Цветаевой всех, даже Пугачева.

Марина Цветаева никогда не говорила о себе «поэтесса». Всегда — поэт. Она в своей поэзии, безусловно, женщина, но женщина сильная, смелая, могучая, она — Царь-девица, богатырка древних русских былин, вровень своему суженому и даже превосходящая его. Ее лирическая героиня только мечтает о соединении с равным. Она знает, что «не суждено, чтобы сильный с сильным соединились бы в мире сем». Встреча сильных, казалось бы, предназначенных друг другу, всегда оборачивается борьбой. Это может быть борьба на поле боя, как у Ахиллеса с Пенфесилеей, это может быть борьба на брачном ложе, борьба и тайна, как у Зигфрида и Брунгильды. Это может быть борьба самолюбий и великодуший, как в «Поэме конца». Но результат всегда один: «Не суждено, чтобы равный с равным... Так разминовываемся мы».

Но, может быть, встреча-невстреча двух равных, двух сильных — это еще очень благоприятный исход любви в мире Цветаевой. Это любовная вспышка, яркая, как молния, иногда она приходит уже поздно, когда ничего нельзя изменить (хотя изменить е самого начала ничего было нельзя), как во встрече-невстрече Ахиллеса с Пенфесилеей, объятие которых — это объятие живого и мертвой, победителя и побежденной (вернее — не побежденной, поверженной), убитой и убийцы. И она порождает тоеку на всю жизнь у тех, кем эта вспышка пережита, раз-минование не приводит к измене, все другие ничего не значат, ничего не стоят рядом с недостижимым возлюбленным, встреча с которым была неизбежна и невозможна: «Как живется Вам с другою женщиною? Без божеств? Государыню с престола сведши /с оного сошед/, как живется Вам, здоровится, можется, поется — как? С пошлиной бессмертной пошлости как справляетесь, бедняк?» Измена ничего не значит, потому что на вопрос: «Как живется Вам с стотысячной? Вам, познавшему Лилит? » — есть только один ответ: «Как живется, милый? Тяжче ли, так же ли, как мне с другим?»

Но есть множество других встреч-невстреч: когда возлюбленный слаб, когда влюбленная женщина видит в нем не мужа, но отрока, когда она не осмеливается посягнуть на него, потому что боится его присвоить, сделать не равным, а своим, и все же падает в эту бездну, притянутая его очарованием, тревога в стихах нарастает и нарастает, и срывается в безнадежность расставания. «Чьи пальцы бережные трогали твои ресницы, красота? Когда и как и где и много ли целованы твои уста — не спрашиваю. Дух мой алчущий переборол сию мечту. В тебе божественного мальчика — десятилетнего— я чту». Так начинается роман. А потом: «Здесь у каждого мысль двоякая, здесь, ездок, торопи коня. Мы пройдем, кошельком не звякая и браслетами не звеня. Уж с домами дома расходятся, а на площади шум и пляс. Здесь у маленькой Богородицы вся Кордова в любви клялась. У фонтана присядем молча мы, здесь, на каменное крыльцо, где впервые глазами волчьими ты нацелился мне в лицо...» И все же — попытка избежать: «Ты озорство прикончи, Да засвети свечу, чтобы с тобою нонче не было, как хочу». Но здесь разлука неизбежна, она заложена в самой сути подобного романа с неравным. Все кончается всегда одинаково: «Так, руки заложив в карманы, стою. Синеет звездный путь. Опять любить кого-нибудь? Ты уезжаешь утром рано...» «Хочу у зеркала, где муть и сон туманящий, я выпытать, куда Вам путь, и где пристанище. Я вижу мачты корабля. И Вы на палубе. Вы в дыме поезда. Поля, поля в вечерней жалобе. Вечерние поля в росе, над ними вороны. Благословляю Вас на все четыре стороны».

