Предыдущая страница реферата | 10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20 | Следующая страница реферата

Там сообщалось, что песня записана от обрусевшего мордовского племени терюхан в 1848 году священником села Сиухи, который ее «предоставил преосвященному нижегородскому Иакову, ревностно занимавшемуся собиранием народных сказаний во вверенной ему епархии. Покойный преосвященный передал нам часть собранных им посредством приходских священников» [Власова. 1982, с. 114]. (Сюжет этой песни был использован Мельниковым в романе «На горах»).

Полностью приведена в статье и другая эпическая мордовская песня — о мудрой девушке Сашайке, которая своим советом помогла Грозному взять
Казань.

Считая фольклор источником столь же достоверным, как летописные сведения и архивные документы, писатель, возможно, несколько прямолинейно представлял его связь с историей, отыскивая отголоски подлинных исторических событий в песнях и преданиях. Но данные фольклора он использовал с достаточной осторожностью: проверял их достоверность археологическими, архивными данными, сверяясь нередко и с топонимикой, и с диалектологией. Он замечает, что иногда «предания так темны, что нельзя сказать почти ничего об них определенного». Однако писателю важен и поэтический вымысел сам по себе: «Если в некоторых преданиях и нет истины, зато в них есть дух народный во всей простоте его». В таких преданиях писатель ценит художественную сторону и то, как отразилось народное понимание истории и характер «фантастико-исторического творчества наших предков» [Виноградов, 1936, с. 12]. К сожалению, собственные записи
Мельникова народных легенд и преданий не сохранились, и неизвестно, имелись ли. По состоянию науки того времени даже ученые довольствовались пересказом, а не дословной записью.

В начале 40-х годов Мельников увлечен былинной поэзией. Он пишет
«народную повесть» о князе Владимире и, посылая семь отрывков из нее
Краевскому, так излагает свой замысел: «Мне пришла в голову мысль написать беллетристическое сочинение в духе народности. Для этого я взял Владимира, нашего Карла Великого или Артура, окруженного своими паладинами — Ильею,
Чурилом, Яном и пр., утверждающего в Руси славянизм, не любящего норманнов, проводящего дни свои в Берестове, побеждающего врагов и любимого подданными. Таков он до христианства. Я употребил старинный размер, старинные выражения, старинные идеи, а чтоб выразить славянизм совершеннее, вывел чехиню и заставил ее пропеть чешские песни того времени. Чудесное — русско-славянское: тут Перун-Трещица, Чернобог, домовые и лешие и пр. и пр.
Но прочтите сами и, если можно, напечатайте в „Отечественных записках"»
[Власова, 1982, с. 115].

Это произведение в печати не появлялось, но песни для задуманного образа чехини переводились из «Краледворской рукописи». Черновые наброски переводов двенадцати произведений сохранились в архиве писателя. Полностью переведены семь лирических песен: «Ах, леса вы, леса темные», «Бегал олень по горам», «Как пошла моя милая в бор зеленый», «Плачет девка в конопле»,
«Ах, как веет ветерок да из-за княжеских лесов», «В чистом поле стоит дуб»,
«Ах ты, роза, красна роза». Опыты перевода показывают знание русской песенной лирики; ее влияние ощущается в поэтическом языке песен. Перевод
Берга уступает мельниковскому в передаче народно-песенного стиля.

Мельников послал свои переводы Краевскому (письма от12 января и 16 февраля 1841 г.), пять текстов отослал Погодину (письмо от 2 марта 1841 г. и 1 февраля 1842 г.). Интерес к были нам и заботу о их хранителях он проявлял всю жизнь. В 1855 году в селе Нижний Ландех Владимирской губернии
Мельников встретил безрукого нищего, который пел духовные стихи. Это был
Антон Яковлев, старик; он жил подаянием, ходил вместе с другими нищими певцами по базарам и ярмаркам приволжских губерний. «Я записал со слов
Антона Яковлева несколько былин о богатырях, которые лишь весьма незначительными вариантами отличаются от напечатанных в Собрании песен
Киреевского, и, кроме того, несколько преданий о разных местностях верхневолжского края», — сообщал Мельников.

В начале 40-х годов у Мельникова возник замысел исторической сказки из времен Годунова. В архиве сохранился план этого произведения: «Сказка о
Ягоне-королевиче и о прекрасной царевне Ксении». Замысел его, подробно изложенный Краевскому, не был осуществлен.

В начале 40-х годах Мельников интересовался и пугачевской темой. По- видимому, в Перми он говорил с местными краеведами о пребывании Пугачева на
Урале. От известного уральского краеведа, управляющего имениями
Строгановых, В. А. Волегова он получил рукопись с воспоминаниями о Пугачеве
Дементия Верхоланцева, «походного полковника Третьего Яицкого полка», и послал их 15 сентября 1840 года Краевскому с просьбой опубликовать в
«Отечественных записках». Потом он неоднократно справлялся о судьбе рукописи, о которой «давно знал и давно добивался». Она сохранилась в архиве Краевского с пометой «Запрещено 22 декабря 1840 года» [Власова,
1982, с. 115] .

Интерес к разинско-пугачевской теме Мельников обнаружил и впоследствии, редактируя свою газету «Русский дневник». Упоминания о Разине и Пугачеве в форме, соответствующей официальной точке зрения, имеются в статье А. Ф. Леопольдова «Поездка в низовое Поволжье», где приводится предание о том, как Разин плавал на кошме по Волге и не тонул, «так как его не брала ни пуля, ни копье», рассказывается о взятии Царицына Разиным и о населенных пунктах Поволжья, где был Пугачев. В пяти номерах «Русского дневника» публиковались материалы об атамане Заметаеве (Иван Петрович
Запромётов), который появился на Волге в 1775 году и считался сначала сподвижником Пугачева. Энергичная журнально-газетная деятельность
Мельникова привела к тому, что с 1845 года он был назначен редактором неофициальной части «Нижнегородских губернских ведомостей». В специальном обращении к читателям он сообщал о новой программе газеты и как редактор уделял особое внимание публикациям историко-археологического и фольклорного материала. Крепнут его связи с любителями-краеведами и собирателями местного фольклора. В архиве писателя сохранились рукописи некоторых его нижегородских корреспондентов.

Уже в 70-х годах получена Мельниковым рукопись «Народные песни
Васильского уезда, собранные учителем Воскресенской народной школы Дмитрием
Дивеевым в 1873 году». В 50-х годах Мельников делал статистическое описание
Васильского уезда, позднее описывал город Василь на реке Суре в своих газетных очерках, записал там песню о разницах с местным приурочением и, видимо, установил контакты с краеведами.

В личном фонде писателя были собраны значительные материалы с описанием обычаев и фольклора разных народов Поволжья. Интересна рукопись дьякона из села Тахманово Княгининского уезда Василия Орлова. В ней две части:

I. Краткое описание мокшанских преданий, песен, басен и загадок;

II. Эрзянские песни, колоритные по сюжетам и стилю.

Уже говорилось о рукописи из села Сиухи. Сам Мельников упоминает о рукописи священника Шаверского «Собрание образцов русского наречия и словесности у инородцев мордвов, именуемых эрзя» и «Записках» Мильковича. В
«Нижегородских губернских ведомостях» публиковались краеведческие заметки
Н. К. Миролюбова, П. Пискарева и других лиц.

Мельников в этот период, по-видимому, не только собирает рукописные сборники фольклорно-этнографических материалов, но записывает и сам. В письме Погодину он сообщает, что у него есть «сотня — другая песен
(местных), все такие большей частью, которые не напечатаны и впервые мною слышаны», и спрашивает, не послать ли их П. В. Киреевскому. Видимо, по совету Погодина песни были отосланы. П. Д. Ухов обнаружил в собрании
Киреевского колядки, дразнилки, пословицы с пояснениями, записанные
Мельниковым [Власова, 1982, с. 117].

Внимание Мельникова привлекают народные календарные обряды. В 1847 году он опубликовал статью «Коляда», где сопоставил русские материалы с аналогичными обрядами сербов, болгар и словаков, указал на распространенность этого обычая в Малороссии [Власова, 1982, с. 119].

Мордовским обрядам Мельников посвятил несколько статей: «Эрзянская свадьба», «Мокшанская свадьба», «Общественное моленье эрзян». По материалам из села Сиухи он написал статью «Религиозные верования, домашний быт и обычаи мордвы Нижегородского уезда», дополнив ее собственными фактами и наблюдениями, но при жизни писателя она не была опубликована.

В 1852 году членами Этнографической комиссии Русского географического общества Мельникову поручено «произвести исследование о мордовском населении в шести губерниях», кроме того, он официально назначен
«начальствующим статистической экспедицией в Нижегородской губернии».
Было составлено полное описание всех уездов; в результате этой работы архив писателя пополнился новыми фактами и интересными записями. В
Нижегородский период большое влияние на разные стороны деятельности П. И.
Мельникова оказал В. И. Даль, поселившийся в Нижнем Новгороде в 1849 году.

Много давали Мельникову увлекательные занятия с Далем по изучению говоров. «Я в Нижнем почти каждый день бываю у Даля, и мы целые вечера просиживаем с ним над актами археологической комиссии, над летописями и житиями святых, отыскивая в них по крохам старинные слова и объясняя их остатками, сохранившимися по разным закоулкам русской земли», — писал он
Погодину. Рассказывая о работе статистической экспедиции, Мельников упоминает о поручениях В. И. Даля: «И меня, и каждого из членов Владимир
Иванович просил записывать в каждой деревне говоры». Следы совместной работы с Далем хранит уже упоминавшаяся рукопись песен Арзамасского уезда, принадлежавшая Мельникову. Во многих текстах карандашом подчеркнуты отдельные слова или целые выражения, на полях карандашом же помечено
«Далю», например: «на вой воевати» (л. 2, № 3), «век должить» (л. 3, № 4),
«по завыгорью» (л. 26, № 5), «пошибочка» (единоборство; л. 14, № 1), лицо
«приусмягнуло» (л. 16, № 2) и другие [Власова, 1982, с. 120].

Сын писателя вспоминал, что отец его участвовал в работе по составлению «Толкового словаря», а П. С. Усов упоминает, что им был составлен рукописный словарь «технических, географических, этнографических и прочих названий, употребляемых русским народом». В архиве писателя сохранился список 98 слов (назовем его условно «Нижегородский словарь») с обстоятельными пояснениями (в это число входит текст колыбельной песни и описание святочного обычая). Многие слова списка с объяснениями Мельникова вошли в словарные статьи «Толкового словаря». Видимо, Далем была использована часть составленного Мельниковым Нижегородского словаря.

Записав образцы польско-белорусского диалекта в Лукояновском уезде,
Мельников показал их Далю. «Это та же мензелинская шляхта, — сказал
Владимир Иванович и просил меня порыться в архивах», — вспоминал он.
Плодом изысканий явилось целое исследование о будниках (или будаках).
Оказалось, что в XVII в. по указу царя Алексея Михайловича в Нижегородской губернии были поселены «польские приходные люди, поливачи и будники».
Первые «гнали поташ». Будники рубили лес, жгли и готовили поташным заводам золу. Поташные заводы назывались будными майданами. С уничтожением лесов в одном месте их переводили на другое, а на прежнем заводили пашни. За оставшимся селением сохранялось название «майдан». Мельников насчитал по уездам 48 селений с этим названием, приложил их список, привел образцы говора. Черновые наброски этой работы остались в архиве свидетельством добросовестного выполнения просьбы Даля.

Общение с Далем, оставившим нам, помимо Толкового словаря, фундаментальные собрания фольклора, укрепило интерес Мельникова не только к устной поэзии, но и к народным языковым формам. Личный писательский опыт
Даля и его убежденность в необходимости сближать литературный язык с народным на всех этапах развития художественной литературы определили впоследствии художественный метод Мельникова-романиста.