Но слабый возлюбленный, как правило, не просто покидает любимую, он оказывается предателем, в угоду молве, людям, своей доброй славе приносящим ее в жертву. Так поступает в поэзии Цветаевой Стенька Разин, так поступает и Гамлет: «На дне она, где ил и водоросли, спать в них ушла, но сна и там нет. Но я ее любил, как сорок тысяч братьев любить не могут... Гамлет! На дне она, где ил, ил, и последний венчик всплыл на приречных бревнах... Но я ее любил, как сорок тысяч... Меньше все ж, чем один любовник...»

Самой счастливой любовью в этом мире оказывается любовь к уже ушедшим («Пушкин», «Генералам двенадцатого года,..»). Не о них ли сказала Марина: «Любила больше Бога милых ангелов его...»

1. Красною кистью Рябина зажглась. Падали листья. Я родилась.

В какой день недели родилась М. Цветаева? Какой праздник отмечает в этот день Православная церковь?

2.

Восстановите название переулка, который так дорог М.Цветаевой.

3. Обеим бабкам я вышла — внучка: Чернорабочий — и белоручка!

Кто были бабушки М. Цветаевой? Назовите стихи, посвященные им.

4.

Кому посвящено это стихотворение и по какому поводу оно написано?

5. Отец Марины Ивановны Цветаевой был ученым и общественным деятелем. Какой вклад сделал он в отечественную культуру?

6.

7. Я — бренная пена морская... Какое основание имела М. Цветаева так сказать о себе?

8.

Кто шлет прощальный привет поэту, кто эти «неизменившие друзья»?

9. Моим стихам, написанным так рано, Что и не знала я, что я — поэт...

К какому времени относятся самые ранние стихи М. Цветаевой?

10. Перечислите произведения М. Цветаевой, написанные на античные сюжеты.

11. Когда вышла первая книга стихов М. Цветаевой и как она называлась?

12. Стихи эти широко известны: Красною кистью Рябина зажглась...

В какой стихотворный цикл они входят? Почему помещены именно там?

13. Кто из поэтов серебряного века восхищался первым сборником стихов М. Цветаевой и написал о ней большую статью?

14.

Кому из своих современников М. Цветаева дарила такие щедрые подарки?

15. Какой год М. И. Цветаева считала счастливейшим в своей жизни?

16. Я знаю: наш дар— неравен. Мой голос впервые —тих. Что вам, молодой Державин, Мой невоспитанный стих...

Эти строки посвящены поэту-современнику, на котором, по мнению М. Цветаевой, лежит след «десницы Державина». Кто он?

17. Иду вдоль генуэзских стен, Встречая поцелуи...

Где находятся эти «генуэзские стены»?

18. У М. Цветаевой есть эссе «Мой Пушкин». У кого еще из поэтов серебряного века есть сборник статей с таким же названием?

19. В каком раннем произведении М. Цветаева предсказала судьбу своих стихов?

20. Известно, как высоко ценила М. Цветаева звание Поэта. В 1921 г. после смерти А. Блока она писала о нем, что он был «...больше, чем поэт...». Кого она ставила выше Поэта?

21. Всех героинь шекспировских трагедий Я вижу в Вас...

В ком видит М. Цветаева «всех героинь шекспировских трагедий»?

22. Кому М. Цветаева подарила свою книгу «После России» с надписью: «Такому быстроногому, как я». Париж, октябрь 1928г.

23. Вставьте пропущенные слова. Благословляю ... труд, Благословляю ... сон...

24. Отвечая в 1926 г. на вопросы анкеты о самых любимых книгах, Цветаева назвала три книги («...с которыми сожгут»). Какие это книги?

25. Одно-единственное движенье губ, Имя твое — пять букв...

О ком эти стихи?

26. Назовите любимые пушкинские произведения М. Цветаевой.

27. К кому обращены слова: «На страшный полет крещу Вас...»?

28. Какое первое слово (по семейному преданию) произнесла маленькая Марина Цветаева?

29. Ты солнце в выси мне застишь,

Все звезды в твоей горсти!.. О ком эти стихи?

30. 

Кому из современников и по какому поводу М. Цветаева адресовала эти стихи?

31. Гришка-вор тебя не ополячил, Петр-Царь тебя не онемечил...

Какой образ возникает у вас при чтении этих строк?

32. Владенья наши царственно-богаты, Их красоты не рассказать стиху... О каких богатствах идет речь в этом стихотворении?

33. «Архангел-тяжелоступ...», «...гордец чумазый», «...булыжный гром!».

Кто заслужил такие эпитеты М. Цветаевой?

34. Кто автор этого поэтического посвящения Марине Цветаевой?

35. Кого из литературных героев напомнил М. Цветаевой помогавший в дороге попутчик — «чернобородый» мастеровой?

36. Знаете ли вы, какую эпитафию задолго до смерти придумала себе Цветаева? Что вам известно о ее могиле?

37. С каким заявлением обратилась М. Цветаева в совет Литфонда после возвращения из эмиграции?

38. М. И. Цветаева пишет: «Стихи растут, как звезды и как розы...» С ней полемизирует другой поэт: «Когда б вы знали, из какого сора // Растут стихи...» Кто этот поэт?

39. С каким известным романсом перекликаются стихи М. Цветаевой?

40. Назовите следующую строчку стихотворения «Поэт издалека заводит речь...».

41. Кого М. И. Цветаева называет «хватате-лями минут», «жевателями мастик», «глотате-лями пустот»?

42. Полюбил богатый— ..., Полюбил ... — глупую, Полюбил ... — бледную, Полюбил ... — вредную, Золотой — полушку ...

Вставьте пропущенные слова.

43. Почему к поэме «Крысолов» М. Цветаева дает посвящение: «Моей Германии»?

44. 

Назовите врагов лирической героини М. Цветаевой.

45. Когда я буду бабушкой — Годов через десяточек...

Как называет М. Цветаева своих внуков?

46. Названия одной пьесы М. И. Цветаевой и повести А. С. Пушкина совпадают. Какое это название?

47. «Плачем гнева и любви» встретила М. Цветаева начало Второй мировой войны. Она оплакивала две страны: одна из них — в слезах, а другая — в крови. О каких странах идет речь?

48. 

49. 

О каком имени идет речь? 

50. ...И не жалость— мало жил, И не горечь — мало дал, — Много жил — кто в наши, жил Дни, всё,дал—кто песню дал...

О ком эти стихи? По какому случаю?

ОТВЕТЫ

1. Осенью — 26 сентября 1892г. (ст. ст.). День был субботний. Иоанн Богослов .

2. Трехпрудный переулок.

3. Одна бабка — жена сельского священника; другая принадлежала к старинному польскому дворянскому роду. «У первой бабки — четыре сына...», «Бабушке».

4. Поэту-символисту Эллису (Л. Л. Кобылинскому) в ответ на предложение выйти за него замуж.

5. Иван Владимирович был создателем и первым директором Музея изящных искусств императора Александра III, ныне Музей изобразительных искусств им. А. С. Пушкина в Москве.

6. «Гекк Финн, Том Сойер, Принц и Нищий». О детстве.

7. Марина в переводе с латинского означает «морская».

8. «Книги в красном переплете».

9. По некоторым источникам, с четырех— шести лет.

10. «Ариадна», «Федра», «Хвала Афродите», «Эвридика — Орфею», «Ахилл на валу», «Венера», «Сивилла» и др.

11. В 1910г. «Вечерний альбом».

12. «Стихи о Москве». Цветаева гордилась тем, что родилась в Москве.

13. Максимилиан Волошин.

14. О. Мандельштаму и А. Ахматовой.

15. 1912-й. Замужество, рождение дочери Ариадны, выход второй книги стихов «Волшебный фонарь».

16. Осип Мандельштам.

17. Стены генуэзской крепости в Феодосии («Над Феодосией угас...», 1914).

18. У В. Я. Брюсова.