В 40-х годах им был накоплен значительный материал по расколу.
Неисчерпаемая энергия и любознательность, присущие Мельникову, сказались в его изучении различных форм старообрядчества. Он собирал рукописные и старопечатные книги, раскольничьи легенды, предания, духовные стихи и песнопения. Поиски привели его в среду раскольников-книготорговцев, начетчиков и «хранителей древних устоев». В статьях этого периода он отмечает заслуги староверов в сбережении национальных культурных ценностей
— рукописей, икон, старинной утвари; но у него складывается отрицательное отношение к расколу как «невежественному изуверству» [Еремин, 1976, с. 21].
Мельников становится одним из выдающихся знатоков раскола, и с 1847 года — сначала в должности чиновника особых поручений при нижегородском губернаторе, а затем при Министерстве внутренних дел — он занимается почти исключительно делами старообрядцев. По долгу службы он обязан знать и официальную церковную литературу, и догматику раскола, секты, их историю, традиции. Догматическое соблюдение завещанных прадедами традиций отгораживало значительный процент населения страны от элементарных достижений цивилизации и культуры. Мельников неоднократно видел в быту действие суровых и бесчеловечных установлений, вплоть до отказа от врачебной помощи, от употребления картофеля, чая и тому подобное вследствие убеждения в их «дьявольском» происхождении. (В его библиотеке имеется несколько вариантов раскольничьих легенд о происхождении картофеля и табака). Он считает старообрядчество как общественное явление плодом невежества. До сих пор его общественная позиция — позиция просветителя — отвечала его пониманию патриотизма. С позиций просветителя он видит в расколе тормоз в историческом духовном развитии народа и препятствие для института государственности. «По его тогдашнему искреннему убеждению высшие интересы государства совпадали с интересами народа, и именно их должна была защищать административная власть». В начале чиновничьей карьеры государственная служба для Мельникова — не только средство к существованию, но один из путей выполнения патриотического долга. Позднее горький опыт чиновничьей службы развеял многие его иллюзии, но в начале 50-х годов он усердно и инициативно выполнял административные поручения: ревизии, запечатывание часовен, молелен, конфискацию предметов культа. Раскольники имели опыт в «умягчении» начальства, но не знали, как подступиться к
Мельникову. Имя Мельникова становится известно в Поволжье и на Урале. Ропот раскольников выливается в привычные для них фольклорные формы. «Гонитель» раскола становится «героем» раскольничьего фольклора. О нем слагаются песни: «Навуходоносор Павел Иванович ... едет в лодочке в 32 весла и правит церемонью генеральскую» [Власова, 1982, с. 121].

Легенды о нем проникают на страницы газет и журналов. Они изображают
Мельникова человеком суровым, непреклонным и точным исполнителем государственных заданий. Он увозит иконы, свалив их на воз, как дрова, и ставит печати на лики святых. Он увез из Шарпанского скита икону Казанской божией матери, считавшуюся чудотворной, за это ослеп, а икона исчезла; поехал в другой раз — скит стал невидим; в третий раз — икона приросла к стене и не поддавалась под топорами. По другой версии, он раскаялся и прозрел, но дьявол совратил его и заставил вернуться за иконой. Когда
Мельников вошел в молельню, «загремел гром, лики святых на иконах потемнели, а сам он и все его воинство пали ниц»; заключив союз с дьяволом, он видит сквозь стены. Существовал плач иноческий и девический о разорении
Шарпанского скита. А. П. Мельников, сын писателя, специально объехал в 90-х годах скиты Поволжья, записывал фольклор про отца; часть материала он сообщил в печати.

В конце 50-х годов взгляды Мельникова существенно изменились. В 1855 году в «Отчете о состоянии раскола в Нижегородской губернии» он показал, что раскол выгоден власть имущим, получающим с раскольников немалую мзду.
«Сквозь официальную фразеологию этого документа явственно проступает мысль
Мельникова - просветителя о том, что раскол — это одно из тяжких зол народной жизни. Развивая эту мысль, он смело (нельзя забывать, что «Отчет» составлялся в последние годы царствования Николая I) высказал соображения и выводы большой обличительной силы». Позже, в полемике с «Современником», объясняя смысл своих «Писем о расколе», Мельников заявил: «Раскольники не заключали и не заключают в себе ничего опасного для государства и общественного благоустройства; 200-летнее преследование их и ограничение в гражданских правах, поэтому было совершенно излишне и даже вредно, и раскольники вполне заслуживают того, чтобы пользоваться всеми гражданскими правами».

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: курсовые работы, реферат сша, реферат экономическое развитие.





Предыдущая страница реферата | 10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20 | Следующая страница реферата