19. «Моим стихам, написанным так рано...» (1913). Моим стихам, как драгоценным винам, Настанет свой черед

20. Человека («Больше, чем поэт: человек»).

21. Софье Парнок («Подруге»).

22. В. В. Маяковскому.

23. «...ежедневный», «...еженощный».

24. «Нибелунги», «Илиада», «Слово о полку Игореве».

25. О Блоке. (В то время фамилия поэта писалась с твердым знаком на конце — Блокъ, т. е. состояла из пяти букв.)

26. «К морю», «Цыганы», «Капитанская дочка».

27. К Осипу Мандельштаму.

28. Гамма.

29. Об Анне Ахматовой («Стихи к Анне Ахматовой», 1916).

30. В. Я. Брюсову. В ответ на рецензию сборника «Волшебный фонарь».

31. Образ Москвы («Москве», 1917).

32. О богатстве детских впечатлений:

33. В. Маяковский («Маяковскому», 1921).

34. Анна Ахматова («Поздний ответ», 1940).

35. Пугачева из «Капитанской дочки» А. С. Пушкина.

36. «Здесь хотела бы лежать Марина Цветаева». Место ее захоронения на кладбище в Ела-буге точно не известно. Уже в послесталинское время сестра Марины Анастасия Ивановна установила на этом кладбище небольшой крест с надписью: «В этой стороне кладбища похоронена Марина Ивановна Цветаева — род. 26 сент. ст. ст. 1892 в Москве — 31 августа нов. ст. 1941 в Елабуге».

37. «Прошу принять меня на работу в качестве судомойки в открывающуюся столовую Литфонда».

38. А. Ахматова.

39. «Средь шумного бала» — на слова А. К. Толстого:

40. «...Поэта далеко заводит речь».

41. Читателей газет («Читатели газет», 1935).

42. Бедную, ученый, румяный, хороший, медную.

43. Предки М. Цветаевой по материнской линии выходцы иа Германии; она знала немецкий язык, любила немецкую музыку.

44. «Голод голодных — и сытость сытых».

45. Маринушка и Егорушка.

46. «Метель».

47. Чехия и Испания — первая в слезах, вторая — в крови.

48. 

49. Блок.

50. О Сергее Есенине. «Памяти Сергея Есенина» (1926).

Русские писатели 1800—1917: Биогр. словарь. М., 1989.

Литература. Справочник школьника. М., 1995.

История русской литературы: В 5 т. Л., 1983. Т. 4.

Соколов А. Г. История русской литературы конца XIX — начала XX века. М., 1979.

Соколов А. Г. Русская литература 1920— 1930гг. в эмиграции. М., 1991.

Цветаева М. Собр. соч.: В 7 т. М., 1994.

Цветаева М. За всех — противу всех! М., 1992.

Аннинский Л. Серебро и чернь // Литература. (Прилож. к газ. «Первое сентября». 1995. № 2).

Воспоминания о Марине Цветаевой. М., 1992.

Каган Ю. М. Марина Цветаева в Москве. Путь к гибели. М., 1992.

Лосская В. Марина Цветаева в жизни: Неизданные воспоминания современников. М., 1992.

Павловский А. Куст рябины: О поэзии М. Цветаевой. Л., 1989.

Пастухова Л. Н. «Если душа родилась крылатой...»: Литературно-музыкальная композиция о жизни и творчестве М. И. Цветаевой // Литература в школе. 1991. № 3.

Саакянц А. Марина Цветаева. Страницы жизни и творчества (1910—1922). М., 1986.

Серебряный век русской поэзии: Пособие для учителей / Сост. Е. В. Карсалова, А. В. Леденев, Ю. М. Шаповалова. М., 1994.

Цветаева А. Воспоминания. М., 1974.

Швейцер В. А. Быт и Бытие Марины Цветаевой. М., 1992.

Эфрон А. О Марине Цветаевой: Воспоминания дочери. М., 1989;

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки